Воздух пахнетхлебом
С Витебском Римма Самсонова связала свою судьбу 44 года назад. Но эта особенная интеллигентность, присущая ленинградцам советских времен, в ней неистребима, потому что закладывается в человеке однажды и навсегда. Римма Андреевна родилась до войны в городе на Неве, с ним же и провела почти все блокадное противостояние со смертью.
В семье было пятеро детей — четыре девочки и 18-летний старший брат. Жили в доме №48 по 3-й Линии, что на Васильевском острове. Когда началась война, сестры 8-летней Риммы находились в пионерском лагере. В начале июля девочку вместе с другими школьниками вывезли из Ленинграда. Но в какой-то деревушке на Валдае она прожила недолго: одна женщина, которая, как оказалось, проживала на соседней 2-й Линии, приехала за дочкой, и Римма уговорила забрать ее с собой — так хотелось обратно к маме и папе. Добирались в товарном вагоне, а на станции Бологое впервые столкнулись лицом к лицу с войной. Бомбежка. Взрывы, крики людей, горящие вагоны…
Вернулась поздно вечером и сразу же возле родного порога увидела маму с противогазной сумкой через плечо. Маме предстояло нести дежурство на крыше дома — гасить «зажигалки», которыми забрасывали город самолеты с крестами. Брат Николай к тому времени уже ушел на фронт добровольцем. Вернуться домой ему было не суждено. Как станет потом известно, воевал в партизанском отряде в Украине, был награжден орденом Красного Знамени. Погиб в 43-м…
Отец девочки работал на военном заводе и, когда начался в городе голод, старался передать детям какие-то крохи от своего скудного пайка. Может быть, и это, вспоминает сегодня Римма Андреевна, помогло им выжить. Было страшно, когда ночное небо пронзали лучи прожекторов, выискивая гудящего в темноте фашистского ястреба, когда под вой сирены спешили спуститься в бомбоубежище; или когда проходила по обезлюдевшему Невскому проспекту, а почерневший Гостиный двор походил на огромный одинокий скелет… Но страшнее всего был голод.
Если удавалось раздобыть немного гнилой картошки, ее нарезали кружочками и запекали в буржуйке прямо с кожурой. Растапливали плитки клея, весной собирали крапиву, лебеду. Бывало, что дети ползали под обеденным столом в надежде отыскать хотя бы крошку. О блокадном хлебе по карточкам написано немало. В памяти Риммы Андреевны он запечатлелся как нечто черное, похожее на торф. Зато дети обнаружили комбинат по улице Зеленина, где выпекался хлеб, и специально ходили туда, чтобы постоять, понюхать этот головокружительный аромат, который витал в воздухе…
Они выжили там, где выжить было нельзя. Памятна Римме Андреевне первая годовщина окончательного снятия блокады, в январе 45-го, когда возле Петропавловской крепости люди высыпали на замерзший лед и, глядя на огни победного салюта, обнимались, кричали «Ура!»… и плакали.
После войны Римма Андреевна вышла замуж за морского офицера, нашего земляка. Между прочим, уже став витебчанкой, работала директором Летнего театра в парке имени Фрунзе. Хотя это уже мирная история…