МАКСИМАЛИЗМ ХУАНА ПАБЛО МОЛИНЬЕ

The M.O.S.T. С чего начался ваш путь в мире дизайна?

Я часто сравниваю свою карьеру с длинной дорогой, которая началась много лет назад. Должен сказать, что эта дорога была прекрасна, и я вижу, что в будущем она также будет прекрасной. У меня лучшая работа в мире! Каждый день не похож на другой, как пейзаж вдоль дороги. Мой путь в этой сфере начался в университете Сантьяго де Чили, где я изучал архитектуру. Затем в конце 1960-х, когда мне было 20 лет, я продолжил обучение в Ecole des Beaux-Arts и в Ecole du Louvre в Париже. В тот период я только открывал для себя Европу, и использовал период моего обучения во Франции, чтобы попутешествовать и посетить великие дворцы и памятники России, которая тогда еще бы РСФСР. И я обнаружил мир, о котором мы не говорили в университете — мир классической и неоклассической архитектуры. В то время при преподавании архитектуры предпочтение отдавалось модернизму и брутализму, как будто других направлений ранее не существовало. Я шел против течения, открывая для себя великолепие французского, итальянского, русского и английского архитектурного наследия XVII и XVIII веков и любуясь ими. И я начал понимать гораздо больше, особенно то, что любить или отвергать можно только то, что мы знаем. Это был первый урок, который повлиял на всю мою дальнейшую карьеру.

В начале 1980-х годов я уехал из Аргентины, где была моя первая компания по дизайну, и переехал в Нью-Йорк.

Там я основал компанию JP Molyneux Studio Ltd. И позднее стал американским гражданином. Америка дала мне многое. Я считаю, что каждая страна, в которой мы живем, оказывает большое влияние на наш характер и возможности, так как жизнь в другой культуре нас многому учит. Если говорить в двух словах, в Америке я научился культуре эффективности и скорости исполнения. Но я всегда испытывал особенные чувства по отношению к Франции, даже когда еще жил в Нью-Йорке. В конце 1990-х годов я открыл филиал в Париже, чтобы лучше управлять своими проектами в Европе. Большинство продавцов и мастеров, с которыми я работаю — французы, и они считаются лучшими мастерами в стране. Франция дала мне уверенность, что неоспоримым требованием является наивысшее качество, и работа в Париже укрепила мое профессиональное и личное понимание совершенства, утонченности и стиля. Я также черпал вдохновение в культурах других стран, где жил и работал. Мои клиенты разных национальностей обогатили меня, и я не могу не поблагодарить их за это.

The M.O.S.T.: Вы разрабатывали дизайн частных резиденций в Южной и Северной Америке, Европе, на Ближнем Востоке, дизайн интерьера частного клуба Cercle de l'Union Interalliée в Париже, интерьера павильона петербургского договора в Санкт-Петербурге, комнат Российской Федерации во Дворце Наций в штаб-квартире ООН в Женеве, дворца площадью 400 тысяч квадратных футов шейха Мохамеда бин Сухайма Аль-Тани из правящей семьи Катара... Какой из реализованных вами проектов вы любите больше всего? Всемирно известный декоратор Хуан Пабло Молинье работал над дизайном домов самых богатых людей планеты, среди которых Роберт де Ниро, Криштиану Роналду, шейх Катара и другие. В эпоху минимализма он отдает предпочтение роскоши, изысканности и насыщенности деталями. Являясь членом правления Всемирного фонда памятников и кавалером французского ордена искусств и литературы, он уверен, что

совершенство вечно.

Каждый проект уникален. Он всегда дает возможность поставить под сомнение то, что вы делали раньше, и сделать лучше. Каждый из моих клиентов приходит ко мне со своей собственной культурой, конкретными интересами, целями и мечтами. Каждый раз я должен найти способы адаптироваться к этим требованиям. Кроме того, каждая рабочая площадка имеет определенные ограничения, которые никогда нельзя предсказать заранее. Все это постоянно тренирует мой мозг, и мне это нравится. У меня нет предпочтений или рейтинга моих проектов. Конечно, я особенно горжусь некоторыми из них, когда вспоминаю, как нашел решение имеющихся в них проблем и справился со сложностями. Каждый раз цели разные. Некоторые проекты интересны по своим масштабам, другие — из-за использования специальных материалов, третьи — за счет архитектурного наследия старого здания, а иногда благодаря всем этим аспектам вместе. Конечно, когда я вижу фотографии в СМИ, где главы государств стоят в комнате, дизайн которой создавал я, то чувствую удовлетворение. Но когда я недавно посетил одного из моих клиентов в Париже, дизайн квартиры площадью 200 м2 которого я закончил несколько лет назад, я с удовольствием увидел ее снова.

