ЛЮБОВЬ НА ФОНЕ ХАОСА И АНАРХИИ
В 1917 году многие революционеры не сознавали трагического характера происходящего вокруг них
Революционные события 1917 года в жиз н и Па вл а Дыбенко были связаны не только с внезапным превращением простого матроса в военно-морского министра. У него вспыхнул бурный роман с Александрой Коллонтай, которая тоже войдет в состав первого советского правительстве. Дыбенко казался олицетворением мужественности и пользовался большим успехом у слабого пола.
Александра Михайловна по уши влюбилась в матроса-балтийца:
«Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нем «жестокого, страшного Дыбенко»… Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия… Наши встречи всегда были радостью через край, наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце. Вот эта сила чувств, умение пережить полно, сильно, мощно влекли к Павлу».
Оказавшись в водовороте невиданных событий, они наслаждались не только друг другом, но и своей ролью вершителей судеб. Накал политических страстей только усиливал их любовные чувства. Оба были склонны к красивым жестам и драматическим фразам. Коллонтай, знакомая с ужасами войны лишь понаслышке, с горящими глазами декламировала:
— Какой это красивый конец — смерть в бою! Это то, что нужно: победить или умереть…
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦЕНТРОБАЛТА
Молодой Павел Дыбенко начинал грузчиком в рижском порту. Свободная и разгульная портовая жизнь его устраивала, а силой бог не обидел. За уклонение от воинской повинности будущий нарком по военно-морским делам был в ноябре 1911 года арестован. Его передали на призывной участок. Высокого и крепкого Дыбенко зачислили на Балтийский флот. Он окончил минную школу, служил корабельным электриком.
Анархистская натура Дыбенко не принимала суровой флотской дисциплины. Служба вызывала ненависть и отвращение. И он присоединился к тем, кто намеревался разрушить всю существующую систему, — к большевикам.
В разгар войны, осенью 1915 года, его зачислили в отдельный морской батальон, который бросили на фронт, чтобы поддержать сухопутные войска. Но флотское начальство на редкость неудачно подобрало личный состав. Батальон не желал воевать.
Моряки, вспоминал Павел Ефимович, отказались идти в наступление:
— Нас не кормят, офицеры забрали наши деньги, не хотим воевать!
Батальон отозвали в Ригу, разоружили и расформировали. Дыбенко приговорили к двум месяцам тюремного заключения. От дальнейших неприятностей спасла Февральская революция. Дыбенко до такой степени не хотел больше никому подчиняться, что стал главным борцом за демократизацию на флоте. Высокий рост, зычный голос, умение выступать и увлекать за собой сделали его заметной фигурой среди балтийцев.
Он участвовал в мае 1917 года в организационном собрании высшего выборного коллектива военных моряков — Центрального комитета Балтийского флота. В знаменитый Центробалт вошли тридцать три моряка, из них только шестеро были большевиками. Тем не менее именно большевика Дыбенко избрали председателем.
Павел Ефимович добился принятия устава, в котором говорилось, что распоряжения командования флота исполняются исключительно с разрешения Центробалта. Времен- ному правительству пришлось смириться. Балтийские моряки — сила, с которой никто не рисковал ссориться. Сухопутные войска сражались на фронте, далеко от Петрограда, а балтийцы были рядом, разгуливали по столице, и правительство понимало, что лучше иметь их в союзниках.
Дыбенко с товарищами отправились в Петроград, на прием к главе Временного правительства. Вес и роль балтийцев были таковы, что Александр Керенский незамедлительно их принял и узаконил существование Центробалта. Павел Ефимович беседовал с Александром Федоровичем на равных, если не свысока.
В июне Керенский приказал командованию Балтийского флота сформировать из добровольцев шесть ударных батальонов и отправить их на фронт. Дыбенко отменил приказ. Балтийцы не считались с Временным правительством, считая его слабым и нерешительным. Павел Ефимович встретился с Лениным. Владимир Ильич отчаянно нуждался в поддержке балтийских моряков, но с некоторой опаской посматривал на импульсивного и поддающегося эмоциям союзника.
— Смотрите не набедокурьте, — говорил Ленин, — а то я слышал, что вы там с правительством не ладите. Как бы чего не вышло…
— Ничего, — ответил Дыбенко, — это наговоры, мы люди скромные и вперед батьки в пекло не полезем.
