Не поста ЖИ НА ПЕРЕМО
Журналист «Гомельскай праўды» побывала в женской исправительной колони вопросы осужденной, которая уже семь за решеткой за распространение наркот
-летняя Регина Гранкина родом из Бобруйска.
На 12 лет она осуждена за распространение и перевозку амфетамина через госграницу. Отсидела семь. И в скором времени мера пресечения для молодой женщины будет изменена на более мягкую: еще 18 месяцев осужденная проведет не в колонии, а на «химии» – в исправительном учреждении открытого типа. О Регине однажды писала пресса. Районная газета сделала заметку в день ее необычного бракосочетания: невеста была не просто в белом платье, а в балетной пачке. Теперь женщина общается с журналистом второй раз в жизни, но уже не на свободе, а в женской исправительной колонии.
ПОСЛЕ ДОЗЫ МОЗГИ ИСКРИЛИ
– Восемь лет назад я, молодая Регина, подумала, что могу баловать себя чем-то нестандартным. Тогда полтора года жила в Москве. В столицу мы переехали с мужем. Решили, что в Беларуси нашим амбициям тесно, а в российском мегаполисе куча возможностей. Все, что придет в голову, ты можешь воплотить, если есть желание, мозги и энергия. Муж – крутой инженер, мечтал работать в сфере умных домов. Безупречный человек, хотел крепкую семью, детей. И мы рванули в Москву, но именно там все развалилось. Столица закружила меня, но совсем в другую сторону. Развелись. Детей не было. И от этого еще больше казалось, что я могу себе позволить все. Сейчас с бывшим не общаемся.
– Кем вы работали в Москве?
– Творческим директором ночного клуба. Организовывала вечеринки, юбилеи, любого рода мероприятия. Конечно, концентрация всего запрещенного там была максимальная. Я работала с вечера и всю ночь. А на следующий день мне нужно было придумать новую тему для пати. Чтобы увеличить время бодрствования, чтобы лучше работали мозги, стала употреблять амфетамин. Он казался мне лучшим допингом, который не помешает жить нормально и тем более не станет преградой для свободы. После дозы мозги искрили. Сейчас я понимаю, что это не те искры, которые должны были быть. Адреналин и креатив, которых не хватало, нужно было искать совсем в другом. Я бы не сказала, что стала закоренелым наркоманом. Принимала лишь по пятницам, субботам и воскресеньям, когда нужна была максимальная отдача на работе.
– Когда вы в первый раз попробовали наркотики?
– В 17, я как раз окончила школу и пошла учиться в колледж на бармена. Там один «добрый» человек решил разделить со мной амфетамин. Тогда сказала: «Спасибо, но больше не нужно». Так что, когда прилетела в Москву, уже была знакома с наркотиками, понимала, чего от них ожидать.
– Из-за употребления запрещенных веществ появились проблемы со здоровьем?
– Нет, молодой организм выдержал, а психика не совсем. Я стала раздражительной, вещи, которые ранее можно было сгладить, дергали сильнее. Потом добавилась колония, которая еще больше накаляет мои и без того оголенные «провода». Становишься максимально нетерпимым к тому, что другие бы не заметили.
– Вы планировали бросить наркотики?
– Мне, как большинству, казалось, что все просто. Если захочу, то брошу прямо сейчас.
– Но так и не сделали этого?
– Да, только в тюрьме об этом задумалась. Получается, я сама себе врала.
– Где вы брали деньги на наркотики? Они ведь, наверное, дорогие?
– Жутко дорогие! Но в Москве хорошие зарплаты, всегда были бонусные деньги за удачные мероприятия. Народ щедро одаривал, потому что я вкладывалась в работу по полной. Если нужен был праздник, то каждый делала «Вау!». Улыбать людей – это приятно. Что может быть лучше, чем видеть счастье, которое сделал ты?
– Но, получается, счастье других вышло для вас боком?
– Да, выкопала сама себе яму. Была жизнь – яркая, сочная, разная, с тысячей возможностей, но в один момент щелк – и ее нет.
НИЧЕГО ТАК НЕ ПУГАЛО, КАК СЛЕЗЫ МАМЫ
– Когда поняли, что настал такой момент?
