ЦАРЬ-СЛЕДОВАТЕЛЬ
Владимир СОЛОВЬЕВ: «Признать останки для церковных иерархов — значит признать, что все эти годы они водили крестные ходы к козлиным костям»
Владимир Соловьев, старший следователь-криминалист СКР, с 1991 по 2015 год возглавлявший расследование гибели царской семьи, уходит в отставку. За эти годы «царское дело» превратилось в главное дело его жизни. С другой стороны, Соловьев тоже стал неотъемлемой частью этой истории. Точку в ней, правда, поставит уже не он. Владимир Николаевич дал нам первое интервью после своего отстранения от дела и последнее — в статусе сотрудника Следственного комитета России.
— В каком состоянии сегодня находится «царское дело»? Что вам известно об этом?
— Вот уже четыре с лишним года я не имею к нему никакого отношения. Формально я ушел из следственной бригады в мае 2016 года, но фактически был отстранен от дела уже в начале ноября 2015 года. О том, что происходит с ним сейчас, у меня достоверной информации нет. К тому же материалы дела засекретили. И они секретны до сих пор. С меня взята подписка о неразглашении.
— Уточню: дело было засекречено сразу же после того, как вас отстранили? — Да.
— А насколько обычна эта практика — засекречивание?
— Решение принимает следователь. Понятно, что многие дела нужно секретить. Работали мы как-то, скажем, в Тольятти по одной банде. Ну, конечно, это дело должно быть засекречено! Маленькая утечка информации — и десяток человек может погибнуть. Но что касается «царского дела», я всегда был против засекречивания. Считал, что оно, напротив, должно быть максимально открытым. Это ведь не обычное уголовное дело. Это скорее историческое расследование с элементами криминалистики. С трудом себе представляю, что там можно засекретить. При мне ни одного секретного документа в деле не было.
— Ну а о том периоде, когда вы вели следствие, вы можете говорить?
— Полагаю, да. Я не имею права разглашать то, что мне стало известно с определенного момента. Но о дальнейшем ходе расследования я в любом случае знаю очень мало. До этого, до середины ноября 2015 года, дело, повторяю, было без грифа. Я давал интервью, ничего не скрывал. Поэтому не считаю, что разглашу что-то секретное.
— Какова в таком случае была картина на момент вашего отстранения?
— Дело было возобновлено 23 сентября 2015 года. В тот же день мы провели эксгумацию останков Николая II и Александры Федоровны. В качестве понятых я пригласил митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия — это, наверное, первый случай в мировой истории, когда митрополит был понятым, — и протоиерея Всеволода Чаплина (на тот момент — председатель Синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества. — А.К.).
Сказал им: «Я не прикоснусь ни к одной косточке. Вот вам пакеты, вот специалисты, которые при вас возьмут фрагменты для исследования. Вы сами опечатаете, подпишете эти конверты, а потом уже подпишу я. Чтобы не было никаких вопросов, никакого подозрения, что Соловьев мог что-то там подменить».
— С какой целью проводилась эта экспертиза?
— Это была просьба патриархии — проверить версию о том, что головы императора и императрицы после расстрела могли быть отделены от тел, а в захоронение подложили «чужие» черепа. Церковь всегда очень волновала эта тема. У меня неоднократно были беседы с патриархом Алексеем II, и на них все время звучали вопросы: было ли отделение голов, было ли убийство ритуальным?
Короче говоря, задача была — провести генетическую экспертизу по черепам, чтобы убедиться, что они не были подменены.
— Результат был уже готов, когда вас отстранили?
— Да, генетическая экспертиза подтвердила, что и черепа, и скелеты принадлежат одним и тем же людям — императору и императрице. Подмены не было. Никаких неожиданностей не было и с остальными исследованиями.
Эксперты работали день и ночь, и к середине октября все результаты были готовы. Все
они категорически подтверждали, что останки, обнаруженные в Поросенковом логу под Екатеринбургом, принадлежат Романовым и их слугам. Точность — 26 девяток после запятой. Вероятность случайного совпадения исключена: столько людей не жили на Земле со времен Адама и Евы. Но у патриарха все равно оставались сомнения.
