КОРЕЯ: ЧУДЕС НЕ БУДЕТ
Почему, несмотря на смену власти в Сеуле, до мира между КНДР и Южной Кореей далеко?
Возможность потепления в отношениях между двумя странами активно обсуждается с момента прихода к власти в Южной Корее нового президента Мун Чжэ Ина.Впрочем, даже если переговоры будут предложены и Пхеньян на них согласится (что в общем-то маловероятно), обстановка для налаживания отношений сейчас не самая благоприятная. Власти КНДР вновь пригрозили США (традиционному союзнику Южной Кореи) «актом справедливости» в ответ на предложенный Вашингтоном проект резолюции об очередных санкциях. Новые ограничения в отношении Северной Кореи американская сторона решила ввести после ряда успешных испытаний северокорейских ракет (включая и межконтинентальную). Возможна ли разрядка на Корейском полуострове? Сможет ли новый южнокорейский лидер преуспеть в этом? Об этом с нами побеседовал авторитетный кореевед Андрей ЛАНЬКОВ, проживающий в Сеуле.
— С недавней победой на президентских выборах в Республике Корея Мун Чжэ Ина многие связывали оптимистичные надежды. Это касается и планов на сближение с Северной Кореей, и некоторых заявлений нового президента относительно неприятия им американской политики. Оправданны ли подобные ожидания?
— Абсолютно неоправданны. На самом деле это является большой проблемой для нового южнокорейского лидера. К сожалению, на него сейчас действительно возлагаются огромные надежды, которые ни он, ни никто другой оправдать просто не в силах.
Мун Чжэ Ин отчасти сам несет ответственность за такого рода завышенные ожидания, поскольку в ходе предвыборной кампании он раздавал часто заведомо невыполнимые — либо же взаимоисключающие — обещания. В общем-то, как и большинство политиков в демократических странах, он провел кампанию под лозунгом «Все при мне будет очень, очень хорошо». С одной стороны, он обещал «оживить» экономику, увеличить темпы экономического роста, с другой — обещал усиление социальной сферы, что подразумевает рост налогов (а это с экономическим ростом обычно несовместимо). Он также заявлял о готовности совершить какие-то подлинные дипломатические чудеса, договорившись одновременно с Китаем, США и КНДР, что, мы понимаем, едва ли возможно в принципе — при большом везении южнокорейский президент сможет достигнуть каких-то договоренностей максимум с двумя из вышеупомянутых сторон. Такие обещания вполне объяснимы как часть обычной для демократических стран предвыборной политики, но ситуация осложняется тем, что, судя по общению с жителями Южной Кореи, многие из них восприняли предвыборные заявления Мун Чжэ Ина слишком всерьез.
В этой связи не исключено, что в конечном итоге его постигнет участь низвергнутого президента Пак Кын Хе или же его собственного кумира и многолетнего патрона Но Му Хена, президента страны в 2002–2007 годах, на близости к которому новый президент, по сути, построил всю свою политическую карьеру. Как, известно, Но Му Хен покончил с собой, когда стала очевидна его вовлеченность в серьезнейшие коррупционные схемы, а перед этим довольно долго был президентом с самым низким в истории страны рейтингом (впрочем, этот антирекорд недавно побила Пак Кын Хе). В общем, Мун Чжэ Ин — вполне заурядный политик, который в тех политических условиях, сложившихся в Южной Корее, действительно оказался наилучшим кандидатом на президентский пост, но он не чудотворец — а от него сейчас многие ждут именно чудес.
— На ваш взгляд, власти Северной Кореи прислушались к озвученным Мун Чжэ Ином планам по некоторому налаживанию связей с соседями? — Разумеется, в Пхеньяне высоко оценили условно «антиамериканские» заявления
Мун Чжэ Ина. Более того, в Северной Корее очень рассчитывали на победу Мун Чжэ Ина, потому что с его именем связаны серьезные надежды на возобновление так называемого «межкорейского сотрудничества». Я неспроста сказал «так называемое», ибо по сути экономические контакты Севера и Юга никаким сотрудничеством не являются. Речь фактически идет о слегка замаскированной под торговлю или экономическое взаимодействие экономической помощи, оказываемой Югом Северу, — причем на довольно большие суммы.