– Когда надели наручники. Это было в Минске. Я прилетела из Москвы погостить у родственников, погулять с друзьями. С собой привезла немного «радости». Однажды вышла за пиццей и не вернулась. Ко мне подошли правоохранители прямо в пиццерии. Спасибо, что не скрутили на полу, как это бывает в фильмах. Просто жесткая мужская рука взяла мое запястье, мне предложили выйти на улицу. Вот тогда я поняла, что жизни до больше не существует. Молодой человек, с которым я поделилась амфетамином, тоже пошел по этапу. Он отсидел год за употребление и давно вышел. А я еще здесь.
– Вы знали о больших сроках, которые грозят за распространение наркотиков?
– Конечно. Гособвинитель запросил 13 лет. К моменту приговора я год провела под стражей. И не то, чтобы привыкла, но чуть-чуть смирилась. Мне дали 12 лет. Самое жуткое было видеть, как в зале суда рыдает мама. Ничто другое тогда так сильно не пугало.
– Кого она винила – вас или себя?
– Москву. И себя, безусловно. Родители всегда думают, что они чего-то недодали, где-то недосмотрели. И попытки объяснить, что я сама виновата в том, что сделала со своей жизнью, не проходят. Думаю, маме тяжелее, чем мне. Сложно представить, как это: когда детей вот так «воруют» в какую-то неизвестную пропасть. Родители не знают, как мы здесь, и им кажется, что очень плохо, сложно.
– Но ведь в колонии, наверное, так и есть – сложно?
– Понимаете, человек ко всему привыкает. Первые несколько лет ты еще полон сил. Думаешь, что справишься, все не так плохо, жизнь продолжается и еще будет счастье. Но чем дольше здесь, тем больше понимаешь, что отдаляешься от семьи. И они от тебя отвыкают. В этом, конечно, страшно признаваться. Я вернусь домой, а у нас совершенно разные привычки. Вырван огромный кусок времени, и теперь нужно наверстывать, заново притираться друг к другу. К маме и брату, которому было 14, когда все случилось. Он тогда был еще ребенком. Не знаю, о чем с ним разговаривать. А мама уже перестала плакать. Тем более когда я прошла комиссию и отправлюсь на «химию». Для нас это чудо! Я смогу разговаривать с мамой по телефону каждый день! Сейчас звонки шесть раз в месяц, свидания – один раз в квартал.
– Мама знала, что вы употребляете наркотики?
– Нет. Для нее это был шок. Если не употреблять в конских дозах, то человек становится всего лишь позитивным энерджайзером. Поэтому не было случая, чтобы она заподозрила. Это самый отвратительный и наглый наркотик. Кажется, что он слишком прост, что с тобой все в порядке. Но нет. Ведь без него постоянно чувствуешь тоску, грусть, какой-то дискомфорт. И снова заправляешься. Вот и я так заправилась – на семь лет. Это еще повезло – приговор ведь 12.
– Вы ничего не рассказываете про папу сознательно?
– Его нет и не было. Это другая сложная история.
МЫ ЛИШЕНЫ ЛЮБОГО ВЫБОРА, ЛЮБОЙ СВОБОДЫ
– В какой город вас направят на «химию»?
– Пока неизвестно. Я буду жить в общежитии, ездить на свободную работу, разговаривать с вольными людьми, без конвоя передвигаться по городу. Это такое гигантское событие, вам не объяснить! Вы ходите по делам каждый день и даже не понимаете, какое это счастье. Просто побродить, зайти в гипермаркет и купить питьевой йогурт. Здесь же мы лишены любого выбора, любой свободы. На «химии», мне кажется, меня разорвет от счастья, когда я первый раз выйду в город. Скажут: у тебя три часа, иди гуляй! А я сяду под забором и буду сидеть, потому что будет страшно сдвинуться с места.
– Кто вас сейчас поддерживает, кроме семьи?
– Несколько друзей. За такой сумасшедший срок многие не выдерживают. У нас расходятся интересы. У них семьи, дети, а я застряла здесь во времени, как в вакууме. Мне нечего им рассказать, нахожусь в точке, из которой никуда не двигаюсь. Единственное, что могу делать, чтобы не деградировать, читать. Но я же не буду семь лет обсуждать с друзьями со свободы прочитанные книги?! Поэтому осталось всего несколько человек. И за