— Это он, кстати, настоял на возобновлении расследования?
— Дело было так. В июле 2015 года была создана правительственная рабочая группа (по вопросам, связанным с исследованием и перезахоронением останков цесаревича Алексея и великой княжны Марии. — А.К.), которую возглавил Приходько (на тот момент — зампредседателя правительства — руководитель аппарата Правительства РФ. — А.К.).
Все ведомства и организации, которые занимались идентификацией останков и историческими исследованиями — Федеральный центр судебно-медицинской экспертизы, Росархив, Институт общей генетики РАН, Следственный комитет, — представили свои заключения. И во всех справках четко и определенно говорилось о том, что царская семья — это царская семья. Поэтому рабочая группа, убедившись в серьезности аргументов, предложила провести захоронение 18 октября 2015 года.
Но когда Всеволоду Чаплину, представлявшему в группе патриархию, был задан вопрос, назовут ли представители церкви на церемонии захоронения имена членов царской семьи, он ответил, что имена произнесены не будут, поскольку никакого доверия к исследованиям ученых у церкви нет. Все результаты якобы получены втайне от нее.
Я понял, что Всеволод Чаплин озвучивает позицию патриарха Кирилла и нас ждет такой же скандал, какой был в 1998 году. Тогда на похоронах (17 июля 1998 года были преданы земле останки 9 из 11 узников Ипатьевского дома — Николая II, Александры Федоровны, трех их дочерей и четырех слуг. — А.К.) священник произнес формулу, которую используют, когда хоронят неопознанные трупы: «Их же имена ты сам, Господи, веси».
Мы встретились с Чаплиным один на один. «Отец Всеволод, — говорю, — надо как-то выходить из этой ситуации. Я предлагаю такой вариант. Мы возобновим уголовное дело. Если вы хотите, чтобы к расследованию была подключена церковь, то никаких проблем нет. Мы дадим вам полный карт-бланш: делайте, что хотите, привлекайте каких угодно специалистов. Побеседуйте, прошу вас, со Святейшим».
Чаплин поговорил с патриархом, и патриарх после этого обратился к президенту с просьбой — провести дополнительные исследования и дать представителям церкви возможность активно в этом участвовать. Александр Иванович Бастрыкин быстро разобрался в ситуации, уголовное дело вскоре было возобновлено. Следствие поручили вести мне.
— Как бы то ни было, вопрос идентификации решен. 16 июля 2018 года Следственный комитет официально заявил: «Заключениями комплексных комиссионных молекулярно-генетических экспертиз подтверждена принадлежность обнаруженных останков бывшему императору Николаю II, членам его семьи и лицам из их окружения».
— У меня никогда не было ни малейших сомнений в том, что так и будет. Правда восторжествовала, и я полностью удовлетворен.
— Тем не менее дело не закрыто, следствие продолжается. Что еще, интересно, хотят выяснить ваши коллеги?
— Судя по всему, упор по настоянию церкви сделан сейчас на исторической экспертизе. Тема эта пространная, так что «растекаться мыслию по древу» можно бесконечно долго. Но, насколько мне известно из прессы, никаких новых существенных документов за это время не найдено. Один третьестепенной важности — и все.
— Два года назад на организованной церковью конференции нынешний руководитель следствия по «царскому делу» Марина Молодцова высказала намерение проверить все возможные версии, в том числе версию о ритуальном убийстве Романовых. Может быть, это ее так долго проверяют?
— Эта версия была проверена еще в 1990-е годы. Я запросил в архивах и следственных подразделениях России все данные о ритуальных убийствах и подготовил большой специальный доклад на эту тему, который прочитал на правительственной комиссии. Никаких возражений — в том числе со стороны, так сказать, церковной части комиссии, митрополита Ювеналия и церковного археолога Беляева, — тогда не прозвучало. Вопрос, я считаю, давно закрыт: убийство было совершенно по исключительно политическим мотивам и не сопровождалось никакими сатанинскими обрядами. Кстати, и церковь, принимая в 2000 году решение о канонизации царской семьи, признала убийство политическим. Специальная комиссия патриархии несколько лет изучала вопрос о «ритуальности» цареубийства и не нашла доводов в пользу его признания.