Мой основной бизнес — дизайн интерьера высокого класса. Я также откликаюсь на предложения отдельных организаций, чьи проекты меня заинтригуют. Мне особенно нравится работать в старых исторических зданиях. В настоящее время я работаю над восстановлением Шато Мухрани в Грузии. Это бывшая грузинская королевская резиденция, окруженная виноградником, который был известен еще в конце XIX века, когда вино Шато Мухрани подавалось в королевских дворах Европы и считалось лучшим вином в мире. Когда я стал участвовать в проекте, группа увлеченных этим делом людей планировала в течение двух десятилетий воссоздать этот исчезнувший виноградник и восстановить особняк, который пришел в запустение. Я очень горжусь тем, что являюсь частью этого замечательного и захватывающего проекта.

Мое имя связано с крупными проектами по реконструкции и строительству в трех европейских столицах: Вене, Лондоне и Москве. Дворец Шоттенринг в Вене — это историческое здание XIX века, которое в соответствии с моими планами и проектами преобразуется в эксклюзивные жилые апартаменты. Используются материалы и отделка только самого высокого качества. Я работаю над престижными жилыми комплексами в районе Мейфэр в Лондоне и на Малой Бронной в Москве. Разработчики обоих проектов хотят создать самые роскошные квартиры в Европе. Например, проект в Москве реализуется в классическом стиле, характерном для архитектуры жилых зданий начала XX века. Здесь сочетаются прямые строгие линии и фасады, украшенные скульптурами и барельефами. Я горжусь тем, что меня попросили принять участие в создании этих изысканных, роскошных резиденций с полным спектром услуг, которые действительно являются первыми в своем роде.

The M.O.S.T.: В одном из своих интервью вы признались, что однажды работали над дизайном интерьера отдельного туалета. Как cтало возможно, чтобы такой известный дизайнер был вовлечен в такой проект? Могли бы вы рассказать о нем?

Опыт научил меня, что никогда не известно заранее, над каким проектом вас пригласят работать. Иногда клиенты дают очень расплывчатые объяснения. Часто они звонят и говорят, что у них есть какой-то объект, в котором «что-то нужно переделать». Я помню одного из моих самых важных клиентов. Он был канадцем и рассказывал мне о загородном доме, который он хотел построить. Фактически, дом должен был быть дворцом, расположенным в имении размером с Бельгию! Вас сначала могут попросить поработать над простой ванной комнатой, но в результате вы можете сделать дизайн всего дома! В этом прелесть нашей профессии. Первая встреча — самая важная для создания духа будущего проекта. Открытость перед другими, как клиентами, так и поставщиками, является наиболее важным аспектом. Кроме того, небольшие комнаты не всегда являются самыми легкими для дизайна. Часто это хороший тест для молодого архитектора, которого я нанимаю. Я прошу его нарисовать ванную комнату с душем, ванной, раковинами, столиками и сушилками для полотенец, и могу сразу определить его профессиональные качества и недостатки.

The M.O.S.T.: Вы пропагандируете максимализм и насыщенность в эпоху минимализма. В то время как другие дизайнеры сосредотачивают свое внимание на практических и утилитарных сторонах интерьеров, вы провозглашаете визуальное разнообразие и историческую ценность каждого элемента в нем. Вы когда-нибудь сталкивались с критикой своей работы? Каково ваше общее отношение к критике?

Что бы вы ни делали, вас будут критиковать! Поэтому критику нужно принимать. Я всегда следую своему инстинкту. Известный французский писатель Жан Кокто сказал: «Когда вас критикуют, культивируйте это. Это вы». Я рано выучил этот урок! Конечно, как и любой творческий процесс, дизайн интерьера подчиняется прихотям моды и проходящим причудам, что в индустрии называют «тенденциями». Все это вполне нормально и является частью всеобщего и очень естественного стремления к изменениям и инновациям. Тенденции важны и для экономики, поскольку они стимулируют рынок и предоставляют возможности для продажи новых продуктов и концепций. Что мне кажется утомительным, так это то, что во имя последних веяний моды каждый раз объявляют конец традициям, а новые тенденции возносят до небес, представляя их как истинное будущее дизайна интерьера. Я всегда поражался тому, насколько это будущее недолговечно! Новые тенденции редко длятся более десятилетия, и реализованные проекты могут быстро стать устаревшим и вышедшими из моды. В журналах за последние несколько лет, где традиционно отражаются последние must-have тенденции, можно найти много таких примеров. Я считаю, что эти споры будут длится бесконечно, поэтому лучше всего трезво смотреть на вещи и просто продолжать делать по-своему. Меня интересует что-то более вечное, чем тенденции. Я глубоко убежден, что качество и совершенство гораздо важнее, чем эти искусственные и довольно пустые аргументы. Любой качественный продукт или талантливый человек выделяется из общей массы, и поэтому по большому счету не нуждается в моде. Я не забываю прошлое, но и не отказываюсь от инноваций, если они хорошие. Я сам не однозначен, и мне нравится создавать в своих проектах совершенно разные миры. В рамках одного проекта я смешиваю стили, периоды, цвета и материалы. Единственный арбитр — это гармония проекта в целом и баланс между этими компонентами. Я проектирую интерьеры для мужчин и женщин в соответствии с их возрастом. Я работаю с совершенством, как старым, так и современным, предлагая своим клиентам самое лучшее. Нет фундаментального противоречия между современностью и традициями. Поразительно видеть, насколько хорошо современное искусство представляется в классической обстановке.

