ПРОНЗИТЕЛЬНУЮ ИСТОРИЮ ЛЮБВИ
ВДОВА ЭКС-СОЛИСТА «ИВАНУШЕК» ОЛЕГА ЯКОВЛЕВА РАССКАЗАЛА
Прошло более двух недель со дня смерти экс-солиста группы «Иванушки International» Олега Яковлева. После ухода артиста было сказано немало. Но абсолютно все твердили одно: «Только жена музыканта знала всю правду». Александра Куцевол молчала все эти дни. Просила журналистов не тревожить память любимого человека. Наконец девушка решилась на откровенный разговор с нашим изданием.
— Александра, за последнее время об Олеге говорили разное. Что из сказанного правда, можете прояснить только вы. Начнем с истории вашего знакомства. Вы были фанаткой Олега?
— Я жила в Нефтеюганске, работала журналистом на местном телеканале. О существовании группы «Иванушки», конечно, знала. Мне было лет 15–16, когда их песни звучали из каждого чайника. Естественно, я ходила на концерты.
Как журналист я была достаточно популярна в городе. Но по жизни оставалась белой вороной. Как и Олег. Может, поэтому мы с ним и сошлись?
Я из обычной семьи: папа — водитель, мама — продавец. И по жизни всего добивалась сама. Не было ни влиятельных знакомых, ни связей. Журфак я заканчивала в Питере. Я перфекционист — либо пан, либо пропал. Никакой золотой середины. В общем, училась на заочном, продолжала работать на телевидении. Брала интервью у звезд шоу-бизнеса.
Первая встреча с «Иванушками» состоялась в 2001 году. Олег мне был просто симпатичен, как и все ребята из группы. Но чтобы эта встреча стала началом начал, такого не случилось. Чуть ближе мы познакомились в Петербурге, где состоялся их большой концерт. Я получила «проходку» на вечеринку, чтобы посмотреть все изнутри. Мне было интересно узнать закулисную кухню артистов. И вот тогда мы с Олегом обменялись телефонами. — Только с Олегом?
— Только с ним. С Олегом мы сразу совпали на каком-то энергетическом уровне. Это когда смотришь на человека и понимаешь — он. Хотя догадывалась, что Олег — сложный и закрытый. Его коллеги хором твердили мне: «Рассчитывать на отношения с Яковлевым бесполезно». — Внешне он производил впечатление очень легкого человека...
— Это обманчивое впечатление. Олег никого не пускал в свое сердце. Я не знаю, что нужно было сделать человеку, чтобы достучаться до него. Поражаюсь тому, что после его смерти многие люди начали говорить, что хорошо его знали, раздавать комментарии, писать свои воспоминания в соцсетях. Как они могут? Близких у Олега можно было по пальцем пересчитать. Их имена вы даже никогда не слышали. Они — не публичные люди. Среди звезд шоу-бизнеса у Олега не было друзей. Он со многими приятельствовал, но не более того.
После окончания института я перебралась в Москву. Устроилась на музыкальный телеканал. Мы стали чаще пересекаться с Олегом на съемках, больше общались, я приходила к нему в гости. Так между нами зародилась дружба, которая постепенно переросла во что-то большее.
«О том, что Олега будут вводить в медикаментозную кому, нам не сообщили»
— Олег плохо себя чувствовал в последнее время?
— Если бы он серьезно болел, то в середине июня не отработал бы концерт. Но у него долго не проходил кашель. Олег лечился как мог: пил чай с лимоном и медом, таблетки глотал.
Олег всегда сам принимал решения. Давить на него было бесполезно. Я не могла заставить его пойти в больницу. Он всегда говорил: «Я сам разберусь, это моя жизнь, мое здоровье».
Только когда пошли осложнения, ему стало тяжело дышать, он сделал рентген. И потом согласился лечь в больницу.
Что касается факта смерти, врачи констатировали сердечную недостаточность. Олег умер не от какой-то болезни, то, что происходило в его организме, было поправимо, излечимо, все можно было восстановить.
Так получилось, что он запустил кашель. Он ведь не лежал дома, не лечился, а продолжал выступать. Когда ему сказали о переводе в реанимацию, он ужаснулся: «Отпустите меня лучше домой». Он не переносил состояния беспомощности.
Когда Олега перевозили в реанимацию, у него случился шок. Как это? Он спрашивал: «И что? У меня заберут телефон и компьютер? Как же я буду новости смотреть? И курить нельзя?». Он не интересовался, что с ним случилось, а боялся, что останется без связи. Такая детская непосредственность. Он и по жизни был немного инфантильным. Многие удивлялись, что ему стукнуло 47. Ему от силы можно было дать 20 с хвостиком. — Олег до последнего не понимал, что дела плохи? — Никто не понимал. Мы не сомневались, что он поправится. — Когда он впал в кому?
— В реанимации Олег был несколько дней. В кому он не впадал. Его ввели в медикаментозный сон. У него стало зашкаливать давление, нарушился сердечный ритм на фоне общего недомогания. Нас об этом не предупредили. Врачи самостоятельно принимали решение. Я узнала об этом от журналистов. Но не верила, что это конец.
Накануне смерти у Олега улучшилось состояние, показатели пришли в норму. Как нам потом объяснили, такое часто бывает перед смертью. Я же тогда радовалась, говорила врачам: «Вот видите, все будет хорошо». Но Олега не стало. У меня не было истерики, мол, я не верю, этого не может быть. Я сразу приняла факт его ухода. Мы пять лет прожили вместе, знакомы около 20 лет. Олег всегда хотел, чтобы я была сильная, как и он. И у меня получилось.