Понятно, что руководство КНДР, как любое нормальное руководство любой страны (в Северной Корее у власти стоят люди совершенно вменяемые вопреки расхожему мнению), всегда хочет извлечь выгоду из отношений с соседями. Впрочем, это не означает, что та политика, которую хочет проводить Мун, не соответствует интересам Южной Кореи: возобновления косвенной помощи Пхеньяну является необходимым предварительным условием для некоторой нормализации отношений двух корейских государств, а от такой нормализации выиграют и Сеул, и Пхеньян.
Надежды, которые в Пхеньяне возлагают на Мун Чжэ Ина, связаны также и с возможным ухудшением отношений между Сеулом и Вашингтоном. Такая перспектива вызывает позитивные эмоции у северокорейского руководства, что легко объяснимо: когда два твоих главных противника начинают как-то конфликтовать между собой, это дает возможности достигать собственных целей.
— Сможет ли южнокорейский лидер воплотить его задумки по снижению напряженности в отношениях с КНДР?
— Я надеюсь, что чего-то Мун Чжэ Ину удастся достигнуть, и, если это произойдет, то это будет хорошо. Однако препятствия на пути Мун Чжэ Ина — более чем серьезные. Он надеется, что восстановление вышеупомянутого сотрудничества с Севером снизит градус напряженности в межкорейских отношениях. Скорее всего, он прав, но проблема тут в том, что многие из форм взаимодействия между Южной Кореей и КНДР — прежде всего в Кэсонской промышленной зоне — на данный момент напрямую запрещены санкциями, принятыми Советом безопасности ООН в последние годы.
Можно ли обойти ООНовские ограничения — вопрос очень сложный. Президент Мун может попробовать сделать это, но любые шаги в данном направлении будут означать нарушение Южной Кореей санкционного режима, введенного Совбезом ООН. Лично я не вижу особой беды в том, чтобы некоторые из этих санкций нарушались, но для Сеула ситуация осложняется сильнейшей зависимостью от мирового экономического и юридического порядка.
— Не секрет, что Южная Корея ощутимо зависит от США: в Пхеньяне при каждом удобном случае называют южнокорейских лидеров не иначе как «американскими марионетками». Пока президент Трамп демонстрирует достаточно жесткую ри-
— Мун Чжэ Ин заявлял, что намерен прийти к некоему соглашению с президентом США Дональдом Трампом — он вообще обещал, что со всем миром как-то договорится. Но, как мы понимаем, договориться с Трампом — это на грани, а то и за гранью возможного, особенно учитывая позицию нового американского лидера относительно Северной Кореи. Дело в том, что новая администрация США сделала ставку на оказание максимального, беспрецедентно жесткого санкционного давления на КНДР. И в этих условиях действия Мун Чжэ Ина — если он будет развивать какие-то экономические контакты с Пхеньяном, оказывая ему в какой-то форме помощь, — вызовут, естественно, гнев в Белом доме.
Кроме того, надо помнить, что новые президенты и Южной Кореи, и США в ходе своих избирательных кампаний весьма нелицеприятно отзывались о нынешнем состоянии американо-южнокорейских отношений, заверяя избирателей, что существующая ныне модель этих отношений невыгодна именно их стране. Трамп апеллировал к тому, что Южная Корея мало платит за свою оборону, переложив военные расходы на плечи США, и использует сэкономленные деньги, чтобы производить товары, вытесняющие затем с рынков американскую продукцию. Мун Чжэ Ин, в свою очередь, обвинял США в гегемонизме, высокомерии, навязывании своей позиции и т.д. и заверял, что он, дескать, в состоянии сказать Вашингтону «нет». В такой ситуации, при таких настроениях — и самих
новых президентов, и их, так сказать, «групп поддержки» — серьезнейшие разногласия между США и Южной Кореей неизбежны.
