ОППОЗИЦИОННЫИ МОНАРХ НАВАЛЬНЫИ
Кто и как зарабатывает на протестных акциях
«Мурзилка», «работаешь на Кремль», — сразу загудел хор голосов в соцсетях в ответ на новость о готовящейся к выпуску книге. Но позиция Серуканова понятна: неприкосновенных не должно быть ни в оппозиции, ни во власти. А Навальный должен не объявлять публичную травлю критикующих, не уклоняться от ответов, а прямо и развернуто отвечать на все претензии. Но он упорно этого не делает. И от этого рассказ Серуканова выглядит убедительнее. — Что на самом деле представляет собой команда Навального?
— Команда Навального — это типичный офис со своими лоялистами, теневыми лидерами, заговорщиками, лобби. Да, к сожалению, как любая российская организация, команда Навального — это лобби. То есть надо понимать, с кем дружить, от кого и когда дистанцироваться. Это связано еще и с тем, что ФБК — очень семейная структура. По сути, ею управляет несколько семей. Роман Рубанов и Елена Марус (директор ФБК и артдиректор), Леонид Волков и Елена Бирюкова, которые отвечают за политическую часть и социологию соответственно. То есть жена создает цифры, которыми потом апеллирует ее муж. Если бы такое происходило где-то во власти, Навальный первым кричал бы, что это незаконно. И такие внутренние связи так или иначе порождают интриги — и такой ситуации нормальный руководитель не допустил бы. — А Навального это устраивает?
— Для Навального главное, чтобы люди были свои, не выносили сор из избы. Ведь что мы знаем о Навальном? По большому счету мы ни черта о нем не знаем. Откуда он финансируется, на что он живет... В этом он очень схож с нынешней властью, он никогда не сдаст «олигархат», который вокруг него сложился, какие бы ошибки он ни совершал. Навальный — это абсолютный вождист. И как каждый вождист, он постоянно пытается снять с себя регалии: «я не занимаю должность в ФБК, я просто тут всем управляю», «в партии я не хочу быть председателем, но партия — это только я и приближенные люди». К сожалению, за эти годы вокруг него сложилась масса, которая примет любое его решение. И это критично для всей оппозиции, ведь другие политики, которые хотят играть по другим, не стандартным для Навального правилам, начинают волей-неволей находиться по отношению к нему в конфронтации. Как тот же Гудков, Кац и так далее. — Когда вы столько лет работали с Навальным, то не понимали этого? — Местами не понимал, местами мирился. К сожалению, ты попадаешь как будто в
Виталий Серуканов — некогда близкий соратник Алексея Навального, пишет книгу, разоблачающую лидера оппозиции. Одно дело, когда с обидой от Навального уходят рядовые волонтеры, совсем другое — когда приближенные. В 2013 году Серуканов начинал работу с Навальным как рядовой специалист, первой официальной его должностью была позиция юриста в предвыборном штабе на выборах мэра Москвы. А заканчивал он свою карьеру в оппозиции, будучи заместителем руководителя московского предвыборного штаба Навального.
секту, тебя это засасывает. Ты появляешься в онлайне, в соцсетях, твой Твиттер набирает миллионные просмотры. Это кружит голову. Плюс все друг друга подбадривают. А лидер два раза в неделю проводит обработку на предмет того, с кем мы дружим, а с кем нет, и какая у нас теперь политическая позиция. Люди этим проникаются. Они становятся трансляторами этой пропаганды. — А не совсем согласным с позицией Навального там есть место?
— Нет, человека могут уволить просто за одно нелояльное высказывание. Или вследствие интриг. После мэрской кампании ФБК разросся и стал офисом. Но таким, в котором фотографии и Твиттер заменили реальную работу. Человек там не имеет никакой ценности, важен лишь выхлоп от соцсетей, диджитал.
Как говорит Навальный, be picture — то есть никогда не концентрируйтесь на деталях, никогда не возитесь с одним человеком. Для него тезис «спасешь одну жизнь — спасешь целый мир» достаточно презираем. Он призывает показывать общую картину. — Он открыто транслирует эту свою позицию сторонникам?
— Навальный достаточно осторожен. Первый уровень доступа раскрываемости Навального в ФБК — это общие летучки для сотрудников. Они проходят два раза в неделю, одна летучка сугубо рабочая, а в конце недели проходят политические летучки. Приходит «большой брат» и на полном серьезе начинает рассказывать, кто плохой, а кто хороший, с кем мы дружим, а кто теперь козел. Причем он не выбирает выражений. — Навальному хочется быть единственным лидером оппозиции?
— У нас «оппозиционная монархия». Навальный сам себя короновал, и такое впечатление, что сейчас все посты будут передаваться по наследству. Брату, дочери... (Дочь Навального, Дарья, с недавних пор ведет свое политическое шоу в Ютьюбе. — А.Р.) Я не знаю, как на это смотрит молодое поколение, но в мое время это считалось зашкваром. Когда ты ради идеи идешь на риск, тебя выгоняют из школы, ты перессорился со старшими. И у тебя есть талант, ты тоже хочешь делать свое шоу, но у тебя нет такой возможности, а у его дочери она есть. Просто потому, что она его дочь.
