Индустриальный марш китая
валерий байнев, чжан бинь. Индустриальный марш китая. В статье анализируется долгосрочная стратегия развития Китая, обеспечившая грандиозный технологический и социально-экономический прогресс этой страны. Показано, что на протяжении многих десятилетий главным приоритетом данной стратегии выступает ускоренное развитие индустриально-промышленного комплекса – индустриализация китайского народного хозяйства. Выделены и охарактеризованы основные этапы осуществления индустриализации в Китае, а также меры государственного управления этим процессом. на основе анализа китайского и белорусского опыта выявлены системные препятствия на пути инновационного развития национальной экономики республики Беларусь, обозначена общая стратегия их преодоления. ключевые слова: техника, технический прогресс, индустриально-промышленный комплекс, промышленная политика, индустриализация, индустриальный парк, экономика Китая, белорусско-китайское сотрудничество. Valery BAYNEV, ZHANG Bin. China’s Industrial March. The article analyzes China’s long-term development strategy which helped it achieve the incredible technological and socio-economic progress. The authors point out that for many decades the strategy had a focus on accelerated development of the industrial complex with a view to promote industrialization of the Chinese economy. The article cites the milestones and key features of China’s industrialization policy, and looks into the way the government managed the process. Based on the analysis of Chinese and Belarusian experience, the article suggests a general strategy to overcome systemic obstacles to the innovative development of the economy of the Republic of Belarus. Keywords: technology, technological progress, industrial complex, industrial policy, industrialization, industrial park, Chinese economy, Belarusian-Chinese cooperation.
Внынешнюю технотронную эпоху среда обитания людей буквально перенасыщена разнообразными техническими устройствами, помогающими человеку на работе и в быту за счет многократного приумножения его физических и интеллектуальных способностей. Глобальная конкурентоспособность, а также научно-технологическая, информационная, экономическая, экологическая, военная безопасность любой современной державы во многом предопределяются уровнем развития индустриального сектора ее экономики, связанного с конструированием и продуцированием машинной техники. Страны, где однозначно осознана непреходящая значимость ускоренной индустриализации (от лат. industria – деятельность; создание крупной, технически развитой промышленности), подобно нынешнему Китаю демонстри
руют впечатляющий технологический, экономический, социальный прогресс. В связи с этим изучение китайского опыта индустриализации будет весьма полезным специалистам и чиновникам любого государства, претендующего на достойное место в иерархии технологически развитых держав.
Существуют два основных способа достижения победы над конкурентами. О первом знает всякий более или менее прилежно изучавший экономическую науку – надо работать лучше и эффективнее, нежели конкуренты. Второй способ менее известен, но более эффективен: надо так затуманить головы соперникам, чтобы те своими же руками себя уничтожили. На наш взгляд, наиболее поучительный пример итогов второго способа конкурентной борьбы – разрушение СССР, когда с помощью примитивных мифов про чудеса, творимые демократией и либерально-рыночной экономикой, без единого выстрела была повержена супердержава, обладавшая несметными природными богатствами, колоссальными людскими ресурсами, мощнейшими вооруженными силами, опытнейшими спецслужбами.
В наши дни Китай напоминает СССР в период его расцвета. На основе печального советского опыта там хорошо научились, что называется, отделять зерна от плевел, адекватно определять цели своего развития, добиваться их. В КНР, несмотря на масштабно тиражируемые и активно насаждаемые по всему миру идеологические мифы о чудотворной силе свободного рынка, сервисной экономике услуг, малого предпринимательства, постиндустриального общества и т. п., хорошо понимают, что подлинным фундаментом и главным драйвером всякой конкурентоспособной экономики выступает ее индустриально-промышленный комплекс.
И действительно: материальная среда обитания современного человека – то, чем мы питаемся, во что одеваемся, на чем передвигаемся, чем защищаемся и т. д. – все это сплошь и рядом промышленная продукция. И даже оказание услуг принципиально немыслимо без компьютеров, средств телекоммуникаций, офисного и торгового оборудования, косметических принадлежностей и т. п., продуцируемых индустриальнопромышленным комплексом. Именно он является тем ядром, вокруг которого и во многом ради которого развиваются наука, образование, инновационная инфраструктура. И это вовсе не преувеличение, ибо именно в промышленности наиболее высок удельный вес высокотехнологичных инновационных предприятий, реализующих новейшие достижения науки и техники и требующих подготовки первоклассных специалистов сотен профессий и специальностей.
