Ночь желаний

Тамара РУДАК

Новый год – самый любимый, самый веселый и волшебный праздник для большинства взрослых и детей. С нетерпением, волнением ждешь наступления торжественной ночи. Словно она враз сможет изменить нашу жизнь. Под бой курантов загадываешь желание и веришь, что оно непременно сбудется. И хотя назавтра все начинает вкладываться в обычный сценарий, еще долго из сердца не хочется отпускать ночь надежды. Но так или иначе, через пару недель разбирается ёлка, игрушки укладываются в коробку и отправляются на антресоли, чтобы спустя 11 месяцев снова стать предметом радости.

Я помню, в родительском доме ёлку устанавливали в канун Нового года, то есть 30 декабря. Она была высокой, до самого потолка ( это где-то почти три метра). На нее вешали не только игрушки, но и конфеты, печенье. Строго-настрого запрещалось до наступления праздника снимать сладости. И если мы с младшей сестрой терпеливо ожидали время Х, то брат потихоньку съедал конфеты, а вместо них заворачивал в обертки хлебный мякиш. Нам доставалось печенье, да и то наверху ёлки. Мы злились на него, плакали, но толку-то: конфеты было не вернуть! Странно: обычно о девочках говорили, что они сластены, однако наш Вова любил сладкое до безумия. Он мог съесть за один присест литровую банку варенья или сгущенки. Потому зимние припасы отец замыкал на ключ. Но брат нашел лазейку: через узкое отверстие у потолка пробираться в каморку и опустошать банки. Боясь взбучки, он подговорил меня последовать его примеру. Я залезла, наелась варенья, а вот назад выбраться никак не могла. Не знаю, как мне все-таки удалось вернуться в дом, но родительского ремешка отведала не менее успешно: брат не признался в том, что осуществлял набеги. А меня вычислили по подранным коленкам.

Ах, детство... До чего оно беззаботное, приятное и дерзкое. Помню, брат не выполнил задание, которое ему дали родители, уходя на работу. Вместо этого он целый день проплавал в реке: Вова был пловец еще тот – мог и баттерфляем, и кролем, и брассом. Смело нырял с пятиметровой вышки. Словом, река для него была важней всего, и он целое лето не вылезал из воды: разве минут на 30, чтобы согреться. И был черным-черным, как чертенок. Так вот, мама, обнаружив, что сынок ничего не сделал, хотела ему задать жару. Он юркнул мимо ее рук и стрелой полетел на улицу. «Ну, сынок, – крикнула она ему вдогонку, – расскажу отцу, не проси Бога, он тебе задаст». Брат оглянулся, засмеялся и ответил: «И просить не буду». Он знал, что папа не тронет любимого сыночка. А работу пришлось делать мне.

Собственно, и я росла сорванцом. На моем попечении была коза Белка с огромными закрученными рогами, которыми она меня не раз бодала. Я козу ненавидела, похоже, как и она меня. Чтобы ей досадить, подкрадывалась и бросала в нее камешки. Коза в отместку вырывала рогами колышек, к которому была привязана, и гналась за мной. От расправы меня спасали только ворота, которые успевала захлопнуть, и Белка с размаху пробивала рогами в них планку и застревала. Я не пыталась спасать животину, несмотря на ее жалобное блеяние. Делала это соседка. Ну а я вынашивала план, как сбагрить козу в другие руки. Правда, совсем недолго: брат отказался пить козье молоко, а он был единственным в доме, кто его любил, и Белку пустили под нож. Это случилось осенью. Коза к тому времени нагуляла бока, и мама сделала из ее мяса консервы. Я их даже не попробовала, хотя гости, а тогда любое событие в доме было поводом для того, чтобы позвать к столу соседей, нахваливали мамину стряпню. Зато я очень любила блины, которые пекла наша соседка тетя Мария. Кстати, они всегда были на столе во второй день нового года. По традиции соседи собирались у кого-нибудь вместе. Несли на стол кто что мог. Пели песни, смеялись. Мы, дети, тоже не моргали, расхватывали вкусняшки и резвились.

…Я не знаю, где буду встречать 2021 год. Но, думаю, что дома. Обязательно поставлю в вазу сосновую или еловую ветку, украшу ее дождиком. Как всегда, в новогоднюю ночь загадаю желание и буду надеяться на то, что оно сбудется. Только уже без мамы, папы, брата и сестры за праздничным столом…