То, что пишется душой

Зло от войн

Дедушка Валентины Владимировны — Иосиф Веретило — потерял здоровье во время Первой мировой войны. Он отравился при газовой атаке и был комиссован с фронта домой из-за болезни легких. А там — членам его семьи пришлось стать беженцами. Приют нашли в центральной части России. Бедно жили, холодно и голодно. До тех пор, пока дедушка не вспомнил свое умение делать вещи из соломы, которому его обучил отец. Домашняя утварь, головные уборы, обувь, игрушки, украшения… Все это умели делать руки мастера. Но там, на чужбине, наиболее востребованными оказались соломенные бочки для зерна и огромные ларцы (коробки) для хранения имущества. Так выжила семья и даже скопила некоторую сумму, чтобы начать путь домой. К сожалению, отец семейства так и не дошел до родного дома в деревне Станковцы, что около Росси — умер в дороге. Вернулась лишь его вдова с детьми. Но вскоре и она покинула этот свет. А сироты разбрелись по родне, по знакомым, по добрым людям.

Младший сын, Володя, в будущем отец Валентины, попал в один из детских домов, расположенных в то время в наших краях. Навещая родительский дом в деревне, он приглядел себе невесту из местных девчонок — Леночку Косило. Когда вернулся с фронта, где воевал во время Второй мировой войны, женился. К слову, дочь фронтовика рассказала, что жив солдат Великой Отечественной остался благодаря иконе, которую постоянно носил в кармашке военного билета. На ней даже видны вмятины, вполне возможно — от пуль.

Когда Елена и Владимир поженились, они сразу начали строить дом в Росси. В нем родились обе их дочери.

— Комнату построим — заселяемся. Вторую — то же самое. В целом строительство, конечно, затянулось на годы. Папа, естественно, ни минуты свободной не имел: работа, стройка, хозяйство. Некогда ему было заниматься творчеством — созданием картин. А делать это он умел отлично. Две иконы, написанные им до войны, долгое время находились в росской церкви, — рассказала Валентина Владимировна.

Я рисую

То, что Валентина Веретило была талантливым ребенком, всем стало понятно в самом начале ее обучения в росской школе. Она могла нарисовать все, что захочет. Или что нужно было для стенгазет, для школьных выставок, для подарков подружкам, для радости младшим школьникам. И не только рисовать могла девочка. Ее умелые руки могли превратить елочную шишку в красивый цветок, желто-зеленые листочки деревьев в оригинальное панно, кусочки ваты — в пушистого зайца. Причем, замечу, это было в «догугловские» времена, когда творческие идеи невозможно было найти в «мировой паутине». Замечательные вещи, созданные юной рукодельницей, были плодами только ее задумок, фантазии.

Валентина мечтала стать профессиональным художником, то есть, окончить соответствующее учебное заведение, желательно высшее. Но ее отец сказал, что эта профессия не позволит дочке получать постоянную достойную заработную плату. И посоветовал заниматься творчеством как хобби, а пойти учиться в другой, сравнительно приземленный, вуз. Слово отца — закон. В десятом классе Валентина знала, что будет поступать в радиотехнический институт. И что работать будет на градообразующем предприятии, нынче носящим название ОАО «Красносельскстройматериалы». Но, несмотря на это, девушка продолжала увлеченно рисовать и создавать интересные поделки. Ибо заниматься этим ей было равносильно тому, что дышать.

— Помню, в мои школьные годы было модным собирать фотографии артистов, которые продавались, как правило, в книжных магазинах. Мне эти карточки были интересны с точки зрения художника. То есть, мне нравилось рисовать их лица, но с учетом характера того или иного актера. Думаю, мне удавалось достаточно четко передать в карандашном рисунке черты Кирилла Лаврова, Татьяны Дорониной, Василия Ланового, Эллины Быстрицкой, Марка Захарова и других.

Примерно в это время, скопив денежек, я купила масляные краски. Сейчас я тоже люблю рисовать портреты. Так, для себя. Увижу интересное выражение лица, переношу его на бумагу или на холст, — рассказала Валентина Владимировна.

Это жизнь

Все получилось у Валентины Веретило так, как задумывалось. Ну или почти все. То, что было главным. В свое время девушка познакомилась с молодым человеком, россиянином из Сочи Михаилом Волковым. Пришел, увидел, победил… Так описывает женщина встречу с будущим мужем. Он был открытым, умным, смелым, был хорош собой и умел красиво ухаживать. Отслужив, он уехал домой, но вскоре вернулся для того, чтобы сделать любимой предложение. Недолго раздумывая, Валентина Веретило стала Валентиной Волковой. И муж, и жена Волковы работали на заводе в Красносельском. Работа нравилась, заработная плата позволяла не только жить, но и творить. Сын Сергей радовал (и продолжает радовать) родителей. Сейчас он с семьей живет в Минске, но часто гостит у них. Любят приезжать на побывку к дедушке и бабушке внучка Дарья и внук Антон. Когда они были школьниками, то проводили здесь все каникулы. У обоих была тяга к созданию изделий из соломки, гены прадедушки никуда не делись. Просто взрослая жизнь в столице не оставляет времени на развитие народных ремесел. Или до поры до времени не оставляет. Как напоминание о том, что Дарья и Антон могут продолжить дело предков, в квартире Волковых есть работы внуков, выполненные из соломки. Абажур, например.