Тем не менее я не думаю, что можно говорить о перспективе разрыва военного союза между Вашингтоном и Сеулом или вывода американских войск с полуострова. Нравится это кому-то или нет, но сейчас этот союз большинством южнокорейцев воспринимается позитивно, как определенная гарантия безопасности, и политический деятель, который прямо поставит его под сомнение, скорее всего, столкнется с серьезным недовольством избирателей. Однако почти неизбежным представляется то, что при Муне и Трампе произойдет ухудшение отношений. Причины этого ухудшения, кстати, могут и не иметь отношения к тем темам, о которых широко говорят в России, — например, к размещению в Южной Корее американской системы противоракетной обороны (ПРО), беспокоящей Москву и Пекин. Дело в том, что для корейцев зачастую важны такие вопросы, о которых в России не слишком задумываются.
— А что является главным камнем преткновения в американо-южнокорейских отношениях?
— Помимо вопроса о том, как надо подходить к северокорейской проблеме, это, конечно, статус Договора о свободной торговле между США и Южной Кореей. И в ходе кампании, и уже после своего избрания президентом Трамп неоднократно заявлял, что этот договор невыгоден Америке. Значительная часть сторонников Мун Чжэ Ина — хотя не он сам — в свою очередь уверены, что договор невыгоден их стране. Объективно говоря, позиция Трампа в данном случае ближе к истине, хотя вопрос это спорный, в котором очень много политической составляющей. В любом случае именно споры по этому поводу, очевидно, будут в значительной степени определять отношения между Южной Кореей и США.
Важно помнить, что, когда в России или в мире говорят о проблемах Корейского полуострова, все крутится в основном вокруг ядерной программы Пхеньяна и прочих вопросов военной политики. Однако, как это ни парадоксально прозвучит для большинства россиян, южнокорейцы воспринимают эти вопросы даже не как второстепенные, а как, скажем, третьестепенные. С некоторым преувеличением можно сказать, что интерес к северокорейским делам у рядового южнокорейца примерно такой же, как у среднестатистического россиянина — к политическим процессам в Средней Азии. Основное, что реально интересует власти и жителей Южной Кореи, — внешнеэкономические факторы. И именно в этой связи всякие малоизвестные у нас споры вокруг, скажем, режима свободной торговли с США могут иметь более болезненные последствия, чем, например, разговоры об американской ПРО (хотя, конечно, и проблема ПРО с большой вероятностью будет восприниматься достаточно болезненно).
— Каков в целом ваш прогноз для Корейского полуострова в сложившейся ситуации?
— Безусловно, американоюжнокорейские отношения окажутся при Мун Чжэ Ине и Трампе в состоянии кризиса. Не ясно, удастся ли Муну реализовать те здравые шаги, которые он наметил для сглаживания острых углов в отношениях с Северной Кореей. Есть риск того, что Мун Чжэ Ин одновременно испортит отношения и с США, и с Китаем, не добившись при этом прогресса на северокорейском направлении. Но если это и произойдет, то это будет в значительной степени не его вина, а результат сложившихся объективных обстоятельств. Дело в том, что Южная Корея сейчас находится в крайне непривычной для страны ситуации. Традиционно южнокорейские власти исходили из того, что американцы никуда не денутся, а китайцы будут интересоваться в первую очередь вопросами экономики, торговли, инвестиций, не оказывая на Сеул серьезного давления по политическим вопросам. Сейчас мы видим, что Пекин готов пойти на экономические жертвы, чтобы «выдавить» из Сеула конкретные политические и военные уступки. Мы видим также, как американское руководство подчеркивает, что состояние отношений с Южной Кореей его не устраивает и сама эта страна как партнер США сейчас не так уж и нужна. Понятно, что в подобной ситуации не только Мун Чжэ Ин, но и любой другой лидер оказался бы в сложном положении. В общем, впереди — бурные и непростые времена, и чудес ждать не стоит.