Но именно это Павел Ефимович и сделал в силу своего необузданного темперамента и авантюрного характера. 1 июля 1917 года на заседании Центробалта Дыбенко предложил арестовать комиссара Временного правительства и взять в свои руки средства связи и контроль над действиями командования флотом. В Петроград на миноносцах отправилась делегация с требованием передать власть Советам. Делегацию задержали. Тогда в Петроград отправились еще три миноносца, на одном из них находился и Дыбенко. Но июльская попытка большевиков захватить власть не удалась. 5 июля Дыбенко, как и почти все лидеры большевиков, был арестован.
ПРАВИТЕЛЬСТВУ НЕ ПОДЧИНЯЕМСЯ!
Большевиков держали в тюрьме на Арсенальной набережной. Она состояла из двух крестообразных зданий и потому называлась «Кресты». А в женской тюрьме сидела член Петроградского Совета Александра Коллонтай, с которой у Дыбенко начался роман. Она писала подруге:
«Первые дни мне все казалось, что я участвую в американском фильме, там в кинематографе так часто изображаются тюрьма, решетка и все атрибуты правосудия! Странно, что первые дни я много спала. Кажется, выспалась за все эти месяцы напряженной работы. Но потом настали и темные дни. Трудно передать свое душевное состояние. Кажется, преобладающая нота была в те тяжелые дни — ощущение, будто я не только отрезана, изолирована от мира, но и забыта. Казалось, что, кроме тебя, обо мне уже никто не помнит».
Она сильно ошибалась. Тюремное заключение придало ей героический ореол. Ее имя гремело в революционном Петрограде. 1917 год для них с Дыбенко был звездным часом. Пока она сидела в тюрьме, прошел шестой съезд партии большевиков. И не кого-нибудь, а именно Александру Коллонтай избрали почетным председателем.
Шестой съезд партии собрался в ситуации, когда партию большевиков преследовали, и проходил с 26 июля по 3 августа в полулегальной обстановке. Ленина на съезде не было: лидеры большевиков скрывались от ареста. В отсутствие вождей делегаты чувствовали себя неуверенно и ничего не решили. Новый состав ЦК партии выбирали закрытым голосованием. Выбрали двадцать одного члена ЦК и десять кандидатов. Результаты на съезде не объявили. Только назвали фамилии четырех человек, получивших наибольшее число голосов, — Ленин, Зиновьев, Троцкий, Сталин. Коллонтай тоже ввели в состав ЦК. Она узнает об этом, когда выйдет на свободу и вернется к политике.
Первоначально лидеров большевиков собирались судить за попытку организовать военный переворот. Но Керенскому не хватило воли и решимости.
21 августа Александру Михайловну освободили из тюрьмы под залог — «ввиду плохого состояния здоровья». Максим Горький и его жена, известная актриса Мария Андреева, письменно поручились, что Александра Михайловна не сбежит.
Павел Дыбенко был освобожден 4 сентября — тоже под залог и без права выезда в Гельсингфорс, где находилась главная база флота. Не обращая внимания на запрет, на следующий день Дыбенко на миноносце вернулся к своим морякам.
После июльских событий Керенский распорядился Центробалт распустить. Но его распоряжения вне Зимнего дворца, резиденции правительства, практически никто не исполнял. Дыбенко вновь стал председателем Центробалта. Два месяца за решеткой нисколько не испугали Дыбенко. Та легкость, с которой он вышел из тюрьмы, напротив, убедила его в очевидной слабости Временного правительства. На съезде Советов Северной области Дыбенко держал речь от имени Балтийского флота:
— Флот категорически отказывается выполнять какие бы то ни было приказы Временного правительства… Все силы и средства Балтийского флота — в распоряжении съезда. В любой момент флот по вашему зову готов к выступлению.
После Октября большевики на скорую руку сформировали правительство. Решили ввести в состав Совета народных комиссаров представителя балтийских моряков — главной военной силы, принявшей сторону большевиков. Павел Дыбенко утвердили наркомом по морским делам. Теперь они встречались с Коллонтай на заседаниях Совнаркома в Смольном. Не только заметная разница в возрасте, но и необыкновенная пылкость чувств влюбленных друг в друга наркомов, словно нарочито выставленная напоказ, смущали товарищей по партии и правительству.
Павлу Дыбенко было двадцать восемь лет. В сопровождении вооруженных моряков он явился в военное министерство, где на него смотрели с изумлением, плохо представляя себе корабельного электрика в роли военно-морского министра.