В любви и согласии прожили Валентина Владимировна и Михаил Яковлевич пятьдесят лет и три года. Ни разу не пожалел ни один из них, что когда-то связали свои судьбы. К слову, его считают местным. Даже спрашивают, мол, откуда ты, Миша, жену привез. А ему очень нравится Беларусь, считает, что это лучшее место для жизни. Для жены Михаил Яковлевич стал не только мужем и другом, но и помощником, без которого некоторые свои произведения Валентина Владимировна не смогла бы создать.

— Он и в этом плане у меня добытчик. Благодаря мужу я могу заниматься только творчеством, так как необходимые материалы для создания моих работ подыскивает, в основном, Михаил, — рассказала Валентина Владимировна.

Особый подход

Пожалуй, сейчас для нашей художницы самым увлекательным в ее творчестве является написание картин на бересте — верхнем тонком слое березовой коры. К слову, береста с давних времен привлекала внимание народных умельцев своей ослепительной белизной и желтоватой бархатистостью (как замша), а также тем, что при обработке она сохраняла мягкость, гибкость и прочность. Не зря издревле береста использовалась как материал для письма. Многим известен факт обнаружения берестяных грамот, в том числе, и на территории Беларуси — в Витебске и в Мстиславле. Так что береста — это часть нашего культурного наследия, часть нашей истории. Этот материал не прошел мимо Валентины Волковой:

— В 2000 году я выставляла свои произведения в Минске. В появившуюся сводную минуту пошла осмотреться. Увидела старушку, которая продавала малюсенькую картинку с нарисованным посередине корабликом. Это был рисунок на бересте. Я сразу влюбилась в бересту, поняв, что работа с ней — это неизвестный мне доселе полет фантазии, где пишешь картину вместе с природой. Так стала береста одним из любимых моих материалов.

Добыть бересту — дело нелегкое. Валентина Владимировна вспомнила, когда и каким образом в ее арсенале появились первые хорошие куски бересты, на которых можно было писать картины почти любой тематики. На завод привезли березовые бревна. Михаил Яковлевич медленно, с соблюдением всех правил (которые заранее изучил) снял с них верхний слой коры: — Хоть и используется береста издавна, но ее промысел довольно сложен. С живого дерева кору снимать нельзя, так как оно погибнет. Да и природа защитила березу от этого — не снимается верхний слой, невозможно его отделить. Рвется береста лоскутами. И дерево погубишь, и пользы никакой. Поэтому снимаю бересту для картин только с деревьев поваленных или засохших. Когда снимал верхний слой коры с бревен, доставленных на завод, получил очень хороший для работ жены материал. А она на нем написала много изумительных картин.

По словам художницы, писать на бересте картины легко и одновременно очень сложно. Нужен точный мазок, потому что, в отличие от холста, исправить его невозможно. Нелегко делать даже эскиз — чуть сильнее нажал и уже вмятина. Ве

Сегодня моя героиня — Валентина Владимировна Волкова. Она — художница и рукодельница. Творческий талант и золотые руки достались ей в наследство от деда и отца, которые, она уверена, стали бы знаменитыми, если бы жили в наше время. Но дар ее предков не мог раскрыться из-за бесконечных геополитических, социально-экономических, военных конфликтов, в которые были невольно вовлечены белорусы на протяжении своей истории.

роятно поэтому немного бересте.

— Работа очень тонкая. И сложная, как всякое совместное творчество. Ведь до меня сама природа расписала этот «холст» по-своему, украсила его бугорками, завитками, неровностями. Чтобы писать картину, нужно изучить природное полотно и четко знать, что к нему можно добавить. Чтобы превратить естественный рельеф в бугорки, холмики, берега рек или вершины гор… Мне захотелось на лучших кусках бересты создать иконы. Из них, лучших, получилось три православные и три католические. Вот — Иисус и Матерь Божья в пяти вариациях и Мария-магдалина. Из оставшихся небольших кусочков бересты начала создавать серию картин «Святыни Беларуси», на которых изображаю православные и католические храмы, замки, прочие исторические ценности нашей земли. Коллекция пополняется, — рассказала Валентина Владимировна.

есть художников, пишущих по

Нужно благословение

Когда в 2002 году в Красносельском открыли церковь, Валентину

Владимировну священник попросил написать для храма большую икону. Она написала два образа маслом на холсте 120х75 сантиметров. На одном изображена белорусская святая Иулиания Ольшанская (Гольшанская), на другом — православный святой Пантелеймон.

Писать иконы удостаивается не каждый человек. Нужно получить благословение от священника, так как иконопись приравнивается к церковной службе. А значит, требует от мастера быть верующим, соблюдать заповеди, следить за чистотой своего духовного мира. Есть и другие иконы, написанные нашей художницей. Некоторые из них, как те, например, что написаны на бересте, она показывает на выставках, а значит — они не освящены. Есть освященные, которые не могут выставляться.

— Когда я писала большие полотна для Красносельского православного храма, у меня были только лица святых, которые я изображала. Чтобы создать образ во весь рост, мне пришлось перечитать много литературы. Одежда, нравы, замок, который я изобразила по своему замыслу позади Иулиании Ольшанской, требовали дополнительных знаний белорусской истории, — рассказала Валентина Владимировна.