УСЫНОВЛЕНИЕ СМЕРТИ ПОДОБНО
Как убивают приемных детей в российских семьях
На третий день бесконечных праздников, когда страна вовсю отмечала Новый год, а российские законодатели — пятилетие знаменитого «закона Димы Яковлева » , запрещающего злым и жестоким американцам усыновлять наших сирот, в деревеньке Агибалово на Смоленщине мучительно умирала маленькая девочка. 7-летнюю первоклассницу Дарину Лучину (имя изменено), по версии следствия, задушил приемный отец, отнюдь не гражданин США. На новогоднем утреннике малышка отказывалась идти домой, плакала, что ее там убьют, просила помощи, выбегала на улицу, бросалась на дорогу. Но народ веселился и не обращал на ее мольбы внимания. Утром 4 января Дарины не стало.
«Всю ночь из их дома доносились ее крики, а потом — ох, она лежала на диванчике у крыльца в одной рубашонке, а этот изверг еще и отпирался, мол, знать ничего не знаю», — не скупятся нынче на комментарии деревенские. «Изверг», «сумасшедший» — такими эпитетами щедро награждают они детоубийцу.
Остается понять, каким образом 50летнему Петру Романенко и его 48-летней супруге Екатерине Стебливской, бывшим гражданам Украины, не имеющим своего жилья, кочующим из деревни в деревню, за короткий срок удалось взять под опеку аж восьмерых (!) детей. По словам соседей, они не собирались останавливаться на достигнутом.
Остановило — убийство.
Семья перекати-поле
В деревне Стешино Холм-Жирковского района Смоленской области эта пара появилась в 2016 году.
На первый взгляд люди как люди. Муж, жена... Что интересно — бывшие граждане Украины. Но перебрались к нам задолго до войны. «Брак между Катериной и Петром был зарегистрирован в 2010-м, за год до их переезда. Нас еще удивило, что раньше у него тоже была фамилия Стебливский, но затем он получил в России новый паспорт и почему-то стал Романенко. Может, и на Украине за ними тоже какой след тянется?» — размышляют в местной администрации.
Дали им дом в социальный наем, небольшой, но со свежим ремонтом и за символическую квартплату, предложили работу: он пастух и скотник, она подсобная рабочая. Вскоре приезжие попросили у директора совхоза положительные характеристики, дескать, хотим взять под опекунство сирот. Сперва причин отказывать им не было. «Привезли они трех детишек, мальчика и двух девочек. Потом еще одного, совсем маленького. Родная мать их попала под суд, и поэтому ребятишек изъяли», — вспоминают в деревне.
Глава семейства Петр забирал длинные волосы в пучок, сзади хвост, спереди борода, угрюмо сверкал глазами, говорил громко и непонятно, с сильным акцентом, по местным меркам — подозрительная личность. «Про религию любил вставить словечко, заявил, что он дьякон и работать пастухом не может, а хочет быть священником». Катерина тоже должности подсобной рабочей не радовалась. Считала, что достойна большего.
Взятые же под опеку детишки росли ниже травы тише воды. Чувствуется, что приемные родители держали их в строгости. «Сядут, как воробьята, в ряд, руки на коленки сложат», — вспоминает директор сельскохозяйственного кооператива Виктор Ступак.
Но — сытые, одеты чистенько, «папа, мама», не придерешься, вот только глаза испуганные. Однако глаза к делу не пришьешь. «Их дом через четыре был от нашего, — рассказывает 60-летняя соседка Валентина Михайловна Ковалева. — Мы овец держим, и как-то Петр попросил продать ему пару. И вдруг принялся шутить: мол, не знаю ли я, как у овец в животном мире сексуальное общение происходит, может ли мать со своими детьми спать или отец? Я его тогда резко осадила...»
Валентине Михайловне тоже показалась неестественной тишина в соседнем доме. Слышно, как часы тикают. «Не могут нормальные дети так себя вести!» Пару раз пенсионерка порывалась сходить в опеку, но так и не решилась. «Понимаете, это деревня... А вдруг возведу напраслину на хорошего человека? И как мне потом ему в глаза смотреть?»
Деревенский люд целое лето наблюдал, как дети с Петром пахали в коровнике, пасли стадо. То есть работала мелкота, а так называемый отец крутил коровам хвосты. Как-то начальство углядело, что приемный мальчонка один скачет на лошади. Против всех правил безопасности. «Я его предупредил: чтобы больше не повторялось! — уверяет председатель Виктор Ступак. — Я эту парочку сразу раскусил. Это они кому другому могли лапшу на уши вешать. Да у них все мысли были — взять еще детей, машину купить. Работники никудышные, ни кола ни двора. А за приемных очень даже неплохо платят. Четыре ребенка — это несколько десятков тысяч, федеральные выплаты, региональные надбавки, зарплата родителям, льготы и субсидии».
Поэтому на просьбу подписать им еще одну характеристику для детского дома директор ответил категорическим отказом. «Ага, сначала они кучу новых детей сюда приволокут, потом потребуют по закону, чтобы я им трехэтажный особняк построил. Приедет их 10 человек — 160 метров подавай. Петр будет семечки лузгать, пока мы на них всем миром пахать станем».
Родную мать первых приемышей оправдали, и она забрала детей обратно. Настали для Петра и Катерины тяжелые времена. Снова приходили они в администрацию, умоляли выдать им нужные справки на очередную партию сирот. «Скажу честно, Екатерина Григо- рьевна даже на коленях передо мной стояла: напишите характеристику. Но мне неприятности не нужны. Пусть лучше уезжают от греха подальше, так я им и ответил».
К чести председателя Ступака, он не просто попросил нерадивых работников покинуть хозяйство, но и позвонил в соседнее село, проинформировал о том, что могут объявиться такие, съездил и в районную опеку.
