ИСПОВЕДЬ ВЛАДИМИРА ЖИРИНОВСКОГО
Опытнейший из российских политиков поделился своими новыми пророчествами
ЖИРИНОВСКИЙ ВСЕГДА ОСТРОУМЕН, ВЕСЕЛ И ГОТОВ ЗАРЯДИТЬ ЛЮБОГО СВОЕЙ НЕИССЯКАЕМОЙ ЭНЕРГИЕЙ. Между тем скоро ему предстоит отметить сразу два юбилея: 70-летие в апреле и 50-летие работы на политической арене нашей страны в марте будущего года. Мы поинтересовались у мэтра, что значит для него политика, как ему удается внедрять в высшую государственную власть свои идеи, кто победит на выборах в Госдуму и когда его партия возьмет контроль над парламентом.
— Существует давний политологический спор: одни говорят, что главное для политика — скрупулезный, практически математический расчет, другие утверждают, что в основе этой деятельности стоят страсть, эмоции, артистизм, нерв и импровизация. На первый взгляд, вы придерживаетесь второго подхода, но насколько это правильное впечатление? Как вы действуете на самом деле?
— Конечно, в основе решений и высказываний лежит опыт, анализ ситуации и именно самый холодный расчет. А эмоциональная окраска возникает, когда на этот расчет накладываются шокирующие и страшные события. В моем случае это была война на Кавказе, бомбардировки Югославии, ситуация вокруг Крыма и Донбасса, сирийский конфликт. Когда идет смена ориентиров, рубежей, эпох — приходится говорить быстро. Приходилось говорить эмоционально и в моменты, когда под угрозу попадала наша партия.
— То есть появлению вашего политического стиля способствовали условия, в которых пришлось работать?
— В самом начале ЛДПР было сложно занять свою нишу. После распада СССР на политической поляне России остались коммунисты, которых было 10 миллионов, и прозападные силы во главе с Ельциным. Мы были против коммунистов и имели мнение, отличное от прозападных демократов. Наша партия еще в августовские дни 1991 года стала единственной, которая поддержала заявления ГКЧП. Мы были за декларации ГКЧП о борьбе с преступностью, сепаратизмом, согласны с тем, что нужно раздать землю фермерам и заморозить цены в магазинах. Но до сих пор это скрывается, и все говорят, что никто тогда не поддержал ГКЧП.
Умалчивают и то, по чьей инициативе участники ГКЧП и арестованные сторонники Дома Советов были освобождены. Выиграв первые в истории России выборы в Госдуму, мы сразу же провели политическую амнистию. Все говорят: их пощадил и выпустил Ельцин. Но он как раз не хотел никого выпускать, этого даже коммунисты не хотели делать. Это я их выпустил, имея парламентское большинство по партийным спискам.
Вообще многое из того, чего добилась ЛДПР, сейчас замалчивается. Но наши идеи реализуются. Например, еще в мае 1991 года я шел на выборы Президента РСФСР под лозунгом защиты русских. Все эти годы я говорил, что устройство регионов по национальному признаку не годится. Капля камень долбит. В начале нового века Путиным вводятся федеральные округа, которые скрепляют все территории. В этом году Путин на совещании с учеными впервые признает, что деление страны по национальному признаку было исторической ошибкой.
Или возьмите герб ЛДПР, созданный 25 лет назад. В его центре — слово ПАТРИОТИЗМ. Тогда этого вообще не было в повестке дня, зато сейчас патриотизм торжествует. Президент назвал его национальной идеей. Мы всегда говорили, что Крым — часть России. КПРФ во главе с Зюгановым ни разу не заикнулись на эту тему, чтобы не злить соратников из компартии Украины. Запретили коммунистов Украины, Крым вернулся, все стало, как говорила ЛДПР.
Услышано и то, что мы говорили о сельском хозяйстве, о дорогах. ЛДПР всегда говорила, что нужно больше давать армии, — и теперь дают.
По сути, мы не выдвинули ни одной идеи, которая в той или иной степени не реализовалась бы. Все было в яблочко, только какие-то попадания были видны сразу, а другие — через четверть века.