Более того, развитая индустрия выступает в качестве производителя и поставщика прогрессивных средств производства и предметов потребления во все прочие сферы жизнедеятельности современного общества. Это значит, что индустриально-промышленный комплекс есть действенный катализатор инновационных процессов в прочих отраслях и видах экономической деятельности и подлинный локомотив перехода к инновационной экономике. А поскольку современные инновации требуют колоссальных затрат, то именно крупные и сверхкрупные промышленные корпорации ставят итоговую точку во всем научно-инновационном и образовательном процессе, позволяя доводить до практической реализации и конкретных потребителей умозрительные идеи ученых и изобретателей, воплощая их в новых микроэлектронных устройствах, автомобилях, локомотивах, авиалайнерах, космических кораблях и т. д.
Обширные эмпирические и теоретические исследования процессов в мировой экономике за 1950–2005 годы, осуществленные профессором А. Сирмаи, убедительно доказали, что именно индустриализация выступает главным двигателем экономического роста развивающихся стран и увеличения благосостояния их населения, а вывод ресурсов из промышленности в сферу услуг тормозит экономический рост [1].
Отметим, что в последние двеститриста лет индустриально-промышленный комплекс напрямую определяет уровень обороноспособности любой державы. Поэтому от его состояния непосредственно зависит такая базовая потребность всякого конкретного человека и страны в целом, как безопасность, следовательно, экономический и политический суверенитет нации. Вот почему деиндустриализация – разрушение промышленного комплекса как главного
потребителя высококвалифицированных кадров и инноваций обесценивает, делает во многом бесполезной всю научно-образовательную и инновационную инфраструктуру страны, лишает ее глобальной конкурентоспособности и возможности самостоятельно определять свое будущее.
Хорошо понимая все это, Китай, чтобы не будоражить своих стратегических западных конкурентов, показательно демонстрирует лояльность по отношению к
их либерально-рыночному мифотворчеству. На деле же Поднебесная последовательно придерживается так называемой «красной линии» – системы сугубо национальных приоритетов, целей, методов и путей их реализации. При этом на протяжении вот уже более двенадцати пятилеток подряд наивысшим безусловным приоритетом китайской «красной линии» является целенаправленное развитие
индустриально-промышленного комплекса – ускоренная индустриализация Китая (табл. 1). Характеризуя данную стратегию, следует отметить, что с 1953 года – начала ее осуществления – китайский ВВП вырос более чем в 400 раз, а объем промышленного производства увеличился более чем в 700 раз. В результате некогда региональная держава с отсталым аграрно-хозяйственным
укладом превратилась в одного из лидеров мировой экономики, ныне уверенно оспаривающего пальму экономического и технологического первенства у самих США.
Приходится признать, что, начиная с XVIII века, когда появилась первая (паровая) машина, вся эволюция земной цивилизации неизменно связана с индустриализацией. Неслучайно в западной экономической науке периоды этой эволюции связаны с четырьмя индустриальными революциями [2], каждая из которых привела к появлению принципиально нового класса машин, последовательно обеспечивших возможность соответственно механизации, электрификации, автоматизации и интеллектуализации производства [3].
Что касается экономики современного Китая, то ее эволюцию ученые страны также однозначно увязывают с развитием индустриально-промышленного комплекса (табл. 1), обеспеченным целенаправленной политикой государства, ориентированной на создание способствующих этому макроэкономических условий (табл. 2).
Так, первая индустриализация 1953– 1965 годов была связана с планомерным увеличением количественных и улучшением качественных характеристик развития промышленного комплекса КНР. В этот период опережающими темпами рос удельный вес промышленного производства в ВВП (в 1,6 раза), прежде всего в сфере обрабатывающей промышленности (в 1,75 раза) на фоне снижения удельного веса сельскохозяйственного производства (в 1,3 раза) и сферы услуг (в 1,1 раза). Во время первой индустриализации удельный вес государственных расходов в ВВП оставался практически неизменным, а указанные изменения в промышленном комплексе реализованы за счет масштабного перенаправления в него ресурсов из сельскохозяйственного сектора и сферы услуг. Таким образом, первая индустриализация в Китае была во многом схожа со сталинской индустриализацией в СССР, осуществленной за счет резкого снижения уровня жизни населения, прежде всего сельского.
После осуществления первой индустриализации Китай вошел в полосу экстенсивного промышленного роста 1966–1980 годов, который также характеризуется заметным увеличением удельного веса промышленного производства в ВВП (в 1,2 раза). Однако сам индустриально-промышленный комплекс в это время не претерпел какихто существенных качественных изменений, поскольку доля обрабатывающей промышленности в общем объеме промышленного производства даже несколько сократилась (с 91,6 до 91,4 %) на фоне соответствующего прироста в добывающей сфере. Некоторые исследователи именуют данный период развития Китая «инновационной паузой», поскольку тогда промышленный и экономический рост был связан с реализацией и постепенным исчерпанием технологического потенциала, созданного в предыдущие годы.
