контроль информационного пространства бсср местными органами цензуры в 1966–1987 годах
алексей козлов. контроль информационного пространства Бсср местными органами цензуры в 1966–1987 годах. в статье рассматривается деятельность областных управлений по охране государственных тайн в печати при облисполкомах (обллитов) по осуществлению контроля информационного пространства в период 1966–1987 годов. Показаны методы и объем цензорского контроля, положительные и отрицательные стороны цензуры. обосновывается тезис о том, что в эти годы наблюдалась тенденция к сокращению предварительного цензорского контроля. Исследование проведено на основе архивных материалов национального архива республики беларусь, а также государственных архивов витебской, брестской и Могилевской областей. ключевые слова: цензура, обллит, Главлит, «застой», перестройка. Aleksei KOZLOV. Control of the BSSR information space by local censorship authorities in 1966-1987. The article looks into the activities of regional offices for the protection of state secrets in the press. These offices were affiliated with oblast executive committees (oblits) and monitored the information space in the period of 1966-1987. The article shows the methods and the scope of censorship, positive and negative sides of censorship. The article provides evidence suggesting the reduction of preliminary censorship control over this period. The study is based on archival materials of the National Archives of the Republic of Belarus, as well as the state archives of Vitebsk Oblast, Brest Oblast and Mogilev Oblast. Keywords: censorship, obllits, Glavlit, stagnation, perestroika.
ВСоветском Союзе для контроля информационных потоков существовала цензура. Можно сказать, что СМИ находились под тотальным наблюдением власти. Среди причин такого подхода можно отметить, прежде всего, идеологическую, поскольку газеты, журналы, радио и телевидение рассматривались как средство активного воздействия на население и даже изменения мировоззрения человека. Немаловажным аспектом было и то, что публичная передача данных могла облегчить доступ потенциальных противников к государственным
секретам. Это, в свою очередь, привело бы к ущербу в военной, экономической и научной сферах, а также способствовало снижению престижа советского государства. На местном уровне цензорский контроль осуществляли обллиты – областные управления по охране государственных тайн в печати.
К теме политической цензуры обращались исследователи А.А. Гужаловский, Л.Л. Смиловицкий и др. Наиболее подробно история цензуры в БССР отражена в работе А.А. Гужаловского «Чырвоны аловак», которая охватывает всю историю цензуры в БССР (1917–1991). Автор показал роль Главлита в системе информационного контроля общества, литературы, прессы, радио и телевидения, театра, эстрады и кино. Также описана деятельность местных органов цензуры (обллитов и райлитов) как подчиненных органов Главлита БССР. С точки зрения А.А. Гужаловского, цензура повлияла на национальное сознание, сформировав
особое мировоззрение нескольких поколений белорусов [1].
В 2015 году вышла книга Л.Л. Смиловицкого «Цензура в БССР: послевоенные годы, 1944–1956». Автор решительно отвергает все аргументы в пользу цензуры как защитного механизма государства. Он считает, что из-за существования цензуры была достигнута всеобъемлющая изоляция советского общества от внешнего мира, а руководства страны – от собственных граждан. Как и у А.А. Гужаловского, в этой работе обллитам уделяется немного внимания, но четко показаны условия работы местных органов цензуры в послевоенной БССР [2].
В начале XXI века появилось несколько статей, посвященных деятельности местных органов цензуры. Так, исследователь Г.Н. Яковлева показала, что Витебский обллит формально подчинялся облисполкому, а работал в тесном контакте с обкомом и райкомами КПБ [3].
Постановку цензорской работы в 1951–1953 годах на примере существовавшей в тот период Пинской области исследовал Д.А. Кривошей и пришел к заключению, что «вертикаль» цензуры фактически заканчивалась на областном уровне, причем даже в сталинский период, не говоря уже о более позднем времени [4].
Таким образом, тема обллитов в работах белорусских ученых появляется эпизодически. Деятельность местных органов цензуры по осуществлению контроля информационного пространства в период 1966–1987 годов объектом отдельного исследования не была.
Чтобы показать, как осуществлялся контроль информационного пространства областными управлениями цензуры в этот период, требуется решить следующие задачи:
1. Рассмотреть методы контроля обллитами печатных СМИ, радио и телевидения.