— Ваши пророчества сбываются, это проверено временем. А откуда они про-
— Если есть знания и опыт — гадалка не нужна. Это не ворожба, а понимание исторических процессов. Возьмем, допустим, Турцию. Я же востоковед, изучал ее. И когда в девяностые годы шла ратификация соглашений о льготных тарифах и налоговых режимах для этой страны, я спрашивал: «Что мы делам? Зачем?» Мы накачиваем своими деньгами страну, которая исторически не дружественна нам. Мы строим там атомную станцию, какие-то объекты, отправляем наших туристов оставлять там свои деньги. Мы экономически поднимаем, добавляем мощи государству-конкуренту, которое всегда нападало на нас и однажды может сделать это снова.
Зачем мне гадать о Закавказье и Северном Кавказе? Я там служил в армии и видел, что русские в этих регионах — самое уязвимое звено. Я не гадал, а знал то, что может произойти в этих регионах. Что сначала русские там останутся без работы, а потом им придется уехать.
— Сегодняшняя власть к вам прислушивается, Путин неоднократно выражал уважительное отношение к вашим идеям и предложениям. А остались ли у вас какие-то пожелания, которые власть попрежнему не желает слушать?
— Мы противники того, чтобы наш рубль скакал как сумасшедший. Хотя бы на неделю остановите биржу! Нельзя же, чтобы спекулятивные скачки происходили каждый день по нескольку раз. Но в этом вопросе власть не слышит нас. Помощь малому бизнесу — здесь тоже пока не получается. Во всем мире этот сектор экономики составляет 60–70%, а у нас его задушили до 20%.
Власть совсем не хочет слушать аргументы о том, что хватит кормить банкиров. Курс правительства заключается в том, чтобы все деньги, которые можно, давать банкам. А на конкретное производство — не давать. А я уверен, что сейчас деньги надо дать напрямую заводам и фабрикам. Это не наша наработка. Так делали Япония, Франция, Британия и многие другие. Когда наступал кризис — правительство этих стран напрямую финансировало нужные отрасли, не давая маржи спекулянтам. А у нас все до сих пор идет через грабительский банковский процент, поэтому и развития нет.
Мы сторонники того, чтобы все контрольные органы были в руках оппозиции. Но власть не идет на это, хотя уже есть позитивный пример, который подала наша партия. Член Высшего совета ЛДПР Алексей Островский стал губернатором Смоленской области и сразу же назначил себе заместителей из других партий. И коррупции в регионе нет, ни один рубль не пропал, там самые благоприятные условия для инвестиций.
Или опять же русский вопрос: сколько сейчас русских семей осталось в национальных регионах России? Возьмите справку из Росстата, поднимите статистику, сколько было четверть века назад и сколько сейчас. Или еще одно: сейчас всех детей в национальных регионах заставляют в обязательном порядке изучать местный язык. Зачем эта лишняя нагрузка, особенно когда на этом языке разговаривают в радиусе нескольких сот километров? Мы не говорим, что нужно дать какие-то привилегии русским, а о том, чтобы не было дискриминации. Здесь пока нам не удается никого убедить, но будем добиваться этого.
— Считаете ли вы свою политическую карьеру идеальной или хотели бы добиться большего: стать спикером, премьером, президентом?
— У меня не было желания с первых же шагов взобраться на олимп. Я прекрасно понимал, что это трудно, и действовать следует последовательно. В марте 2017 года исполнится 50 лет моей политической деятельности. В марте 1967 года я направил письмо Брежневу с предложением реформ образования и сельского хозяйства. Оно лежит в архивах ЦК КПСС. В 1977 году я хотел присоединиться к новой партии. Не подпольной, не антисоветской, но нам дали по рукам, кого-то даже арестовали. В 1987 году Горбачев якобы разрешил самовыдвижение в депутаты районного уровня. Я выдвинулся, но Дзержинский райком КПСС меня останавливает. Только через два года, в 1989 году, разрешают создавать новые партии. У меня тогда вообще были мысли о том, чтобы просто вступить в какую-то новую партию. Но в итоге я увидел, что во главе одной из новых организаций, близких мне по своим идеям, люди менее опытные, чем я. Это дало мне моральное право не просто присоединиться к ним, но и возглавить.