Посмотрите, как Версальский дворец и парк стали великолепной локацией для последних выставок современного искусства (в том числе работ Джеффа Кунса, Такаси Мураками и Джузеппе Пеноне). Всегда следует c подозрением относиться к предвзятым идеям, таким как настойчивое утверждение, что простые белые стены — единственный способ показать великие произведения искусства, или что незамысловатый подход лучше всего выражает сущность современности. А вера в это длилась более 30 лет!

Недавняя реконструкция галерей в музее Орсе в Париже и триумфальный возврат более сложных цветовых схем его стен стали идеальным ответным ходом. Выигрывают все, начиная с самих работ. Зачем выбирать, когда можно иметь все? Почему всегда выступать против, а не пытаться объединиться? Старый французский термин «ансамбль», описывающий всеобъемлющий подход к дизайну интерьера, идеально мне подходит, поскольку он отражает реальную основу нашей работы — сопоставление и смешение.

The M.O.S.T.: Из всех ваших проектов территориально ближе всего к Азербайджану проект в Грузии. Расскажите о нем подробнее.

Князья Мухранские (Мухранбатони) происходят от одной из старейших царских династий в мире — Багратионoв. Они оставили неизгладимый след во всех сферах современной жизни грузинского народа: политической, экономической, культурной и в целом в истории. В XVII веке князья Мухранские заняли царский трон страны. В 1876 году во время поездки во Францию один из князей Мухранских — известный политический и военный деятель ХIХ века Иване Мухранбатони познал тонкости искусства виноделия провинций Бордо и Шампани, после чего у него значительно возрос интерес к сельскому хозяйству, и он начал производить вино в имении своих предков — в поместье Мухрани. Иване вырастил превосходные виноградники и построил винодельню производственной мощностью 1 200 000 литров, смело внедрял инновации, уникальные для всего Кавказа. Отличная репутация вин Мухрани сделали грузинские виноградники знаменитыми. Спрос на вина Мухрани непрерывно рос, и они успешно продавались в Санкт-Петербурге и Москве, Варшаве и странах Балтии, Париже, Вене и даже в некоторых городах США. Мухранбатони был одним из эксклюзивных поставщиков российского императорского двора и первым, кто доказал, что грузинские вина занимают свое законное место среди великолепных вин мира. Купажируя автохтонные и международные сорта винограда, он создавал вина высочайшего качества, которые отвечали самым строгим требованиям экспертов и удовлетворяли изысканный вкус истинных любителей вина. В 2002 году группа грузинских предпринимателей начала работы по восстановлению поместья и возрождению его истории с целью вернуть хозяйству былую славу и восстановить продукцию Мухрани, сочетая традиции и современные технологии. С 2007 года в имении вновь стало производиться вино из собственного винограда. Для меня большая честь принять участие в восстановлении Шато Мухрани. Особняк будет возрожден во всем своем прежнем великолепии.

Когда речь идет о восстановлении старых зданий, я почти всегда стараюсь как можно точнее воссоздать изначальный план здания. Речь идет об архитектурной логике, и я твердо верю, что вы не можете возражать против этого. С другой стороны, моей целью никогда не было скрупулезное восстановление «исторических» интерьеров или воссоздание недостающих декоративных схем. Нет, я больше беспокоюсь о восстановлении определенной атмосферы, духа величия и изысканности. Это гораздо больше интересует и мотивирует меня с интеллектуальной и художественной точки зрения. Хотя, если здание охраняется, как исторический памятник, мы, конечно, следуем требованиям культурных и государственных учреждений. Необходим баланс между этими двумя компонентами: абсолютное уважение к духу объекта и креативность, чтобы наилучшим образом передать его дух.