2. Выявить изменения, происходившие в осуществлении контроля информационного пространства.
3. Определить объем цензорского контроля.
Для решения поставленных задач привлечен документальный материал из Национального архива Республики Беларусь, государственных архивов Витебской, Могилевской и Брестской областей. Однако репрезентативность материалов архивов ограничена, поскольку копии многих документов как «не представляющие исторической ценности» не были приняты на хранение и подверглись уничтожению. Тем не менее сохранившиеся источники позволяют рассмотреть некоторые вопросы контроля информационного пространства областными управлениями цензуры.
В сентябре 1963 года Главлит был включен в состав Государственного комитета Совета Министров БССР по печати, поэтому его роль и статус снизились [5]. Приход к власти Л.И. Брежнева поначалу не отразился на положении органов цензуры, которые только в 1966 году вновь стали самостоятельными учреждениями. На обллиты легла ответственность за упорядочение издательской деятельности и самостоятельное решение всех вопросов. В случае, когда этого сделать не удавалось, использовалась связь с партийными органами. Тем более что не редкостью были столкновения редакторов и цензоров. Так, в 1966 году цензор по Новополоцку жаловался в Витебский обллит на редактора Л., которого обвинял в заносчивости и препятствии цензорским вмешательствам в материалы местной газеты. При контроле сложных материалов, в которых содержались государственные или военные тайны, цензор и редактор неоднократно вступали в конфликт. Цензор П. даже отказывался подписывать полосу, так как редактор не захотел удалять указанные им П. сведения и даже обвинял работника обллита в необоснованных вмешательствах. С подобным отношением столкнулся и цензор по Орше, которому «не удавалось призвать директора местной типографии т. М. к порядку». В обоих случаях обллит рекомендовал своим работникам в ситу
ации, если общий язык не будет найден, обращаться за помощью в горком КПБ
[6, л. 12–15].
До прямого противостояния журналистов с органами цензуры иногда доходило и на областном радио. Без представления на цензорский контроль транслировались в эфир многие материалы. В 1968 году был передан репортаж о торжествах в честь 25-летия освобождения Лиозно от немецко-фашистских захватчиков. Работники цензуры ознакомиться с текстом передачи не смогли, так как его не обнаружили, а пленка с записью была уничтожена. 4 июля 1969 года в одной из передач радио «была раскрыта величина воинского гарнизона» в Витебске. На замечания цензоров работники радиовещания отвечали «грубостью и угрозами» [7, л. 11]. В качестве арбитра выступил областной комитет партии, на заседании которого рассматривался вопрос о нарушениях установленных требований со стороны работников радиовещания [7, л. 4]. Но и после разговора в обкоме КПБ отдельные работники радиовещания продолжали отправлять передачи в эфир без цензорского контроля, а затем подкладывали их тексты в свежие выпуски, чтобы «залитовать» задним числом. Например, так были представлены на контроль репортажи о пребывании в Витебске и Полоцке польской делегации
[7, л. 18–19].
Частыми были нарушения с несоблюдением сроков подачи материалов, предназначенных для открытого вещания, которые должны были представляться на контроль не позднее чем за 1,5–2 часа до передачи в эфир. Например, редакция Могилевского областного радиовещания, как правило, представляла материалы на контроль обллиту только за 30–40 минут до эфира, а в отдельные дни – за 10–20 минут. Так, 4 августа 1969 года материалы были доставлены в 19.50, а в 20.00 началась передача [8, л. 14]. 2 февраля 1970 года материалы выпуска радиовещания поступили на контроль в 20.05. Они еще лежали на столе цензора, а в 20.10 прозвучали позывные областного радио и
началась передача незавизированного текста [9, л. 1].
Главлит БССР постановил, что с 5 августа 1971 года предварительный контроль всех материалов, в том числе и вестников областного радиовещания, должен был проводиться только в рабочее время [10, л. 25]. Последующий контроль за материалами областного радио и телевидения планировали осуществлять в порядке периодического просмотра выданных в эфир передач. Случаи выхода в эфир материалов без прохождения предварительного контроля пресекались [11, л. 7].
