КУницкий дмитрий валерьевич.
родился в 1982 году в г. минске. окончил факультет философии и социальных наук белорусского государственного университета (2006), магистратуру белорусского государственного экономического университета (2007), аспирантуру института экономики нан беларуси (2010).
С 2010 по 2013 год – младший научный сотрудник института экономики нан беларуси. С 2015 по 2016 год – заместитель директора по воспитательной работе минского городского медицинского колледжа.
С июня 2018 года – научный сотрудник института философии нан беларуси. автор 28 научных публикаций.
Сфера научных интересов: духовная антропология, духовное устройство общества, духовнонравственные начала экономического уклада, идеология и идейно-ценностное противостояние на мировом и региональном уровне.
машнему насилию“не обсуждалась с депутатами, она рождена в одном из подразделений МВД при активном содействии глобальных фондов… Я принадлежу к тем людям, которые не поддерживают саму идею этой концепции, считают ее антиконституционной, противоречащей белорусскому законодательству… Определенные месседжи этой концепции противоречат Кодексу о браке и семье и Концепции национальной безопасности… Удивляет желание бездумно обезьянничать, использовать чужой опыт и перекладывать его на белорусские реалии» [2].
В целостном видении происходящих общественных событий и процессов должно стать ясным, что некогда христианская Европа переплавилась в современный Запад, вывернув истину наизнанку. Оперируя многими из высоких понятий христианства, западноевропейский гуманистический ум придал им совершенно иные значения, лишенные духовного смысла и зачастую направленные против собственных подлинников (на их уничтожение), и с мессианской энергией устремился к насаждению таковых во всем мире. В первую очередь и с особым рвением именно в тех краях, у тех народов, которые в той или иной степени сохранили исконные христианские добродетели или хотя бы память и представление о них.
В условиях непрекращающейся холодной, но постоянно вспыхивающей войны, обратимся к важнейшему из ее фронтов, на котором противником осуществляется очередная попытка подрыва троянскими методами самых тылов. Речь идет о семейной жизни и таких порой возникающих в ней негативных явлениях, как насилие. По мере духовного возрождения общества происходит все большее осознание извечной истины: семья является не просто трудовой ячейкой общества (социализм) или поставщиком ресурсов на рынки труда, капитала и товаров (либерализм), но и духовно-материальным организмом. В нем происходит подлинное становление личности каждого из его членов, из него же, по сути, вырастает и само государство. А для верующего христианина очевидным является еще и свершение там тайнодействия соборности и любви.
Сегодня осуществляются настойчивые попытки определенных сил подорвать, расшатать и уничтожить это драгоценное достояние разнообразием грубых и крайне изощренных средств, связанных между собой. Потому отчетливо выступает насущная необходимость всеми способами защитить от данных нападений и возродить крепкую и полноценную семью. Причем речь идет не только о количественных демографических показателях, но и о качественных характеристиках. Последние представляют саму семейственность, семейный уклад, подрываемые рядом неразумных социальных экспериментов или даже умышленным вредительством. Отрадно, что необходимость такой защиты все больше осознается как государственной властью, так и белорусским консервативно настроенным сообществом, и возникающее все большее взаимопонимание с Церковью подает народу надежду на благоприятный ход событий.
Открытые угрозы благополучию семьи получают достаточную силу в условиях либо отсутствия необходимых материальных и организационных средств для семейной политики, либо нравственного разложения общества. Определенные проблемы такого рода отмечены и в Концепции национальной безопасности Республики Беларусь как «утрата значи
тельной частью граждан традиционных нравственных ценностей и ориентиров, попытки разрушения национальных духовно-нравственных традиций и необъективного пересмотра истории, затрагивающие данные ценности и традиции» [3].
На первый план сейчас стали выходить изощренные орудия разрушения семьи и с ней личности и государственности. Эти орудия незаметны или маскируются под свою противоположность «друзей и помощников», фактически являясь библейским обольстителем, волком в овечьей шкуре. Среди таких «незаметных разрушителей» оказалась тема насилия в семье (домашнего насилия), или, точнее, применения силы, власти внутри семейной ячейки.