Разумеется, спустя некоторое время описанный процесс расходования технологического задела закономерно обусловил острую необходимость технологической модернизации китайской экономики и, прежде всего, ее промышленной сферы. При этом руководство КНР прекрасно понимало: сохранение на прежнем уровне государственных расходов, а тем более их наращивание, может привести лишь к количественным изменениям, а значит, только закрепить и усугубить проблему технологического застоя. В результате в Китае был осуществлен грандиозный инвестиционный маневр, связанный с масштабным замещением государственных капиталовложений, которые могли обеспечить воспроизводство промышленного капитала лишь на традиционной (устаревшей) технологической базе, иностранными инвестициями, сопровождающимися притоком современных зарубежных технологий. В рамках этого маневра реализовано сокращение (более чем в 2 раза) удельного веса государственных расходов в ВВП и резко повышена стоимость кредитных
ресурсов для государственных и частных предприятий (табл. 2). Все это вынудило китайский бизнес переориентироваться на поиск зарубежных инвестиций, для привлечения которых в стране создали весьма благоприятные условия.
Заметим, что в Китае (в отличие, например, от стран бывшего СССР и, в частности, Беларуси) под иностранными инвестициями понимается приток в страну не денежных ресурсов, а передовых зарубежных технологий. С учетом этого данный период мы предлагаем именовать этапом технологической модернизации китайской промышленности 1981–1995 годов на основе привлечения и заимствования зарубежных технологий. Ее осуществлению способствовали весьма благоприятные для ведения бизнеса природно-климатические и географические условия; дешевая рабочая сила; жесткая правовая дисциплина; беспрецедентные налоговые льготы иностранным инвесторам, переводящим в Китай высокотехнологичные производства; активная государственная политика в области создания и развития индустриальных парков, предусматривающая существенные преференции их резидентам, прежде всего иностранным компаниям.
Следует особо отметить: индустриальные и научно-технологические парки сыграли одну из ключевых ролей в успехе китайской индустриализации. Так, имеются сведения о том, что, например, в 2013 году доля выручки их резидентов превысила 30 % ВВП Китая.
В результате технологической модернизации китайской промышленности 1981–1995 годов произошло кардинальное качественное улучшение ее структуры, поскольку именно в этот период в Китае на фоне сокращения удельного веса продукции традиционных производств впервые выделилось и начало быстро развиваться отечественное высокотехнологичное производство (табл. 1). Еще одной характерной особенностью данного этапа стало существенное (почти в 1,7 раза) увеличение удельного веса в ВВП сферы услуг, в том числе и прежде всего высокотехнологичных информационных и телекоммуникационных.
На наш взгляд, именно 1980–1990-е годы стали по-настоящему переломными в судьбе Поднебесной. Западные страны, переводя в Китай современные высокотехнологичные производства и надеясь, что китайцы никогда не смогут вырваться из тисков «отверточной сборки», откровенно просчитались. В этот период в КНР стартовал ряд масштабных государственных программ, ориентированных не просто на заимствование и адаптацию зарубежных технологий, а на их совершенствование на базе расширения собственных исследований и разработок и последующее внедрение в народное хозяйство.
В частности, в 1982 году в Поднебесной начата программа «Овладение научно-техническими вершинами», затронувшая сельское хозяйство, телекоммуникации, энергетику, транспорт, новые материалы, разведку ресурсов, охрану окружающей среды и здравоохранение. Данная программа стала самой крупной по объему финансирования в XX веке, в ее выполнении участвовали до тысячи научно-исследовательских институтов, сотни тысяч исследователей, миллионы субъектов хозяйствования. В 1986 году в Китае приняты к выполнению сразу две программы развития исследований в области высоких технологий – «Искра» и «863». Первая связана с развитием сельского хозяйства на основе достижений научно-технического прогресса, вторая охватила восемь крупных научных областей – биологию, космическую технику, информатику, лазерную технику, автоматику, энергетику, новые материалы и океанологию. Главной особенностью данных научных программ стало быстрое, под жестким контролем правительства, внедрение их результатов в производство.
Следующая программа «Факел», принятая к осуществлению в 1988 году, была нацелена на освоение и широкое распространение высоких технологий, прежде всего в промышленной сфере. Основные ее направления – новые материалы, био
инженерия, информатика, интеграция машиностроения и электроники, новые источники энергии, энергосберегающие технологии и некоторые другие.