На недостатки в работе областного радио указывал Брестский обллит в 1971 году. Сообщалось, что «выпуски радиопередач идут к микрофону грязными с множеством правок, от которых выпуски становятся не читабельными как со стороны цензоров, так и дикторов». Кроме того, Брестское управление обращало внимание партийных и советских органов на отсутствие продуманной пропагандистской работы местного радио. По мнению обллита, во время работы XXIV съезда КПСС редакция радио «не организовала глубоких и содержательных передач с важнейших предприятий и строек области». Вместо этого под рубрикой «Съезду – достойную встречу!» давались, например, такие материалы, как репортаж из пиввинкомбината, репортаж по пожарному спорту и ряд других подобного рода [12, л. 3].
В период с 1960 по 1973 год во всех областях республики начало функционировать местное телевидение. Коллегия Гостелерадио БССР требовала от областных комитетов сконцентрировать усилия на освещении основных направлений идеологической и массово-политической работы, таких как: формирование марксистско-ленинского мировоззрения рабочих, показ социально-экономических завоеваний реального социализма, пропаганда советского образа жизни, идей социалистического интернационализма, советского патриотизма, контрпропагандистская работа по раскрытию «человеконенавистнической» сущности
империализма и т. д. В связи с этим обращалось особое внимание на создание телерадиоциклов «Идеологическая работа и опыт», «Диалог», «Человек и коллектив» [13, л. 3].
Среди телевизионных передач для цензоров наибольшие проблемы представляли выпуски новостей, которые требовали оперативности, что увеличивало возможность проникновения в эфир запрещенных сведений. В выпуске теленовостей Витебского комитета по телевидению и радиовещанию за 2 октября 1973 года в процессе предварительного контроля была выявлена «политически вредная информация, сопровождаемая кинокадрами» (текст не сохранился). Витебский обллит поставил в известность ответственных работников отдела пропаганды и агитации обкома КПБ. Автор информации и руководство телестудии были подвергнуты «серьезному наказанию» [7, л. 8].
С менее оперативными передачами местного телевидения у цензоров обллитов в большинстве случаев не возникало таких проблем. Контроль осуществлялся
за несколько дней до эфира по заранее написанному сценарию. В среднем время телепередачи областного ТВ составляло 10–15 минут (5 страниц машинописного текста). Иногда передачи достигали хронометража 1 час 20 минут – 1 час 30 минут (68–140 страниц машинописного текста). На первой странице ставилась виза уполномоченного Главлита и роспись цензора на каждой странице текста [14].
В марте 1982 года было разработано Положение о порядке подготовки областными телерадиокомитетами передач для республиканского телевидения. Согласно документу, телепередачи должны были поступать из областей вместе с «залитованным» обллитом сценарием и микрофонной папкой, а киноматериалы – в ящике, с паспортом, «залитованным» сопроводительным текстом в двух экземплярах [15, л. 124].
В обязанности органов цензуры входила и защита приоритета советской науки и техники, предотвращение безвозмездного использования советских изобретений за рубежом. С этой целью работники областных управлений по охране государственных тайн проверяли работу экспертных комиссий и ведение документации, выборочно просматривали акты экспертизы. После каждой проверки проводились совещания с членами экспертных комиссий, в ходе которых давался анализ оформления протоколов и актов, излагались рекомендации по соблюдению Положения о порядке подготовки материалов к открытому опубликованию, требований по промышленным образцам и т. д. [16, л. 4].
Экспонаты, представленные на научно-технические выставки, также получали заключения экспертных комиссий предприятий о возможности экспонирования для широкого обозрения. На них издавались информационные листки или указание на то, что их конструкции были описаны в технических изданиях [17, л. 19].
Основным документом по охране государственных интересов в области
изобретений и изобретательства были Указания о порядке подготовки к опубликованию сведений о технических достижениях СССР, которые могут быть признаны достижениями или открытиями. Однако далеко не всегда обллиты, имевшие большой объем работы, уделяли должное внимание работе с Указаниями. Так, несмотря на неоднократные требования главных управлений Союза и республики о проведении с экспертамирецензентами занятий по разъяснению требований, Витебский обллит их не проводил. Гомельский обллит также не занимался разъяснением этого документа. В результате многие акты экспертизы, составленные предприятиями и организациями Гомеля, Главлит БССР отправлял на переоформление [18, л. 8].