Одним из рабочих определений идеологии современной западной цивилизации является либеральный гуманизм, который духовно образованными философами и учеными определяется как антропоцентризм (человекобожие) или просто богоборчество, где под видом любви к человеку и заботы проводятся идеи и практики, на самом деле уничтожающие его. Человек там «превыше всего», Бога и Его заповедей, всего священного и возвышенного, другого человека. И одновременно ниже собственных желаний, страстей, прихотей, а также внешних показателей общей и даже частной экономической эффективности. Ключевым понятием здесь изначально выступила свобода, воспетая на Западе как «высшая ценность» даже на религиозном уровне.
В то же время подлинное христианство говорит о неотчуждаемости (а значит, внеположности иерархии ценностей) свободной воли человека и ее свободного выбора, но не абсолютной. А также о гораздо более высоком статусе внутренней свободы человека, связанной с использованием свободной воли для выбора добра и любви как его высшей формы, которые и являются высшими ценностями. Как раз для их достижения и требуется ограничение свободы воли – прежде всего самоограничения, а далее – и определенного рода внешних ограничений, которые и составляют общественный уклад человеческой жизни (основу культуры).
Крайне важна доброкачественность этих внешних ограничений и соответствующий им благообразный уклад жизни человека (общества), который условно можно называть консервативным или традиционным. Но даже разные формы излишних внешних ограничений (вплоть до рабства) никогда не считались в христианстве критичными для внутренней свободы (в отличие от максимального их снятия, либерализации хаоса произвола) и требующими решительного революционного свержения, притом вместе с носителями власти в семье и государстве. Западное же восприятие христианства превозносит и полагает самодостаточной именно такую свободу, последовательно подрывая традиционный (консервативный) уклад жизни.
Внутренние и внешние ограничители свободной воли человека, которая имеет свойство склоняться преимущественно ко злу, всегда означают применение разумной силы. Такое применение силы, как проявление власти, является при самоограничении – обязанностью, а при ограничении внешнем, общественном – единством права и обязанности. Эти права должны быть ограничены, причем с внимательным учетом того, какие именно права, кому и по отношению к кому они принадлежат, но ни в коем случае не урезаны в законных пределах и, тем более, не устранены, как этого хотят и требуют сторонники примата индивидуальной свободы, исходя из своих как геополитических интересов, так и либеральногуманистической идеологии.
Выступая в защиту теории ненасилия, его сторонники, однако, склонны так или иначе прибегать к нетрадиционным формам насилия: необоснованному вмешательству со стороны государственной власти, особенно официальных служб с делегированными государством полномочиями, зачастую легально подконтрольных и даже финансируемых иностранными фондами и иными «гума
нитарными» структурами. Настойчивым образом Запад навязывается белорусам в качестве учителя со своей искаженной трактовкой христианских ценностей либо прямо требует их заменить «общечеловеческими».
Отметим, что аналогичное чередование «этики ненасилия» и «мирной силы» данные учителя проводят и по вопросу государственного обеспечения правопорядка, что явно наблюдается во время публичных волнений в разных странах. Западные элиты хотели бы максимально сковать или даже парализовать государственные вооруженные и правоохранительные силы, вплоть до органов государственной безопасности, позже заменив их своим «миротворческим контингентом» и агентами спецслужб.
В самой семье проблема насилия и применения силы довлеющее выражение получает в отношениях мужа к жене и родителей к детям. Соответственно, по этим двум направлениям и разворачиваются противодействия либеральнопринудительных сил – во-первых, идеологические, во-вторых, организационнопрактические. Однако в обоих случаях наблюдается одинаковая тактика шельмования и сковывания благотворного применения власти и одновременной институциализации и провоцирования вредоносного насилия. Всеми способами опровергается христианский подход к этой проблеме. Согласно последнему, применение физической и психологической силы ни в коем случае не является самодостаточным и должно дополнять поощрительные и увещевательные меры. Однако часто оно оказывается необходимым и даже кардинальным средством не только для решения проблемы и поддержания порядка, но для предотвращения уже полномасштабного и бессмысленного насилия, сопровождающего общий рост бесчинства и чувства безнаказанности. Более того, уклонение от данной семейной обязанности рассматривается как проявление малодушия, человекоугодливого попустительства, а при определенных признаках – и безразличия, признаваемого часто худшим из зол [4]. На наш взгляд, даже в случае необоснованного, греховного семейного применения силы существует значительный диапазон, при котором подвергающиеся ему призваны проявлять терпение и смирение (часто несущее подлинное умиротворение в семью, спасающее ее) и не прибегать к привлечению третьих, а особенно посторонних лиц, организаций и ведомств.