Время показало: именно технологическая модернизация промышленности 1981–1995 годов через заимствование, адаптацию и совершенствование иностранных технологий обеспечила в Китае к концу прошлого века необходимые предпосылки для перехода к очередному этапу индустриализации. Данный этап, именуемый второй индустриализацией 1996–2010 годов, характеризуется рекордно высоким – семикратным – приростом китайского ВВП и промышленного производства. Сфера услуг, главным образом высокотехнологичных, за это время выросла более чем в 9,2 раза. Однако даже такие грандиозные успехи меркнут на фоне увеличения в 13,7 раза объема высокотехнологичного промышленного производства. Китайские ученые прекрасно понимают: современные услуги подразумевают наличие соответствующего технического базиса, а значит, вторичны по отношению к продукции индустриально-промышленного комплекса. По итогам 2018 года в Китае удельный вес высокотехнологичного производства в ВВП составил 21,7 %, в общем объеме промышленного производства он достиг 53,4 %, а в объеме производства обрабатывающей промышленности превысил 64 % (табл. 1).
Этот индустриальный прорыв Китая стал возможен, поскольку данному приоритету была безусловно подчинена денежно-кредитная и бюджетноналоговая политика страны. Хорошо понимая, что всякий производственный процесс и любой его цикл согласно широко известной формуле Д – Т – П – Т’– Д’ (где Д – деньги; Т – товар как производственные запасы; П – производство; Т’ – товар как готовая продукция; Д’ – деньги как выручка от реализации продукции) начинается с авансирования денежных средств, китайская банковская система резко прирастила объем находящейся в обращении денежной массы – до 110 % ВВП по денежному агрегату М2 к концу 2010 года, почти в 2 раза снизила ставку рефинансирования, стало быть, и стоимость кредитных ресурсов (табл. 2), увеличив тем самым денежное предложение для отечественных предприятий. Существенной трансформации подверглась и бюджетно-налоговая сфера страны, поскольку государство многократно – почти в 14 раз – нарастило бюджетные расходы, в том числе связанные с инвестированием в отечественную научнообразовательную инфраструктуру, высокотехнологичные исследования и разработки, современные производства и т. п. Параллельно с этим был продолжен курс предоставления налоговых и других преференций для зарубежных высокотехнологичных компаний, переводящих свои производственные мощности в Китай, в том числе в индустриальные парки, число которых еще больше выросло (табл. 2).
Оправдавшая себя в предыдущие годы стратегия внедрения отечественных технологий, разработанных в рамках государственных программ научных исследований, была продолжена и на этапе второй индустриализации. Так, в 1998 году в Китае стартовала новая программа фундаментальных междисциплинарных научных исследований «973», сосредоточившая внимание ученых на проблемах сельского хозяйства, энергетики, информатики, эффективного использования ресурсов и окружающей среды, народонаселения и здоровья, а также синтеза новых материалов. Ее результативность оценивалась итогами практического внедрения современных технологий в деятельность китайских предприятий.
Осознав преимущества мягкой денежно-кредитной политики, способствующей технико-технологическому прогрессу, Китай и в последние годы продолжил создание предельно благоприятных макроэкономических условий для осуществления новой (цифровой) индустриализации страны. Начавшийся в 2011 году нынешний период эволюции китайской экономики по своей сущности и содержанию соответствует четвертой
индустриальной революции, о начале которой на Западе в 2010 году возвестил на Всемирном экономическом форуме в Давосе его основатель и бессменный руководитель Клаус Шваб [2]. Все это означает, что, благодаря политике индустриализации, Китай ликвидировал вековое технологическое отставание от передовых западных стран. Как следствие, в стране был решен и целый комплекс внутренних социально-экономических проблем – за истекшую четверть века средняя заработная плата китайцев выросла почти в 19 раз.
Наблюдаемое в последние годы осложнение отношений между Китаем и Западом, прежде всего США, выразившееся во взаимных санкциях и торговых войнах, есть прямое следствие китайской индустриализации, сделавшей Поднебесную главным конкурентом традиционных лидеров мировой экономики. Нынешний масштабный вывод промышленных активов западных корпораций из КНР, запрет на приобретение высокотехнологичных промышленных активов китайским бизнесом в западных странах и другие аналогичные меры имеют главной целью остановить его индустриальное развитие.
Однако сегодня экономика Китая, благодаря целенаправленной политике индустриализации и нацеленным на ее осуществление масштабным государственным научным программам, приобрела самодостаточность в плане осуществления и внедрения собственных высокотехнологичных исследований и разработок. В последние годы в стране запущены три новые крупные программы – «Национальные ключевые программы исследований и разработок Китая» («NKP»), «Национальный план науки и техники» («План поддержки») и «Китайская обрабатывающая промышленность – 2025» (более известна как программа «Сделано в Китае – 2025»), ориентированные на развитие прежде всего высокотехнологичных производств. При этом китайский индустриально-промышленный комплекс предъявляет энергичный спрос на результаты названных выше научных программ.