В 1985 году Брестский обллит осуществил 10 проверок деятельности экспертных комиссий и ведения документации на предприятиях города. В результате было установлено, что в ряде мест экспертные комиссии не имели необходимых документов.
Работники обллитов контролировали акты экспертизы и в случае замечаний возвращали в составившие их научноисследовательские учреждения, на предприятия. К отклонению акта экспертизы приводило малейшее несоответствие установленным правилам оформления [12, л. 4–5].
1971–1985 годы характеризуются расширением в СССР военно-промышленного комплекса, созданием оборонных программ. Наличие в БССР предприятий, информация о которых требовала мер по усилению секретности, без сомнения, добавляло трудностей в работе цензоров. Основным методом для них был предварительный контроль, но объем его постепенно уменьшался. В 1950–1960-е годы с предварительным контролем читались областные, районные и многотиражные газеты, передачи радио и телевидения, брошюрно-плакатные издания и мелкопечатная продукция. По мере того, как постепенно был ликвидирован институт цензоров-совместителей, сокращены цензорские пункты – районные
газеты освободили от такого контроля [19, л. 1]. По данным на 1988 год, из издававшихся в республике 120 районных и городских, 77 многотиражных газет без предварительного контроля органов Главлита выпускались 119 районных и 41 многотиражная газета [20, л. 33].
Объем предварительного контроля сократился в 1988 году в связи с освобождением от него служебных документов партийных, советских и комсомольских органов [21, л. 4].
Предварительным контролем в областных управлениях занимались все работники (в каждом обллите к 1980 году осталось по четыре цензора). Постановлением Коллегии Главлита СССР «О штатной численности и нагрузке в местных органах» от 28 декабря 1982 года нагрузка редакторского состава обллитов была выравнена. Например, в 1982 году в Витебском обллите на начальника управления приходилось 559 учетно-издательских листов, на трех редакторов – 784, 720 и 725 листов в год [22, л. 9]. Таким образом, в среднем каждый цензор предварительного контроля ежедневно вычитывал 2,4 учетноиздательского листа (50–55 страниц машинописного текста).
По объемам последующий контроль превосходил предварительный в несколько раз. Например, в Брестском управлении он был от 6330 до 9267 учетноиздательских листов в год, т. е. каждый день на одного сотрудника в среднем приходилось от 6 до 9 учетно-издательских листов (132–198 страниц машинописного текста) [19, л. 6].
Если сравнивать работу обллитов и Главлита БССР, в 1987 году норма дневной выработки цензора на предварительном контроле была 10 учетно-издательских листов для цензора книжно-журнальной группы, 7 – для цензора газетной группы, 12 – для цензора участка в БЕЛТА. Нормы последующего контроля в Главлите для тех цензоров, которые читали верстки, совпадали с нормами предварительного контроля. А для тех, кто читал подписанные к печати издания, дневные нормы были увеличены до 50 листов
[23, с. 50]. Получается, по показателям объемов предварительного контроля обллиты значительно уступали Главлиту. Но учитывая то, что сотрудники обллитов занимались одновременно и предварительным, и последующим контролем, объем работы был сопоставим, а порой им приходилось вычитывать больше материала, чем в аппарате Главного управления. Если сравнивать показатели объема работы с периодом 1953–1964 годов, то можно проследить следующее: в Брестском обллите в среднем на одного цензора приходилось около 1045,12 печатного листа и 351,7 наименований мелкопечатных изданий [24, л. 8]. Объем предварительного контроля составлял почти 972 учетно-издательских листа. Даже с учетом шестидневной рабочей недели ежедневная нагрузка на цензора в 3,16 учетно-издательского листа (около 69 страниц машинописного текста) была больше.
При осуществлении контроля требовалось, чтобы последующий контроль проводил более опытный работник. Но это правило обллитами соблюдалось не всегда. Так, в Витебском обллите в 1973 году оперативный последующий контроль за начальником осуществлял цензор, что считалось недопустимым [7, л. 19].