Такое представление о семейном применении власти, как мы считаем, является неотъемлемой составляющей христианского образа семьи, в котором, как неизменно патриархальном, муж является господином с главным призванием – заботы о внешней защищенности и внутреннем ее устроении, а во всей семье поддерживается иерархический и одновременно доверительно-личностный порядок. Церковь в нем мужа как главу семьи уподобляет самому Богу, а жену с детьми – Церкви с ее чадами.
Мирское приложение данного священного образа семьи к повседневной жизни со всеми ее частностями было закреплено в ряде плодов творчества, наиболее известным из которых является труд протопопа Сильвестра времен духовного и общественного расцвета Руси «Домострой». В нем предельно возможным для обобщения рассуждением устанавливаются сочетания семейного порядка и благочинной свободы действия, принудительных и побудительных способов их соединения и поддержания. Безусловно, для современного западного образа мысли невыносимыми являются уже сами употребляемые здесь понятия. Однако, на наш взгляд, именно данный образ устройства семьи на протяжении столетий обеспечивал как подлинное семейное счастье ее членов, семейный мир и покой, так и процветание семьи как таковой на благо ее членов, Отечества и каждой самостоятельной личности.
Современная западная либеральнонасильственная идеология предлагает взамен описанному образу модель «демократичной семьи». В ней первичным субъектом являются обособленные индивиды, между которыми на равноправной основе будут выстраиваться договорные
(в «идеале» даже контрактные, под судебным надзором) отношения. Права здесь первичны, а всякие формы властного принуждения – как физические, так и психологические – запрещаются. Хотя поддержание такого «порядка» тут же естественным путем требует особых прав для исконно подчиненных членов семьи (жен и детей), которые превращаются в их власть. Более того, нарушение богоустановленного порядка неизменно ведет ко всяческому выпячиванию незаконной власти и злоупотреблению ей, что, в конечном счете, выливается в то самое «противоборствуемое» насилие – особенно в психологической форме манипуляции и шантажа.
Формируются дерзость, непочтительность и недоверие среди ближних. Совершенно невозможным в такой семье становятся осуществление воспитания, передачи детям образов правильного отношения между разными полами и поколениями (источник последующих перверсий), ограждение психологически более слабых членов семьи (женщин и детей) от их собственных безрассудно-порывистых и опасных поступков. Не в теории, а на практике западные наблюдатели за «ненасилием» особенно зорко следят за ограждением от «насилия» саморазрушающих прав несовершеннолетних, которые предусматривают участие в соблазнительных и растлевающих мероприятиях и увеселениях. По нашему глубокому убеждению, сущность данной троянской программы западных транснациональных элит – снятие законного и благотворного применения силы в семье, доведение членов семьи до произвола и затем уже до необузданного насилия.
Осуществляется это не только стихийным способом в условиях насильственной либерализации семейных отношений и права, но и активным внешним вмешательством. Здесь весьма кстати «антисемейным диверсантам» приходится само упразднение семейной иерархии: поддержание безвластного равноправия, «горизонтальных отношений» и незаконной «власти подчиненных» требует вынесения власти вовне и передачи ее третьим лицам. На первом этапе на эту роль ими выдвигается государство. Но последнему либеральная элита, разумеется, не доверяет и, кроме того, имеет стратегической целью упразднение национальной государственности как таковой (в том числе и через подрыв семьи). Кроме того, у государства нет средств и, зачастую, желания, которые бы позволили проводить усердный и всеохватывающий надзор за семейным «ненасилием». И здесь «на помощь» приходит сложная организационная структура, сходящаяся в одном центре на надгосударственном, глобальном уровне. Анализ этой еще формирующейся транснациональной политической структуры, ее подструктур, преследуемых ими целей, всегда прикрываемых благовидными предлогами, требует отдельного рассмотрения.