Думается, описанный опыт индустриализации весьма поучителен для стран бывшего СССР, в том числе для Беларуси, которая ныне входит в число наиболее значимых европейских стратегических партнеров Китая. В рамках данного сотрудничества КНР оказывает поддержку, чтобы перевести развитие нашей страны на рельсы новой индустриализации. Неслучайно Китайско-Белорусский индустриальный парк «Великий камень» называют «жемчужиной» Нового шелкового пути, выстраиваемого Китаем в рамках реализации его глобальной стратегии «Один пояс и один путь».
Разработанная авторами статьи и опробованная в данном парке экономикоматематическая модель влияния индустриальных парков на промышленное и технико-технологическое развитие территорий позволила впервые спрогнозировать, что «Великий камень» к 2025 году создаст в стране условия для прироста общего объема промышленного производства более чем на 7 %, в том числе высокотехнологичного и средневысокотехнологичного более чем на 12 %. Таким образом, имеются основания считать, что данный объект окажет существенное воздействие на индустриальный прогресс Республики Беларусь.
Вместе с тем необходимо отметить: существующая в Беларуси довольно развитая инновационная инфраструктура, в конце 2018 года насчитывавшая в общей сложности 25 объектов, в том числе 16 научно-технических парков, пока не оказывает должного влияния на инновационное развитие белорусской экономики. Как свидетельствует анализ, вклад отечественных технопарков в нее весьма и весьма скромен – доля выручки их компаний-резидентов в 2017–2018 годах не превышала 0,1 % белорусского ВВП. У этого, на наш взгляд, есть несколько принципиальных причин. Важнейшая из них – общий (парадигмальный) кризис белорусской экономической науки, создающий прямую угрозу экономической и национальной безопасности, на что в последнее время прямо и настойчиво указывают отдельные ученые, напри
мер профессор БНТУ С.Ю. Солодовников [4; 5]. Суть данного кризиса в том, что навязанная нам Западом в конце прошлого века либерально-рыночная научно-образовательная парадигма в духе «экономикс» безнадежно устарела. Она давно не отвечает нынешним реалиям, вызовам и угрозам, чем «затрудняет принятие стратегически важных решений по определению стратегических направлений социально-экономического развития страны» [5, с. 183], важнейшим из которых, как показывает китайский опыт, является ее новая индустриализация. Дело в том, что поголовно изучаемый в белорусских вузах «экономикс» формирует у будущих экономистов романтическую, почти религиозную веру в то, что свободные саморегулирующиеся рынки сами собой, без усилий, обустраивают жизнь, а значит, нет никакой надобности в промышленной политике, индустриализации и т. п. [6].
Еще один фактор, заметно девальвирующий национальную научнообразовательную и инновационную систему, обусловлен ориентацией белорусской кредитно-денежной системы на максимизацию собственной прибыли, в том числе за счет финансового обескровливания отечественных предприятий. Судя по официальным статистическим данным, сегодня развивается масштабный кризис неплатежей, поскольку на 1 декабря 2019 года быстро растущая общая задолженность предприятий достигла астрономического значения в 95,2 млрд рублей (дебиторская – 41,5 и кредиторская – 53,7 млрд рублей), увеличившись с начала года более чем на 8 % и вплотную приблизившись к значению ВВП всей страны. При этом львиная доля указанных обязательств приходится на задолженность по кредитам и займам, составившую более 77 млрд рублей [7]. «Кредитная удавка», безжалостно наброшенная банковской системой на отечественные предприятия, привела к масштабному выкачиванию из них добавленной стоимости. В результате сегодня у белорусского бизнеса недостаточно ресурсов не только для инновационного развития, но порою их не хватает даже на элементарное возмещение израсходованных оборотных средств. При этом на фоне продолжившегося в 2019 году снижения рентабельности (продаж и реализованной продукции) предприятий [8] прибыль банковской системы за первые 9 месяцев 2019 года по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года выросла на 10,3 % [9]. Причем в отдельных банках данный результат оказался намного выше.
Все это означает, что на пути инновационного развития Беларуси имеются мощные системные препятствия, преодоление которых возможно лишь в том случае, если, по примеру Китая, новая индустриализация будет официально обозначена в качестве наивысшего стратегического приоритета развития страны, причем его реализации следует безусловно подчинить функционирование ее научно-образовательной, денежнокредитной, бюджетно-налоговой систем.