Но самое главное — в постановлении о реабилитации Романовых, принятом Президиумом Верховного суда 1 октября 2008 года, говорится о том, что члены царской семьи «были расстреляны от имени государства», «подвергнуты политическим репрессиям». А это судебный акт высшей юридической силы. Выше него, как говорится, не прыгнешь.
Только сам Президиум Верховного суда может изменить решение Президиума Верховного суда. Ни один суд, ни одна прокуратура, ни один следователь не могут ничего сделать вопреки этому постановлению. Даже если с ним не согласны. Я сам, кстати, не согласен с этим постановлением — в части мотивов реабилитации. Но закон есть закон.
— Да, я знаю вашу позицию: реабилитировав царскую семью, заодно реабилитировали фактически и цареубийц. И впрямь странное получилось уголовное дело: есть убитые, есть те, кто убивал, а виновных нет...
— Все верно. До этого организаторы и участники расстрела фигурировали в деле как убийцы, как лица, совершившие уголовное преступление. Но поскольку Верховные суд установил, что они всего лишь выполняли решение «органа государственной власти, наделенного судебными функциями», мне пришлось изменить формулировку. Виновных в юридическом смысле теперь там действительно нет.
Впрочем, один плюс от этого решения все-таки был. У меня появилась хорошая защита от самозванцев, от всех этих наследников — «чудесно спасшихся Романовых». Я им говорил: «К сожалению, ничего не можем для вас сделать. Согласно постановлению Президиума Верховного суда, вся царская семья расстреляна. Все. Идите в Верховный суд».
— Вам понятна цель, которую преследует церковное руководство?
— Как мне сообщил в свое время покойный Всеволод Чаплин, патриарх, беседуя с ним, сказал, что ему не хотелось бы, чтобы этот вопрос был решен при его, Кирилла, жизни. Понятно, что патриарх не хочет брать на себя ответственность за крестные ходы к Ганиной Яме (заброшенный рудник, куда расстрельная команда привезла тела Романовых сразу после расстрела и предприняла первую, неудачную попытку их спрятать; в 2000 году на этом месте основан мужской монастырь Святых Царственных Страстотерпцев. — А.К.). Совершавшиеся в том числе и под его предводительством.
— Что такого страшного в этих крестных ходах?
— Церковь до сих пор официально придерживается версии следователя Соколова (Николай Соколов, следователь, расследовавший по поручению адмирала Колчака дело о расстреле царской семьи. — А.К.): тела Романовых были полностью уничтожены на Ганиной Яме. Соколов нашел в 1919 году несколько десятков костных фрагментов — разрубленных и обожженных. И предположил, что это то, что осталось от царской семьи.
Эти фрагменты, вывезенные Соколовым из России, были утеряны во время Второй мировой войны. Но в 1998 году, когда на Ганиной Яме проводились археологические раскопки, там были найдены еще 73 костных фрагмента. На том же месте и, судя по описанию, точно такие же, какие обнаружил Соколов. Эксперты установили, что сначала эти кости были сварены, а затем обожжены в низкотемпературном пламени, каким мог быть костер. Но самое главное — это кости не человека, а домашних животных: говяжьи, козлиные, куриные.
Откуда они там взялись, понятно. Согласно воспоминаниям Юровского (руководитель расстрельной команды. — А.К.), его люди проголодались — и он распорядился привезти им из города еду. Судя по всему, чекисты и красногвардейцы сварили себе похлебку, а кости потом бросили в костер.
Признать останки царской семьи для церковных иерархов — значит признать, что все эти годы они водили крестные ходы не к мощам, а к козлиным костям. Этот позор они хотят оттянуть как можно дольше.
Андрей КАМАКИН.