Среди юридических мер в плане «защиты семей от семейного насилия» выдающееся место принадлежит такой европейской институциональной инновации, как система ювенальной юстиции, включающая особые суды, особую ювенальную нормативную базу, уполномоченных по делам детей, органы социального контроля за детьми и родителями. Одним направлением данной системы пытаются подменить якобы недостаточную систему государственного надзора за неблагополучными семьями и делами несовершеннолетних со стороны традиционных
органов охраны правопорядка и общего законодательства. Здесь концепция исключительно «мягкого наказания», ненасильственных методов воздействия на молодежь, в том числе уже проявившую склонность к противоправному поведению, вносит заметный вклад в последующий рост насилия в среде молодого поколения и в целом его криминализацию.
Другим направлением стремятся вывести молодежь из-под воспитательного воздействия родителей с нацеленностью на совершенное изъятие детей из семьи. Одновременно в странах, имеющих ювенальную юстицию, проводится кампания по закрытию государственных детских домов с замещением их частными приютами, сосредоточенными на скорейшей и обычно платной передаче их в приемные семьи с преимуществом, отдаваемым иностранным усыновителям, для чего приветствуется общая либерализация законодательства [5].
Данная практика также встроена в более общие глобальные стратегии «семейной модернизации», связанные с расширением прав однополых (по сути бесплодных) «браков», участники которых (обычно более состоятельные и влиятельные) ищут возможности усыновления с постепенной легализацией педофилии и, наконец, использованием специфических репродуктивных технологий. Кроме того, такие «изъятия» служат становящимся все более популярными достижениям высокотехнологичной медицины в области трансплантации и омолаживания, предполагающими использование как абортивного, так и постнатального материала.
К «насилию над детьми», от которого требуется защита, псевдорадетели нередко относят не только легкие воздействия на мягкие места тела и иные телесные наказания, но и такие проявления духовно здоровой семьи, как приучение ребенка к постному воздержанию, и даже многодетность, сопровождающуюся понижением уровня семейного среднедушевого дохода, а значит, уменьшением доступного объема карманных денег у детей. При рассмотрении непосредственно силового воздействия игнорируется сильная преувеличенность насилия (преступного применения силы), совершаемого в семье, в сопоставлении с общим насилием, составляющим, например, в Беларуси менее 3 % от последнего [6]. Практикой ювенальной юстиции дети всячески натравливаются на своих родителей, приучаются к надуманному отстаиванию своих прав, к тому, чтобы доверять свои трудности и сомнения «не давящим» на них (в особенности не морализирующим) посторонним лицам, к доносительству на своих родителей в специальные службы.
Более утонченным является противодействие семейному применению силы (власти) к женщинам, тем более что здесь имеет место действительное и гораздо более распространенное до обыденности неоправданное насилие супругов над супругами (до грубого рукоприкладства и изнасилования). Идея приютов для жен с последующей их «передачей новым владельцам» (как в случае с детьми) пока может вызвать лишь подозрение в умопомрачении. Впрочем, судя по телевизионному реалити-шоу «Обмен женами», «процесс уже пошел». Заметим, что женщины легче детей поддаются революционному духу, семейному бунтарству, чему в ряде стран активно способствуют психологические службы или принимающие гендерную идеологию государственные и частные консультанты.
Вместе с тем оказание помощи подвергающимся разовому или хроническому насилию женам составляет важную задачу для государства и гражданского общества в нем. В этой области можно приветствовать попытку Союза сестричеств милосердия Белорусской православной церкви организовать поддержку (включая предоставление временного убежища), к которой могут подключиться монастырские обители. Такая помощь – именно в психологическом отношении – требует, разумеется, особой духовной мудрости. Интересно, что к тесному сотрудничеству с Союзом устремился исповедующий гендерную доктрину фонд ООН в области народонаселения (ЮНФПА).
Всякая обстоятельная критика хороша, когда она завершается созидательными предложениями. Осуждение «борьбы с насилием» методами подмены понятий, либерализации и подрыва патриархальной семьи не означает отказа от противодействия ему как таковому. Вместе с тем для христианского сознания очевидно, что подлинная и разумная (если угодно, научно обоснованная) борьба с насилием заключается в противодействии ее внутренним причинам, коренной из которых является гордыня, а самой приближенной к насилию – страсть гнева.
