ГОРЬКОЕ ЭХО
Более трех десятков лет прошло с момента аварии на Чернобыльской АЭС. За это время уже многое было сказано и написано, изучены возможные причины возникновения техногенной катастрофы и ее реальные последствия. И их было бы куда больше, если бы не самоотверженность ликвидаторов, которые находились в опасной зоне, уверен главный инспектор отдела взыскания таможенной задолженности Витебской таможни Виктор Галыня.
О ЧП на атомной станции он, тогда еще школьник, узнал, как и вся страна, спустя несколько дней после случившегося — сказали, что произошел несчастный случай. Но вскоре пришлось поволноваться. Буквально накануне умерла бабушка, и мать Виктора Анатольевича уехала хоронить ее на родину, в Светлогорский район. Когда из Гомельской области она не смогла вернуться (не было билетов) ни через день, ни через два, ни через неделю, стало понятно, что не все так просто. В итоге в неведении прошло много времени. А дальше жизнь снова пошла своим чередом, и никто не хотел верить в случившееся. Но Чернобыль коснулся даже тех, кого, казалось бы, коснуться не должен.
Спустя два года Виктора Анатольевича призвали в армию, забрали прямо со студенческой скамьи. Прошел учебку в Минске, затем попал в полк связи, расположенный в Борисове. Через некоторое время узнал, что дальше на протяжении четырех месяцев ему предстоит нести службу в штабе оперативной группы Белорусского военного округа по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, который базировался в деревне Рудаков Хойникского района. До зоны отчуждения — считанные километры.
— Когда я прибыл в расположение, — вспоминает Виктор Анатольевич, — был удивлен, в какое живописное место попал: пришлось жить в панской усадьбе, рядом рос многовековой парк, неподалеку находился прекрасный пруд. В деревне были магазин, куда мы бегали за печеньем, почта и даже клуб.
О Чернобыле говорило лишь то, что некоторые дома в Рудакове пустовали. Видно было, что деревня достаточно большая — до аварии на территории имения располагалось училище механизации сельского хозяйства. Но многие люди остались и продолжали жить.
— Наш радиолог всегда напоминал: на землю, скамейки и тому подобное лучше не садиться,— рассказывает Виктор Анатольевич. — Все, в том числе одежда, после посещения 30-километровой зоны обследовалось с помощью дозиметра. Чаще всего туда выбывали те, кто занимался дезактивацией, и военная автоинспекция, ведущая борьбу с мародерами. Даже пыль на сапогах была радиоактивной, поэтому после прибытия группы сразу же устраивалась генеральная уборка. А когда накануне 9 Мая провели субботник в парке, весь мусор сразу же вывезли в зону.
Служба в штабе значительно отличалась от полковой. Во-первых, приказом министра обороны была отменена утренняя зарядка. Во-вторых, очень хорошо кормили. Даже марокканский апельсиновый сок в банках давали, так что, можно сказать, солдат все устраивало. Конечно, знали, что эти привилегии неспроста даются, но в 18—20 лет все воспринималось иначе. Хотя эмоций хватало. Самые яркие — от посещения зоны отчуждения.
— Идешь по деревне и с ужасом понимаешь, что она мертва, — вспоминает Виктор Анатольевич.— На окнах висят занавески, дома открыты. Кое-где на столах стоят тарелки, словно люди только-только вышли. Абсолютно все на своих местах: телевизоры, полки с книгами, ковры. Но нет ни одной живой души. И звуки вокруг жуткие: тишину разрывало карканье ворон.
Этих пернатых между собой солдаты называли чернобыльскими соловьями. Первая встреча с ними состоялась в Рудакове — гнездами, словно шапками, были полностью укрыты деревья на территории имения. Как только с ними не боролись, даже пытались сбить струей из пожарного шланга, но не смогли. А зрелище, которое застали в зоне отчуждения, до сих пор стоит перед глазами: ворон было очень много.
…Отслужив положенный срок, Виктор Анатольевич продолжил учебу в институте, а потом сразу же устроился на таможню. Время летит быстро, вот уже 25 лет прошло. Поменялись на многое взгляды, но он уверен: чернобыльская трагедия еще долго будет отзываться эхом в сердцах тех, кто вынужденно сменил прописку, покинув родные края навсегда, ликвидаторов, бесстрашно ступавших по зараженной земле, и тех, кто небезразличен к судьбе своей Родины.