The M.O.S.T.: Вы называете свою работу основным источником адреналина в жизни. A как вы проводите свободное время?

Моя работа — это моя страсть, но помимо нее я всегда

Каждый проект уникален. Он всегда дает возможность поставить под сомнение то, что вы делали раньше, и сделать лучше.

ощущал любовь к скорости и автомобильным видам спорта. Я люблю красивые автомобили — Maserati, Aston Martin, Rolls Royce, люблю мотоциклы Harley Davidson. У нас с женой были фантастические путешествия на мотоциклах. Еще я обожаю лыжи. Я катался на лыжах на самых сложных трассах в мире, особенно в Европе и Америке. Кроме того, каждый раз когда у меня есть такая возможность, я играю в теннис. В парке замка Пуи-сюр-Ван у меня есть два теннисных корта — с глиняным и травяным покрытием, поэтому я могу играть практически круглый год.

The M.O.S.T.: Как происходит работа над проектом? Над чем работаете непосредственно вы, а над чем ваша команда?

Большинство моих клиентов — занятые люди, и у них нет возможности тратить время впустую. Я всегда прошу, чтобы они отправляли планы и фотографии, чтобы я мог представить себе потенциальный проект еще до нашей первой встречи. Затем чаще всего я хочу посетить объект и встретиться с клиентом, чтобы узнать друг друга и наладить диалог, который даст мне ценную информацию о том, что ищет клиент, и насколько детально он определил, что ему нужно. В конце этого диалога составляется контракт на начальный этап проектирования проекта. Затем я и мой персонал работаем над генеральным планом проекта и его главными составляющими, позволяющими мне создать два или три визуальных представления основных частей, которые затем предлагаются клиенту. Эти цветовые перспективы очень близки к окончательному результату с точки зрения цвета, выбора материалов, мебели и тканей. Мои клиенты часто удивляются тому, насколько конечный результат соответствует 3D визуализациям, которые я представил много месяцев назад. Если мои предложения принимаются, мы переходим к окончательному контракту на реализацию проекта. В зависимости от размера проекта, его продолжительность может быть разной. Например, работа над квартирой площадью около 300 м2 требует от 12 до 18 месяцев. Крупные проекты площадью в несколько тысяч квадратных метров занимают от трех до пяти лет. Чтобы проект был полностью успешным, я ожидаю от клиента ориентированности на результат, поэтому он должен принять решение относительно моих предложений. Нет ничего хуже, чем нерешительные клиенты. Хотя, конечно же, изменения всегда возможны, если они не влияют на основные очертания проекта. Я лично занимаюсь всей концептуальной фазой проекта. Мои работники разрабатывают планы на компьютере в соответствии с разработанным мною дизайном. Я прошу своих дизайнеров сделать предварительную выборку тканей, материалов и мебели для проекта, но окончательное решение по этим вопросам принимаю сам.

The M.O.S.T.: Красивый дизайн должен существовать веками. Как вы представляете себе архитектуру будущего?

За долгие годы мне удалось создать сеть уникальных мастеров. В Париже я чаще всего полагаюсь на ателье «Meilleurs Ouvriers de France» (Лучшие работники Франции) или «Entreprises du Patrimoine Vivant» (Компании живого наследия) — официальные лейблы, созданные Министерством культуры Франции. Эти известные ремесленники работают над крупными проектами по реставрации исторических памятников, таких как Версаль, Фонтенбло, Лувр, замки Луары и соборы средневековья, таких как Нотр-Дам де Пари.

Многие из этих мастеров открыли для себя американский рынок через филиал моей компании в Нью-Йорке. Эти талантливые мастера научили меня совершенству, отказу от посредственности и, более того, терпению. Многовековые навыки и методы являются основой их непревзойденных знаний и возможностей.

Я с удовольствием выступаю в качестве члена Совета попечителей нескольких крупных частных организаций, занимающихся охраной человеческого наследия, включая Всемирный фонд памятников, Общество французского наследия и «Американские друзья Версаля». Мы привлекаем средства для финансирования реставрационных кампаний многих исторических памятников во Франции и во всем мире.

Моя самая большая гордость заключается в том, чтобы помогать передаче этого необыкновенного мастерства молодым поколениям. Вы не можете представить себе мое удовлетворение, когда я вижу 20-летних подмастерьев, работающих на моих проектах. Это живое будущее этих многовековых традиций и мастерства. Я убежден, что совершенство вечно.