Однако семейку все же приняли в соседнем Агибалове, что километрах в двадцати от Стешина. Весной 2017-го с ними прибыли и четверо новеньких малышей. 10-летняя Арина отдельно и трое детишек из другой неблагополучной семьи, 6-летняя Анечка и двойняшки, Дима с Дариной, по 7 лет. Все из одного детского дома.
«Меня там убьют»
На новом месте жительства Катерина развернулась в полную силу. Оформили ее музыкальным руководителем детского сада, фактически еще одним воспитателем. Был ли у нее на самом деле педагогический диплом, и если был, то почему она не продемонстрировала его еще раньше, в Стешине, — учителей-то на селе не хватает, или в Агибаловео просто пожалели бесприютную бабу с толпой приемышей и лентяем-мужем — об этом история умалчивает.
Коллеги новую воспитательницу ценили. Родители уважали. Дети любили. «Григорьевна хорошая!» — доказывает мне 3-летняя Алина.
Именно ее мама одной из первых забила тревогу. «Слишком она льстивая, неискренняя, посторонних детишек, которые у нее в группе, и поцелует, и обнимет, и к сердцу прижмет, а свои четверо — Арина, Анечка и Дима с Дариной — будто чужие, очень с ними сухо она себя вела. Если ты детей не любишь, так зачем взяла?» — удивляется Алла Селеменева.
Селеменевы — москвичи. Сюда приехали, потому что у дочки сильная аллергия. А на Смоленщине — экология, продукты с огорода, парное молоко...
Только привыкнуть к менталитету местных жителей оказалось гораздо сложнее. «На деревне не скроешься, — разводит руками Алла. — Причем, с одной стороны, здесь готовы обсудить всех и вся, а с другой — когда Дарина умоляла спасти ее, сразу по своим домам попрятались и ничего не знают».
Алла показывает мне фотографии с детсадовских и школьных утренников. Выпускной дошколят в конце мая. Нарядные Дарина и Дима с лентами на боку позируют рядом с приемной мамой-воспитательницей. Улыбаются оба.
А это уже последние снимки — на Новый год. На утреннике веселье испортила Дарина, стих рассказывать так и не пошла и подарку не обрадовалась. «Она у нас просто стеснительная», - объясняла «Григорьевна».
«Они с братиком как будто бы потускнели, такие грустные, напряженные все время, — поясняет Алла Селеменева. — До этого Диме кто-то руку сломал — объяснили тем, что он сам упал неудачно. При этом сама Екатерина все повторяла, какие у нее ребятки хорошие, какие в доме помощники и что она собирается их совсем усыновить, чтобы даже без выплат. Не могу сказать, сколько она тратила на детдомовцев, но даже платья девчонкам на праздники соседки давали. А еще мне казалось, что особенно последнее время дети запуганные ходили...»
Алла утверждает, что и связать не могла бомжеватого вида деревенского пастуха (по карьерной лестнице Петр в Агибалове не поднялся) с артистичной и яркой «Григорьевной». «Екатерина «Екате часто рассказывала про своего супруга, какой он замечательный человек. Когда я однажды одна столкнулась с Петром на входе в детский детски садик, то еще неприятно удивилась — а этот эт что тут делает? Я и представить себе не могла, что он и есть ее муж».
Но на самой последней елке в клубе, где Дарина устроила настоящую истерику, крича, что не пойдет домой, потому что ее там убьют, Алла Селеменева не была. Говорит, что если бы пришла, то, наверное, постаралась бы помочь. Не судьба.
3 января Катерина покинула деревню. Кому-то сказала, что едет к тетке в Белгород, кому-то — в Ростов-на-Дону, была еще одна версия, что сорвалась к внезапно заболевшей маме на Украину. Но так как транспорт от них ходит не каждый день и надо было добираться на перекладных, поездка явно планировалась заранее. Хмурый, как обычно, Петр помог донести ее тяжелые сумки с гостинцами. Дети оставались на нем...
«Хотя и не должны были, ведь официально опекунство оформлено на Катерину, а он им вообще никто!» — возмущаются местные.
Дети кричали всю ночь
По сообщениям местных СМИ, Петр мог надругаться и затем задушить девочку на глазах у остальных детей. В ту ночь в деревне загорелся магазин, и он, обеспечивая себе алиби, говорил, что был на пожаре. «Вернулся, дескать, а она лежит в одной маечке на крыльце... А до этого дети кричали всю ночь, ой, как они кричали!» — причитают сейчас деревенские.
«Я ни за что не поверю, что Катерина не подозревала, что Петр приставал к девочке, а может быть, и к другим детям, — уверена Алла Селеменева. — Она далеко не глупая женщина, все вокруг видели, какой он есть, а она нет? Все понимали, что с ребятишками что-то происходит, кроме нее. И при этом уехала, оставив на явно странного человека таких маленьких и беззащитных детей, как ее можно вообще теперь подпускать к другим малышам?»
Пять лет назад, когда «закон Димы Яковлева» был триумфально принят большинством голосов в Госдуме при восьми «против», законодатели заявляли, что руководствуются исключительно благом детей. Предполагалось, что, если брать под опеку детдомовцев станут российские граждане, нарушений станет в разы меньше. А чтобы стимулировать их желание, надо всего лишь увеличить размеры выплат. Денег действительно стало больше. И одна порочная практика тут же сменила другую — теперь малышей, особенно в провинции, нередко отдают алкоголикам и тунеядцам, сомнительным личностям, ничего толком не проверяя, пачками. По 10–20 человек в одни руки.
Только В 2015 году от преступлений приемных родителей погибли 7 приемных детей. Всего же с момента принятия «закона Димы Яковлева» жертвами нерадивых российских усыновителей, по разным данным, стало несколько десятков детей.