С началом перестройки значительных изменений в деятельности обллитов не произошло. Особенно это показательно в освещении в СМИ катастрофы на Чернобыльской
АЭС 26 апреля 1986. Первое небольшое упоминание на первой странице в газете «Известия» появилось 30 апреля под заголовком «От Совета Министров СССР» [25, с. 1]. В главной газете страны «Правда» об аварии сообщалось 1 мая 1986 года [26, с. 2]. В тот же день оно было перепечатано в «Советской Белоруссии» [27, с. 3]. Текст из «Советской Белоруссии» перекочевал в областные газеты. В «Витебском рабочем», например, эта информация была напечатана через сутки, 2 мая [28, с. 2]. У сотрудников обллитов контроль первых материалов о ЧАЭС не вызывал трудностей, так как перепечатка сообщений ТАСС и БЕЛТА не подлежала цензуре. А Главлит имел на подобные случаи четкие инструкции Перечня. И, в случае с ЧАЭС, это были требования § 33 п. 5 (допустимые дозы радиации, сверхчастотного облучения личного состава Вооруженных Сил СССР на мирное время), § 59 запрещал без разрешения Госкомитета по использованию атомной энергии публикацию даже местонахождения атомных станций. Но, главное, то, что требования § 227 п. 1 запрещали сообщать о повлекших человеческие жертвы катастрофах, крушениях и крупных авариях [29, с. 23, 35, 100]. Правда, требования эти являлись условными, то есть в случае разрешения соответствующего министерства или ведомства публикация допускалась. Как только разрешения были даны, информация о Чернобыле перестала быть редкостью в центральных СМИ.
Существенные изменения в контроле информационного пространства произошли после того, как в эпоху М.С. Горбачева в СССР в 1987 году была провозглашена политика гласности. Средствам массовой информации позволили вести широкую кампанию критики существующего строя под лозунгом «возвращения к ленинским нормам». Журналисты сперва осторожно, а потом все смелее критикуют советское государство [23, с. 159]. В 1988 году началась ликвидация цензорских пунктов в издательских учреждениях и СМИ. В БССР первым из них 30 сентября «исчез» цензорский
пункт в минской типографии «Красная звезда» [23, с. 16].
Таким образом, отход от принципов «оттепели» в Советском Союзе осуществился в 1966 году, с выделением органов цензуры в самостоятельное управление, и отразился в первоначальном увеличении количества вмешательств в контролируемые материалы средств массовой информации. При этом основные принципы деятельности последних не были затронуты. Органы цензуры получили самостоятельность, но так как подконтрольные объекты по-прежнему не находились в подчинении органов цензуры, это давало возможность руководителям СМИ противодействовать сотрудникам обллитов. Происходившие время от времени конфликты вынуждали партийные органы вмешиваться в их взаимоотношения.
Следует отметить, что обеспечить полный контроль информационного пространства обллитам не удавалось. Особенно это касается радиовещания, требующего оперативного вмешательства. Областное телевидение, существовавшее во всех областях БССР, еще не достигало больших масштабов. Это позволяло в большинстве случаев заблаговременно проконтролировать содержание телепередач.
Цензура скрывала множество тайн, в первую очередь от потенциальных противников СССР. В отличие от других объектов контроля, предприятия, имеющие отношение к военно-промышленному комплексу, действительно в силу своего стратегического значения нуждались в наиболее строгом контроле со стороны органов цензуры. Необходимость защиты приоритета советской науки также не вызывает сомнения. Однако работа порой была плохо организована, не имелось нужных документов.
В 1966–1987 годах объем наиболее важного компонента в работе обллита – предварительного контроля – по сравнению с периодом «оттепели» заметно уменьшился. За счет отсутствия разделения контроля объем работы составлял в местных органах цензуры, как и в Главлите
БССР, около 200 машинописных страниц в день.
Переход к перестройке осуществился не сразу. Она поначалу не оказывала влияния на деятельность обллитов. Все их усилия были направлены на поддержание существующего режима, стабильности в советском обществе. Государственные тайны удавалось сохранять. Особенно показательна в этом отношении информация об аварии на ЧАЭС. Только с 1987 года политика гласности привела к ослаблению контроля информационного пространства, открыв тем самым новые бесцензурные возможности для отечественной журналистики.