ЮБИЛЕЙ БЕЗ ДЕМЕНТЬЕВА

Анна Пугач: «Моя жизнь с ним прошла как один выдох — легко, беззаботно и молодо»

16 июля Андрею Дементьеву исполнилось бы 90 лет. Поэт ушел из жизни, не дожив до своего юбилея всего двух недель. Анна Пугач, его супруга, рассказала нам о счастливых моментах семейной жизни, Доме поэзии, творчестве поэта, поделилась самыми яркими воспоминаниями. — Он ждал музу, вдохновение, чтобы взяться за перо?

— Нет. Он никогда не делал вид, будто колдует над мыслью, поэтому его стихи такие легкие, запоминающиеся. Удивительная вещь: когда он выступал, я не могла находиться в зале — всегда волновалась, переживала, сидела за кулисами. Он читал наизусть и мог что-то забыть. А я всегда готова была по ритму подсказать. Все думали, что я его стихи наизусть учу, но это происходило само собой. Его нет, я начинаю вспоминать и сбиваюсь… Андрею было спокойно, когда он знал, что я рядом. — Есть какое-то особенно яркое воспоминание об Андрее Дмитриевиче?

— Яркой была наша работа на Ближнем Востоке, в Израиле. В 1994 году мы только поженились. Познания, корреспондентскую работу открывали заново, особенно после его работы главным редактором. Начался новый этап жизни как для него, так и для меня. Он писал: «Нас с тобой венчал Иерусалим. И пока ты рядом — жизнь неповторима. Признаюсь в любви Иерусалиму, Потому что здесь и я любим».

— Жизнь в Иерусалиме была началом вашей семейной жизни, и наверняка она была наполнена многими событиями, впечатлениями…

— Много всего было. Для меня большим событием был вечер в Карнеги-холл два года назад. Главный концертный зал мира. Многие поэты выступали, среди них — Вознесенский, Евтушенко. Это был первый такой вечер для Андрея, и мы очень волновались. Публика собралась восторженная, и это был апофеоз его поэтического взлета. Я радовалась вместе с ним. На Бродвее висели афиши об этом мероприятии в Карнеги-холле. Русские, русскоговорящие люди, жившие в Америке по 20–30 лет, говорили высокие, теплые слова о нем. А для Андрея всегда высокой наградой была оценка народа. У него есть даже такие строчки: «У поэзии — всего одна лишь дата, Та, что ей определит народ». Честно вам скажу, он мечтал лишь об одной награде — быть народным поэтом. Нет

такого звания в России, о чем не раз говорил Иосиф Кобзон. Не нужно, чтобы власть его присуждала. Достаточно, что говорят люди. Они пишут мне в социальных сетях. Это и есть признание.

— Вы были частью его жизни, а он частью вашей. Что у вас сейчас на душе?

— Очень тяжело все дается. Я не мистик, но верю, что Андрей мне помогает. Андрей Вознесенский называл его «божьим человеком». Вокруг Андрея всегда была светлая аура, удивительная солнечная энергетика. Все растворялись в его доброжелательности. Я сейчас собираю артистов, готовлю юбилейный вечер, но мне чего-то не хватает. И сценарист говорит, что не может никак начать, что-то не так. Потом мы поняли, в чем дело. Нет Андрея. Нет объединяющего человека. Это тяжело, но мы постараемся, чтобы вечер прошел достойно. Все его друзья — замечательные люди.

— Работа, сложный график… Должно быть, это хоть немного помогает справляться с грустью?

— С грустью ничего не сделаешь. Это уже навсегда. Но нужно работать. Мне помогают его дочери, и есть ощущение родни, семьи. Спасибо «Московскому комсомольцу», который всегда нас поддерживал.