Он ездит на дорогом джипе, у него действительно два охранника, он снимает дорогущие апартаменты на Автозаводской. Но если ему начнут это предъявлять, толпа начнет кричать «вы врете». Ну что тут скажешь? Приходите к офису ФБК и посмотрите, в компании какой свиты он приезжает.
«Если не Навальный, то кто?»
— Я общалась со многими волонтерами Навального, среди них есть прекрасные ребята, почему тогда они с ним?
— Для некоторых это трамплин перед отъездом за границу, там работа с Навальным может быть хорошо воспринята. А кто-то придерживается принципа «если не Навальный, то кто?».
— Получается, что принцип поддержки власти «если не Путин, то кто?» в случае с Навальным абсолютно идентичен?
— Да. И эта вилка выгодна двум людям — Путину и Навальному. Эта ситуация, характерная для восточной деспотии, где есть несменяемый лидер и какой-то человек, который по двадцать–тридцать лет ему оппонирует. Ситуация для власти понятная и, судя по всему, контролируемая.
— То есть мнение о том, что Навальный — это проект власти, недалеко от истины?
— Я считаю, что Навальный готов работать со всеми, и это не исключает ни сотрудничества с властью, ни с госдепом. Со всеми, кто готов предлагать ему выгодные условия и финансовые преференции. Вспомните мэрские выборы, когда при приговоре суда, будучи главным оппозиционером страны, он просидел в следственном изоляторе меньше суток. Причем приговор ему обжаловала прокуратура.
— Навальный тогда сказал, что власть его испугалась…
— Эта власть не боится никого. Это самое большое оппозиционное заблуждение. Мы сейчас со всем миром находимся в такой конфронтации, что всем плевать на какогото там Навального. Он не представляет для власти большой ценности, но на создание другого такого проекта уйдет много времени. Навальный это прекрасно понимает, и ему это выгодно, поэтому он так уверен в себе. — Как происходил ваш разрыв с командой Навального?
— Первая кошка пробежала в 2016 году во время думской кампании. Но главный разрыв случился после 26 марта. Я выступил откровенно не на стороне фонда. Речь идет о правозащите по 26 марта. Тогда я говорил о том, что предстоят массовые задержания, нам нужно не пять адвокатов, а гораздо больше. Мы должны работать со всеми нашими правозащитными организациями.
Но Навальный совсем не жалует правозащитников. Волков еще более нетерпим. Сейчас я расскажу небольшой инсайд из книги. Когда при подготовке к думской кампании мы говорили о позиционировании, я ему сказал, что хочу выступать как правозащитник, помогать людям. Предложил, раз уж есть такая кампания, в рамках которой, что уж греха таить, никого не выберут, давайте создадим какой-то сервис, в рамках которого можно будет оказывать помощь. На что Волков ответил: ты знаешь, что Грачев сказал? Я говорю: кто? — Грачев, бывший министр обороны. Он сказал, что правозащитник — синоним пидараса. — Что не так было с 26 марта?
— Помните это мерзкое заявление о том, что если вы выйдете на митинг, то в случае задержания сможете получить по 10 тысяч евро от ЕСПЧ? Это был тактический ход, социология показывала, что выйдет мало людей. Окей, но зачем врать? Скажи, что вы получите деньги от ЕСПЧ, но через два-три года. А перед этим вас затаскает центр «Э», уволят с работы, вы попадете во все возможные списки неблагонадежных, будете сидеть с алкашами и бомжами в ОВД. Более того, когда Навальный берется сопровождать людей в ЕСПЧ, нужно пройти еще две судебные инстанции у нас, в России. И никто в этом помогать не будет. — Навальный действительно зарабатывает на задержанных?
— Да. В 2017 году у него появился грант одной из европейских организаций, в соответствии с которым чем больше людей ты приведешь в ЕСПЧ, тем больше от этого гранта ты отщипнешь. Он так дорожит этим проектом, что не стал переводить его на фонд и сам им руководит. У него был свой проект «РосЕвро Суд», но с его руководителем он тоже разругался. Помимо того, от ЕСПЧ он получает деньги как адвокат.
— В чем был смысл президентской кампании для Навального? Почему, зная, что его не зарегистрируют, он не выдвинул кого-то вместо себя?
— Для Навального это совершенно невозможно. У него один принцип — мало быть первым, надо, чтобы остальные сдохли. Обратите внимание на его отношение к Собчак, можно по-разному к ней относиться, но нельзя ей запретить существовать. А у Навального позиция именно такая. У него сейчас просто какая-то собчакофобия, мне кажется, она снится ему уже, он просто помешался.
Он окружает себя людьми на уровень ниже, ни из кого из них не выйдет публичного политика. Он всегда чувствует людей, которые заметно слабее его, и охотно над ними издевается, проявляя настоящую тиранию. — У Навального действительно есть боты?
— Да, они всегда это отрицают, но они давно создали себе аналог «ольгинских» ботов.
— Навальный говорит, что его так ненавидит власть. Вы публично заявили, что пишете книгу. С вами связывались издательства, другие СМИ?
— Нет, никто. Более того, я разговаривал с известными оппозиционными журналистами. И они говорили, что да, нам во многом не нравится риторика Навального, но если мы сейчас о нем плохо напишем, на нас набросится вся его паства — и начнется ад. Навальный стал таким «силовичком», только в диджитал. Представляете, что будет, если дать этому человеку реальный доступ к власти?