Думается, эта борьба на внутреннем уровне содержит положительную и отрицательную программу. Первую можно представить как воцерковление личности и народа; научение борьбе со страстями, самоограничению и самоуправлению; нравственное воспитание в добродетелях и особое привитие тех из них, которые предотвращают насилие; приобщение к высоким личностным образцам и примерам. Вторая включает всестороннюю общественную борьбу с растлевающими образами и привычками и их укоренением в жизненном укладе. Например, с теле- и видеопродукцией, концертами агрессивной и в целом страстной музыки, участием в неоязыческих клубах и субкультурных сообществах, наркотизацией и алкоголизацией, с которыми связана львиная доля насилия в семье, и т. п. На наш взгляд, можно ратовать еще и за восстановление государственно-общественных органов нравственного цензурирования.
Однако и прямое, реактивное противодействие правоохранителей семейному насилию также необходимо как вспомогательная мера. Но, во-первых, существующего законодательства и организационных форм в целом достаточно для такого противодействия (что не отменяет возможность их совершенствования) – вопрос переходит на уровень подготовленности и добросовестности работников соответствующих органов, а также достаточной материальной и кадровой обеспеченности. Во-вторых, необходимо на основе совместного общественного обсуждения четко определить
неприемлемые формы насилия и отделить от них традиционные формы применения силы как проявления власти в семье, одновременно разработав защиту от попыток смешать и спутать эти виды. А также соотнести меры общественного противодействия насилию (наказание, ограничение прав) с серьезностью форм его неправедного, преступного употребления, в том числе и в отношении нефизических форм применения силы.
Усилия государственной власти и ее органов целесообразно направлять не на сплошной и жесткий контроль за семьей, а преимущественно на поддержку ее духовно-личностного и материального благополучия и развития. В отношении же проблемных семей, в которых уже зафиксированы случаи неприемлемого насилия по отношению к женщинам, детям или старикам, целесообразно использовать наработки советского опыта профилактической и опекунской государственно-общественной работы. Главная цель здесь – внутреннее преодоление, прежде всего, причин возникающего насилия без нарушения целостности самой семьи и создания прецедента ее разрушения. Тем более, теперь у государства есть мощный союзник в лице Церкви. Незадействованным резервом можно считать тесное взаимодействие и сотрудничество государства с церковными общественными объединениями (например, просветительными, психологореабилитационными), которые все без исключений среди своих приоритетов имеют как раз возрождение и утверждение крепкой, любящей многопоколенной и многодетной семьи.
В России среди наиболее известных таких общественных движений можно назвать «Народный собор», «Семья, любовь, Отечество», «Ассоциации родительских комитетов и сообществ», «Российский детский фонд» и иные. На их основе на Всероссийском совещании семейно-родительской и православнопатриотической общественности на тему защиты семьи и России в 2014 году был создан Общественный Координационный совет по защите семьи, детства и
духовно-нравственных ценностей. Данным организациям, в частности, удалось отстоять традиционную семью перед лицом Государственной Думы, отменившей в 2017 году принятый ранее на основании концепции «борьбы с домашним насилием» так называемый «закон о шлепках».
На белорусской земле с некоторым отставанием также происходит становление организаций, которые отстаивают нравственные идеалы традиционной семьи и оказывают непосредственную поддержку семьям в трудных жизненных ситуациях, работают с детьми, подростками, молодежью. Это МБОО «Город без наркотиков», Фонд преподобной Евфросинии Полоцкой, МОБО «Матуля», благотворительный фонд «Открытые сердца», Гомельское благотворительное общественное объединение «Центр поддержки семьи и материнства «Мамалето», Центр поддержки семьи, материнства и детства «Покрова», Гродненский центр защиты жизни и семьи «Радзiма» и ряд других. Нельзя не отметить и большой вклад, который внесла в дело возрождения семьи республиканская государственно-церковная программа «Семья – Единение – Отечество».
Очевидно, что пришло время совместными усилиями государственных органов, Церкви, просемейных общественных движений и научной общественности выработать самобытную восточнославянскую семейную политику как альтернативу ее западной, либерально-гуманистической модели и возрождать соответствующий уклад и благоприятствующий ему общественный фон. Эта семейная политика будет служить важной составляющей «белорусской национальной идеи» и станет подлинно белорусским словом на союзном с Россией, евразийском и в целом планетарном международном уровне.