ТЕРНИСТЫИ ПУТЬ «СОЮЗА»
Сын дважды Героя Советского Союза Георгия Берегового рассказал, как драматично проходил полет его отца в космос
Нештатная ситуация, которая произошла 11 октября 2018 года при запуске с космодрома Байконур к МКС пилотируемого корабля «Союз МС-10» с космонавтом Овчининым и астронавтом Хейгом на борту, еще раз заставила вспомнить о непростой судьбе кораблей серии «Союз». Полет первого корабля нового поколения «Союз-1» 23 апреля 1967 года закончился трагически. При приземлении произошел отказ парашютной системы, космонавт Владимир Комаров погиб. Ровно 50 лет назад, 26 октября 1968 года, стартовал «Союз-3» с космонавтом Георгием Береговым на борту. Была запланирована стыковка с беспилотным кораблем «Союз-2», который был запущен днем ранее, но она не состоялась. О том, почему задача не была выполнена нам рассказал сын дважды Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испытателя СССР, генерал-лейтенанта авиации Георгия Берегового — Виктор Береговой.
— Отец 16 лет работал летчикомиспытателем. Когда я учился в школе, как раз испытывалась реактивная техника, которая только-только начинала становиться «на крыло». Ни о каких технических характеристиках самолетов дома он не говорил. Единственное, что я помню с его летного периода, это брошенные фразы, типа «ручку недотянул», «ногу недодал», когда они компанией собирались за столом. Это были разговоры, понятные только профессионалам, а для нас — абсолютно китайский язык. Это теперь, пройдя институт, получив диплом авиационного инженера, я прекрасно понимаю, о чем шла тогда речь.
— Георгию Тимофеевичу, когда он пришел в отряд космонавтов, было 43 года. Он был самым старшим в отряде, единственный, кто пришел в него со звездой Героя Советского Союза, имея за плечами боевой опыт. Как его встретили?
— Командиром первого отряда космонавтов был Юрий Алексеевич Гагарин. Отец пришел позже, в 1964 году, это была группа ВВС №2, дополнительный набор. И, естественно, отношение космонавтов из первого набора к вновь прибывшим было такое: пока мы не слетаем, вам в космосе делать нечего. Это было понятно, их долгое время готовили, а тут вдруг появляются новые люди. Борис Валентинович Волынов из первого набора, еще в 1960 году был зачислен в отряд космонавтов, а полетел в космос только в 1969 году. А были люди из первого отряда, кто так и не попал в космос.
— Берегового считали «блатным», любимчиком генерал-полковника авиации Николая Каманина, который был заместителем главкома ВВС по космосу. В годы войны Николай Петрович командовал авиакорпусом, в котором воевал Береговой.
— Подобные воспоминания есть и у Каманина, и у Мишина. Но потом все встало на свои места, разобрались, стали называть отца уважительно — Дедом.
— Как узнали, что Георгий Тимофеевич Береговой полетел на «Союзе-3» в космос, став двенадцатым космонавтом СССР с позывным «Аргон»?
— Это была суббота, 26 октября 1968 года. Я был в институте, на лабораторных работах по химии. Во время перемены в кабинет влетел наш однокурсник Сашка Гаврилов, закричал с порога: «Ребята, космонавта запустили». И потом, обернувшись, показал на меня: «Вот его отца!» И все, я оказался как в зоопарке. Позвонил ректор с напутственными словами... — Полеты трех первых беспилотных кораблей «Союз» завершались аварийно. В 1967 году во время приземления погиб Владимир Комаров, который испытывал «Союз-1». Отец не делился, какой у него настрой был перед полетом?
— Отец в воспоминаниях описывал один случай. Это было уже в конце войны, в 1944 году. Они базировались на аэродроме, на котором приземлялись американские самолеты. Союзники занимались челночной бомбардировкой, взлетали в Англии, бомбили Германию и садились у нас. Заправившись и вооружившись, отправлялись челноком в обратную сторону. И вот первыми уходят американцы, за ними следом должны взлетать наши летчики. Начинается взлет, три машины падают, взрываются и начинают гореть. А отец взлетал уже, по его воспоминаниям, «через костер»... Боевой приказ отменить было нельзя. Его закалили военные годы и испытательная работа. Я помню, как мы с мальчишками бегали смотреть на упавший самолет. Он горел, разворачивался над Чкаловской, шел на посадку на аэродром. А за год до этого мы с отцом были в гостях у этого летчика. Для испытателя идти на задание, которое закончилось ранее катастрофой, с точки зрения психологии нормально. Они продолжали работу, чтобы дальше не гибли люди. Наверное, это один из факторов, который сыграл решающую роль в выборе, кто полетит в космос на «Союзе-3».
Что касается полета Владимира Михайловича Комарова на «Союзе-1», который завершился трагически, спустя годы мне попалась фотография космонавта, которая была сделана в апреле 1967 года, за несколько дней до старта. Он сидит со сцепленными пальцами, как Христос в пустыне на картине Крамского. Во всем облике Владимира Михайловича — понимание того, что корабль еще «сырой»... Уже после катастрофы была проведена определенная работа, устранены все недоработки.
— Что Георгий Тимофеевич вспоминал о своем полете на «Союзе-3» в октябре 1968-го?
— Однажды к нам на занятие пришел читать лекцию специалист с предприятия, которое теперь называется РКК «Энергия». И сказал, что в том полете по программе должна была произойти стыковка космического корабля «Союз-3» с беспилотным кораблем «Союз-2». Но она не состоялась по вине космонавта. На первом витке автоматика сбли- зила корабли с 20 тысяч до 200 метров. Затем космонавт в ручном режиме произвел три неудачные попытки стыковки. Ошибка была в ориентации по крену на 180 градусов. То есть «Союз-3» как бы перевернулся «вверх ногами». Сближение кораблей при этом достигало одного метра. Но топливо было на исходе, и попытки пришлось прекратить. Газеты об этом не писали.