В 1991 году объявляются выборы Президента РСФСР. Оказывается, что в них можно участвовать, и мы приняли участие. Я просто попробовал, и сразу третье место! Вслед за Борисом Ельциным и Николаем Рыжковым. А ведь у них огромные ресурсы, круглосуточные эфиры на телевидении, а у нас — ничего. И все равно третье место, 8% голосов, 6 с лишним миллионов избирателей. Мне известно, что эту ситуацию даже в Политбюро разбирали: почему никому не известный юрист собирает миллионы голосов?
То есть изначально мы не претендовали на что-то особенное, просто принимали участие в любых выборах, а избиратель нас сам поднял. В 1993 году мы пошли и на выборы в первую Госдуму. Тогда очень много партий было, я был прагматиком и рассчитывал лишь на несколько мандатов, а получилась победа: первое место по партийным спискам! Уже после этого я стал лично общаться с президентом, премьером, спикером Госдумы, видел их ошибки. И стал понимать, что могу делать их работу не хуже, а может быть, и лучше. Конечно, я захотел стать председателем Госдумы, премьер-министром или президентом. Ну чем я хуже Рыбкина, Селезнева, Грызлова? Я видел десять премьер-министров: в чем я им уступаю? Неужели Черномырдин лучше меня или Кириенко? Вот тогда появились амбиции и результат. Важно, что власть берет на вооружение все, что я говорю, пускай и не сразу. А для политика главнее именно это — чтобы твои советы приносили пользу твоей стране.
— А вы сами верите в то, что ЛДПР снова начнет занимать не третьи-четвертые места на выборах, а станет однажды первой, как в 1993 году?
— Конечно. Поддержка «Единой России» неизбежно будет сокращаться, электорат КПРФ — это только брежневское поколение, которое постепенно уходит. Им сегодня хорошо за 60 лет. «Справедливая Россия» уворовывает немножко голосов у КПРФ и у «Единой России». Но если ресурс этих партий падает, то и отнять у них можно все меньше и меньше. Есть еще «Родина», но она то приходит, то уходит, то идет на выборы, то не идет, а мы есть всегда. А нас, ЛДПР, все знают, все знают, что мы патриотическая сила, у нас на гербе уже почти 30 лет слова — свобода, патриотизм, закон. Мы добиваемся, чтобы в Конституции было записано, что существует русский народ, вокруг которого и строится Государство российское. Мы — единственная партия, которая выступает против дискриминации русских в национальных республиках и в странах бывшего СССР. Нас морально поддерживает молодежь.
Сейчас результаты на выборах не так высоки потому, что многие не голосуют, жалеют свое время. Но через пять лет голосовать можно будет с мобильного телефона, это будет занимать секунды. И молодые люди потратят эти секунды на то, чтобы отдать голос именно за ЛДПР.
— Можно попросить вас сделать еще одно пророчество — на полгода вперед: какой будет Госдума следующего созыва?
— ЛДПР может набрать 20% голосов. Но, учитывая консервативный характер сегодняшнего руководства России и избирателя, я думаю, что нынешний состав Госдумы сохранится или почти сохранится. Но «Единая Россия» получит меньше голосов по партийным спискам, чем пять лет назад (процентов 36–38). За КПРФ проголосуют только оставшиеся 5 миллионов настоящих коммунистов и частично беднейший электорат, который в период кризисов традиционно становится под красные флаги. Лучший вариант, если вот так три партии и будут в парламенте. В центре ЛДПР, справа «ЕР», а на левом фланге КПРФ. Но интрига со «Справедливой Россией» пока остается. По последним данным ВЦИОМ, она не набирает сейчас даже 3%, но за нее может проголосовать часть разочаровавшихся в «Единой России» или КПРФ. Может немножко ей помочь и Кремль, все-таки Миронов из питерской команды. Тогда эсеры смогут остаться в парламенте. Вопрос только в том, зачем это «Единой России»? Остальные же 10 партий, которые допущены до выборов без сбора подписей, в сумме наберут 10–12%, и ни одна из них в парламент не пройдет.