Партизанское спасибо…

Федя пошел в первый класс в 1940 году, но поучиться довелось всего один год…

Прекрасное старинное здание школы в Красках, в котором учились дети ближайших деревень, теперь заняла немецкая комендатура. И доучиваться пришлось уже в сорок четвертом, когда из его родной местности вытурила врага Красная Армия. Ну представьте себе: парню двенадцать лет, а он во втором классе торчит. Непорядок… В четырнадцать лет пора уже определяться с работой, а кругом разруха и нищета. Так и остался Федор Наумик на всю жизнь с четырехклассным образованием, что, конечно, было для него препятствием в его трудовой биографии. Из-за этого, конечно, сильно переживал, но, слава Богу, в те послевоенные годы везде требовались неутомимые рабочие руки. Разбитую войной страну надо было восстанавливать, а трудиться Федор любил.

Кстати, знаменитую панскую усадьбу в Красках партизаны чуть было не сожгли вместе с немецкими офицерами, да батька Федора — Роман Павлович — их отговорил. Растолковал им, что здание имеет большую историческую и культурную ценность, что это украшение белорусской земли и еще — ох как! — пригодится будущим поколениям… А Роман Павлович был, мало того, что человек развитой, но еще и большой патриот. Воевал в гражданскую войну с Деникиным и Колчаком. Наверняка, рассказывал сыну яркие моменты своей военной биографии, да тот не запомнил. А, может быть, наоборот — держал язык за зубами, время было крутое, за «разговорчивость» можно было пострадать не только у немцев.

Крестьянский дом Наумиков был самый крайний в деревне Омшары Подоросского района (был в послевоенное время такой район), и поэтому партизаны в него заглядывали частенько. Двоих из них, братьев Николая и Александра Тишко, еще молодых парней, Федя хорошо знал даже по предвоенной жизни. Это были их дальние родичи, хлопцы из соседней деревни Чубчицы, которая была через речку от Омшар. На этой речке вместе и купались, и рыбачили.

Конечно, семья Наумиков делилась с партизанами чем только могла, сами жили небогато. Но чаще всего партизаны приходили к Роману Павловичу за информацией о действиях оккупантов и за советом, ведь тот обладал бесценным опытом борьбы за советскую власть. Однажды удалось помочь партизанам и самому Федору.

Это случилось зимой сорок второго. Федя катался с ребятами на санках с крутого берега над рекой. Оттуда хорошо просматривалось кладбище возле Чубчиц. Война войной, а детство движений и развлечений требует. А дальше рассказ продолжит сам Федор Романович:

— Уже смеркалось, но еще видно было достаточно хорошо. Вдруг я заметил какое-то движение возле кладбища. Присмотрелся: да это немцы на мотоциклах. Я от них всего в ста метрах. Мотоциклы заглушили, спрятали их за соснами, стали окапываться в снегу, устраивать засаду. Я сразу смекнул, кого они поджидают. И я — бегом к батьке. Так, мол, и так, что немцы замышляют. А тут как раз к нам партизаны пожаловали, да не два-три человека, а семеро. Часового во дворе выставили. Мне спасибо сказали за внимание и наблюда

тельность, и ушли в другую сторону, в направлении Волковыска, как они сказали, поезда взрывать.

Вроде бы малое дело, не слишком значительное событие, а душу Федора Романовича грело всю жизнь. И теперь, когда рассказывает новому человеку, волнуется и размахивает руками, и перебивает сам себя, словно это случилось вчера и еще не остыло в душе.

Не было в ту жестокую к людям войну на нашей земле ни одной семьи, которая бы от нее не пострадала. Мать Федора — Мария Семеновна — заболела тифом, больше года лежала в подоросской больнице и долго не пожила. Перед их домом немцы укрепили столб с надписью «Tiefen», что спасало от их посещения за курами и «яйками» всю деревню.

Старшего брата Ивана немцы угнали на работу в Германию. Вернулся он оттуда больной и тоже прожил недолго. Всю силушку и здоровье отдал рабскому труду на чужой земле. Перед смертью наказал послужить своей земле младшим братьям Федору и Николаю, и они, как считает Федор Романович, братский наказ выполнили. Николай ныне живет в Краматорске (Украина) и всю жизнь проработал конструктором на заводе шагающих экскаваторов. А вот Федор, где только ни ездил по большой родине Советскому Союзу в поисках лучшей доли, а старость встречает в родных местах, в Волковыске, в квартире, которую заработал на молочно-консервном комбинате. цепью вагонеток вывозить антрацит «на гора». В целом два года ушло на эту, хоть и денежную, хорошо оплачиваемую, но опасную работу…

А влекла его к себе совсем иная специальность. Хотелось преодолеть и забыть одно неприятное воспоминание. Однажды, когда он хотел записаться на курсы шофера, ему отказали, узнав, что у него нет за плечами семилетки, а только четыре класса сельской школы. Теперь же, уже отслужившему в армии, да поработавшему в шахте, никто отказать не имел права. Снова полугодовые курсы, и вот он уже катит на своем ЗИСЕ по дорогам Казахстана с ветерком, выполняя заказы различных организаций.

Работа была престижная, не пыльная, заработки были хорошие, появилась уверенность в надежном будущем. Негоже доброму человеку жить одному. Стал присматриваться к девушкам из таких же, как он, приезжих по вербовке. И понравилась ему остроглазая Нина из Могилевской области, своя белорусочка, скромная и работящая, тоже имевшая желание создать крепкую семью и жить в своем доме. Это ее желание встретило горячий отклик в душе Федора. Не все же обитать в общежитии, хотя и в отдельной комнате. Задался Федор целью построить в Караганде собственный дом, и свое намерение выполнил. А в дом уже перешли большой семьей с двумя сыновьями Василием и Виктором…

И так бы, наверное, жили там до сих пор, и мы бы никогда не узнали замечательного музыканта, аккордеониста Василия Наумика и его брата Виктора, гитариста брендового ансамбля «Песняры» на Беларуси, которые наверняка бы состоялись как музыканты и в Казахстане, если бы не одно «но». (Кстати, сыновья выбрали себе дорогу в жизни не без влияния отца — он очень хорошо играл на гармошке.) Дело в том, что Нина Ивановна в сухом климате южных степей стала чувствовать себя не очень комфортно, и врачи посоветовали ей сменить место проживания. Дом пришлось продать и в 1970 году вернуться в родные места.

И снова пред главой семьи встала настоятельная потребность — обеспечить семью собственным жильем. А где взять для этого средства? Снова пришла на ум вербовка, на этот раз так далеко, «куда и Макар телят не гонял», — в Магадан. И снова пригодилась шоферская выучка. Два года возил строителей из Магадана в поселок Сокол, где строилась большая свиноферма. Жене отправлял ежемесячно по 300— 400 рублей. Но больше двух лет одинокой жизни не выдержал. Да и сумма на строительство своего дома была собрана…

Однако в 1983 году слаженная семейная жизнь с Ниной Ивановной дала трещину. Что же такое произошло? Федор Романович тяжко вздыхает:

— Дети подросли и разъехались. И оказалось, что любовь у нас с Ниной Ивановной была непрочная. Она была видная женщина. Я ей по своему простому виду не соответствовал. Понравился ей один капитан, и она пошла за ним… А ведь двадцать пять лет прожили вместе…

Следующее двадцатилетие меня согревала теплом и лаской уже другая женщина. Наша жизнь порой такие выкрутасы творит, что только держись! Но мне повезло с Ниной Даниловной. Женщина была очень обходительная и заботливая. Вот уже два года, как ее нет на белом свете… Очень тоскую по ней.