— Тут надо напомнить, что сближение происходило в тени Земли, то есть в темноте, с использованием установленных на «Союзе-2» световых сигналов, относительно которых выполнялась ориентация «Союза-3».
— Все верно. Приехав домой, я спросил отца: в чем причина неудачи? На что получил, я считаю, прекрасный ответ. Отец сказал: «Ты со светлого коридора, где горит лампочка, войдя в темную комнату — быстро найдешь стол и что-нибудь на этом столе?» Я возразил, что глаза должны привыкнуть к темноте. Отец поддержал: «Правильно, нужно время на адаптацию». В последующем полете стыковку перенесли с первого витка больше чем на сутки. И рано утром 16 января 1969 года впервые в истории произошла стыковка двух пилотируемых космических кораблей — «Союза-4» с космонавтом Владимиром Шаталовым на борту и «Союза-5» с Борисом Волыновым, Алексеем Елисеевым и Евгением Хруновым. До расстояния 100 метров между ними их вела автоматика, а завершал стыковку уже Владимир Шаталов. При этом воскликнув: «Есть рукопожатие!» Шла прямая трансляция. Я как раз был дома, слушал. Ее потом повторили в записи, показали по центральному каналу. И она уже была существенно сокращена, ее подрезали.
— В документальном фильме «Космический камикадзе. Угол атаки космонавта Берегового» рассказывается, что у Георгия Тимофеевича из-за того, что стыковка не состоялась, на всю жизнь осталась психологическая травма.
— Истоки этого нужно искать в его военном прошлом. Для отца это было сродни невыполнению боевого приказа. И Каманин с этим, кстати, сталкивался. Сказался и большой опыт летно-испытательной работы отца. У летчика есть программа, ее необходимо выполнить, иначе будут катастрофы и нештатные ситуации. Другое дело, что это была не только ошибка отца. Она уже была заложена в программе. Космонавту не дали время на адаптацию.
— Георгий Тимофеевич в войну был трижды сбит, ранен в голень. Но едва не погиб в теракте 22 февраля 1969, когда по кортежу из правительственных машин начал стрелять младший лейтенант Советской армии Виктор Ильин...
— В Кремлевском Дворце съездов должен был состояться прием в честь членов экипажей космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5». До этого состоялась торжественная встреча космонавтов в аэропорту «Внуково», затем они и другие советские космонавты, а также высшие лица государства проследовали по улицам столицы в Кремль. Телевидение вело прямой репортаж. Мы сидели, ждали трансляцию из Кремлевского Дворца съездов. Зал показывали, а президиум еще не вышел. Задержка была около сорока минут. Потом показали подъезд к Боровицким воротам. Все вошли в зал, причины задержки не объяснили. Но когда они все уже вернулись домой, то сели за стол и почему-то стали пить за день рождения. Только спустя время отец рассказал, как в тот день Леонид Ильич Брежнев подошел и каждого космонавта, кто сидел в той «Чайке», как сына, по-отечески ощупал, спросил, все ли нормально. В машине тогда кроме отца были Алексей Леонов, Андриян Николаев, Валентина Терешкова. И только после этого как-то все начало успокаиваться.
Позже стало известно, что Ильин украл из части Ленинградского военного округа, где проходил службу, два пистолета Макарова. А приехав в Москву к дяде, стащил у него милицейскую шинель с погонами сержанта и фуражку. Благодаря форме беспрепятственно прошел через милицейское оцепление у Боровицких ворот. Когда в ворота въехал правительственный кортеж, пропустив первую машину, открыл огонь по второму автомобилю марки «Чайка». Самое интересное, как рассказал отец, стрельбу Ильин вел сразу из двух пистолетов, которые прятал в рукавах шинели. Первые выстрелы были выпущены на одном уровне, а потом руки стали опускаться. То ли понял, что не по тому стреляет, то ли ожидал каких-то поддерживающих действий. Водитель получил смертельное ранение и умер. Отец успел перехватить управление и остановил машину. Андрияну Николаеву пуля оцарапала спину. Также пострадал мотоциклист, который закрыл террористу сектор обстрела. Там был еще один любопытный момент. Отец рассказывал, что в тот раз на маршруте прохождения кортежа по Ленинскому проспекту среди встречающих были люди, которые стреляли из хлопушек. Ни раньше, ни потом этого не было… Перед въездом в Боровицкие ворота машину Брежнева переставили — и вторым пошел автомобиль с космонавтами. Нападавший был признан невменяемым и отправлен в казанскую специализированную психиатрическую больницу. Через 20 лет был освобожден, жил в Санкт–Петербурге, получал пенсию по инвалидности.
— Коллеги рассказывали, что Георгий Тимофеевич мастерски водил автомобиль. Причем все свои машины страховал, а вот жизнь, как и другие летчики и космонавты, из суеверия — никогда.
— Приведу один пример. Когда я уже получил права, вез их откуда-то с мамой, и отец сказал: «Давай я проверю «технику твоего пилотирования». Как только въехали в городок, он предложил мне остановить машину так, чтобы одна половина колеса была на обочине, а другая — на асфальте. Я попытался, у меня, конечно же, ничего не получилось. Он сел за руль и точно поставил машину, как было задумано. У него было великолепное чувство машины, техники, с которой он работал. Он сам постоянно думал, анализировал и меня этому учил.