Я ведь никогда в жизни никого не хоронила. Родители в детстве ограждали меня от похорон, не таскали на кладбище, за что им большое спасибо. И я никогда не думала, что первым человеком, которого я буду провожать, станет Олег. — Как вы узнали о его смерти?
— Мне позвонил заведующий отделением ровно через 5 минут после того, как у Олега остановилось сердце. В 7.10 утра Олега не стало.
Я решила, что звонят журналисты. В тот день проснулась рано, собиралась в монастырь. Сняла трубку и услышала, что Олега больше нет. Я находилась одна дома. Мне некому было упасть на грудь, некому было звонить.
На автопилоте я собралась, причесалась, села за руль и поехала к друзьям. Позже, уже по дороге в больницу, я выставила в соцсетях информацию о смерти Олега. Не потому, что мне хотелось поделиться: я понимала, что если не сообщу сама, напишут другие. И тогда мне пошли бесконечные звонки. Я не понимала, что делать в такой ситуации. Но рядом оказалось много людей, которые меня поддержали. Сама бы я не справилась.
«Он прямо сказал: кремируй меня»
— Олега кремировали. Это была его просьба?
— Мы неоднократно говорили с Олегом об этом. Обсуждали между делом. Мы вообще спокойно беседовали о смерти. Олег был настолько мудрым, что не считал эту тему запретной. Однажды он прямо сказал: «Если я умру, кремируй меня». — Но вас уговаривали похоронить его?
— Мне писали сообщения: мол, не вздумай кремировать. Я даже читать это не стала. Я знаю, что хотел Олег, и мне не важно, что хотят другие. Это выбор Олега. Осуждать и советовать не стоит. Олега отпевали, и батюшка не был против кремации.
— Мне показалось, что на прощании собралось совсем немного народу из мира шоу-бизнеса.
— Олег не был в тусовке. Он посещал мероприятия исключительно по работе. В противном случае вообще бы не ходил по вечеринкам. Но ему необходимо было светиться, поэтому он переступал через себя.
Олег не умел заискивать, у него не получалось. Если ему не нравился человек, он не мог кинуться к нему с объятиями и поцелуями, а за спиной сквозь зубы прошипеть «сволочь». Поэтому он и не дружил с артистами, сохранял со всеми партнерские отношения. — Почему вы не поженились?
— Не стояло такой задачи. Мы с Олегом — два городских сумасшедших. История наших отношений нестандартная. Когда меня спрашивают, сколько лет мы вместе, я даже не могу вспомнить, нет точки отсчета. Я не могу сказать, что в конкретный день произошла та самая встреча, было то самое свидание, на котором он мне признался в любви...
Мы всегда говорили: если с человеком хорошо, то просто хорошо. А штамп в паспорте — пережитки прошлого. Наверное, если бы у нас родились дети, то мы бы оформили отношения.
«Задыхался в группе «Иванушки»
— По слухам, после ухода из «Иванушек» Олег пребывал в депрессии. Это так?
— Не так. Олег — человек творческий, последние годы он задыхался в группе, и это было заметно.
— Родители бывшего солиста группы Игоря Сорина говорят, что Яковлеву пришлось непросто — его долго заставляли петь под фонограмму их сына.
— Видимо, родители Сорина сходят с ума на почве потери сына. Его мама реально думает, что Олег пел под фонограмму Игоря. Она даже не догадывалась, что, когда записывалась песня «Кукла», Сорин уже наотрез отказался петь для группы. И его сменил Олег. Матвиенко, когда первый раз услышал голос Олега, не поверил своим ушам: «Да это же Сорин». На похоронах Рыжий сказал: «Спасибо, Олег, что ты спас группу». — И почему все-таки Яковлев покинул группу?
— Олегу стало скучно, ему хотелось развития. Андрею и Кириллу достаточно было такого амплуа, и они кайфовали, а Олегу требовалось разнообразие, ему хотелось реализации. Он начал писать песни за два года до ухода из группы. Естественно, поначалу было сложно, мы с Олегом остались вдвоем и были предоставлены сами себе. Но нам все удалось. Мы снимали видеоклипы, писали песни, устраивали презентации, организовывали концерты. — Но в деньгах Олег потерял?
— Он стал зарабатывать больше, чем когда находился в «Иванушках». Радовался этому и гордился. А еще для Олега всегда оставалось важным мнение Игоря Матвиенко. Он ведь всегда отправлял продюсеру свои песни и ликовал, когда тот отвечал. Показывал мне сообщения от Матвиенко и радовался как дитя: «Игорь мне ответил, что крутая песня».
На 20-летие группы Игорь лично пригласил Олега и попросил исполнить его уже свою песню. Так что все эти годы без «Иванушек» Олег был счастлив. Он получил от жизни что хотел. Любовь, которую он дарил людям, ему возвращалась. Даже в больнице Олег умудрился обаять все отделение. Когда случилось несчастье, плакали все врачи. — Вы сейчас живете в той самой квартире, где были вместе с Олегом?
— Да. Одной тяжело там находиться, поэтому со мной всегда мои друзья. Но в ту комнату, где Олег любил проводить время в одиночестве, я никого не пускаю. Сама каждое утро захожу туда и разговариваю с Олегом, будто он живой. — Он оставил завещание?
— Я не хочу поднимать эту тему. Пройдет полгода, и все будет понятно. Я никогда не думала о подобных вещах, материальная история для меня не важна. Я считаю себя счастливой только потому, что смогла ощутить настоящую любовь, от которой я боялась задохнуться. Я всегда думала: почему у людей страсть проходит со временем, а у меня только нарастает?
Александра Куцевол: «Мы не сомневались, что он поправится»