Залечили до смерти?
в животе Пожилая женщина из-за болей но два месяца провела в больнице, спасти ее не удалось
Вся история началась 15 февраля, когда Татьяна отвезла свою пожилую мать Тамару в отделение экстренной медицинской помощи (EMO) при Ляэне-Таллиннской центральной больнице. У женщины были сильные приступы боли в области живота.
«Моей маме было 78 лет. Она достаточно тучная женщина. Ей удаляли поджелудочную железу несколько лет назад. Но все равно, до того, как появились боли, не было предпосылок к ним, мы не знали, отчего они возникли. Это неясно до сих пор», – рассказывает Татьяна.
У Тамары были несколько раз приступы боли такой силы, что женщина не могла дышать. После очередного приступа дочь повезла Тамару в EMO.
Надо ли говорить, что в приемном отделении Татьяну с мамой, как это часто бывает, сначала обругали в стиле «зачем вы сюда приперлись». Но после продолжительного диалога Тамару все же приняли и обследовали.
«Я оставила маму в EMO, так как обследование длилось долго. Потом она мне позвонила сказать, что ее оставляют в больнице. В чем проблема, еще не было ясно, но было подозрение, что есть камни», – вспоминает дочь покойной.
Около двух недель Тамара находилась в терапевтическом отделении больницы, где ей сделали множество обследований. Как отмечает Татьяна, доктор в отделении был очень внимателен и вежлив.
«Мама прямо в него влюбилась. Так хвалила его», – добавляет женщина.
Роковая процедура
Но все исследования ничего серьезного не выявили, кроме мелочей, соответствующих возрасту Тамары. Затем доктор предложил Тамаре пройти довольно неприятную процедуру ERCP. Процедура напоминает гастроскопию: через ротовую полость вводится эндоскоп вплоть до двенадцатиперстной кишки.
«Сейчас непонятно, насколько нужна была эта процедура. В тот момент я подумала, что раз врач советует, значит, нужно делать», – продолжает Татьяна.
Саму процедуру в больнице Ляэне-Таллинна не делают, поэтому Тамару на «скорой» отвезли в больницу на Рави. После процедуры женщину привезли обратно в тот же день.
«После процедуры мама сказала, что это было ужасно, и если бы она знала, то никогда бы на нее не согласилась, – добавила Татьяна. – Результата тоже не было. Процедура прошла неудачно, камни не удалили, но сделали надрез для расширения протока».
Спустя несколько дней, когда Татьяна уже планировала забирать маму из больницы, у Тамары поднялась температура. Тогда ей сделали ультразвуковое исследование с контрастным веществом, и появилось предположение, что неудачная процедура на Рави повредила слизистую внутренних органов. После этого Тамару отправили в хирургическое отделение.
«К тому моменту мама уже стала слабеть. Видимо, начался воспалительный процесс. Маму положили в интенсив, поставили капельницу. К нам вышла дежурный доктор, которая сказала, что у мамы панкреатит, вызванный процедурой ERCP. Но все под контролем, надо лечить. Это был последний раз, когда я видела маму, до введения чрезвычайного положения в стране».
Сложно что-то узнать
С началом карантина Татьяне с трудом удавалось получить хоть какуюто информацию о здоровье мамы.
С лечащим врачом мамы Татьяна смогла поговорить лишь после того, как написала письмо заведующему. Сама Тамара тоже только мельком видела врача, которая появлялась лишь на общем осмотре в палате.
«После письма заведующему док
тор сама мне позвонила, очень недовольная тем, что на нее жалуются. Я объяснила, что уже прошла неделя и я хочу узнать о здоровье мамы. Тогда врач сказала, что да, у мамы панкреатит, назначены антибиотики и все идет нормально, «нечего нам мешать», – вспоминает Татьяна.
Она отмечает, что, по словам ее мамы, на тот момент в больнице почти не было пациентов. В интенсивной палате лежало два человека. Затем Тамару перевели в обычную палату, там тоже была пустота.
Позднее врач опять позвонила Татьяне и извинилась за свою эмоциональность, пообещав, что с мамой женщины все будет хорошо.
Выписали больную
Еще спустя несколько дней доктор предложила Татьяне забрать маму из больницы.
«Я ответила, что как врач считает, так и сделаем. Если можно выписать, я маму заберу, если надо оставить – она останется. Я же не специалист. Мама тоже говорила, что она, если надо, останется. После этого ее подержали в стационаре до конца курса антибиотиков, а 20 марта выписали домой», – продолжает Татьяна.
Когда Тамару привезли домой, женщина отнюдь не выглядела здоровой. У нее были отеки, тряслись руки, была сильная одышка. С трудом женщина поднялась на второй этаж, где ее подхватили дочь и внучка, так как женщина еле держалась на ногах и чуть не потеряла сознание.
«Врач объяснила такое состояние тем, что Тамара долго находилась в больнице, мало двигалась, – говорит женщина. – Маме выписали мочегонное и таблетки для улучшения пищеварения, никаких антибиотиков. Врач заверила, что дома мама начнет восстанавливаться. Нужно следить за температурой и давлением. Но как раз они были все время в норме».
После этого Татьяна привозила продукты маме, но общались они в основном по телефону. Контакт был минимален, как и предполагалось во время карантина. Спустя несколько дней женщина заметила, что речь мамы стала несвязной.
«Мама стала заговариваться. Ей стало тяжело ходить, опухоль на ногах не проходила. Я привезла ей ходунки. Дыхание у нее по-прежнему было тяжелым. Она перестала есть. Я вызвала «скорую». Мама уже была в каком-то полудурном состоянии. Врач «скорой» посмотрел и спросил, почему же ее выписали в таком состоянии. Хотели отвезти ее обратно. Но мама не захотела никуда ехать. Против ее воли «скорая» не могла ее забрать», – описывает те события женщина.
Больничные странности
На следующий день, 30 марта, Тамара все же согласилась поехать на «скорой» в больницу. Татьяна снова стала звонить и писать доктору, которая снова не отвечала. Не ответил и заведующий отделением.
Затем Татьяна выяснила, что лечащим врачом на этот раз назначен другой доктор.
«Мне это показалось странным. Почему прежний врач не хочет вести своего пациента. Потом мне объяснили, что лечащим назначается дежурный врач, который принимал пациента. Но если прежний врач хочет продолжать лечение, он может «забрать» пациента обратно себе. Но у первого доктора, видимо, не было желания продолжать лечить маму», – считает Татьяна.
Еще один прокол
Второй доктор подтвердил, что у Тамары начался сепсис. Ей поставили дренаж, стал выходить гной. Женщину снова положили в интенсив.
«Как я теперь понимаю, хотя никто об этом не говорил, когда ставили дренаж, прокололи толстый кишечник. Это мне уже сказал врач, у которого я консультировалась и который читал выписку из истории болезни мамы. Там так и было написано, что
кишечник прокололи», – рассказывает Татьяна.
Спустя несколько дней после того, как поставили дренаж, ей сделали операцию, удалив часть двенадцатиперстной кишки.
«Как я понимаю, там уже все было в гное, начали отмирать ткани. После операции мама была некоторое время в реанимации, на искусственной вентиляции. Потом задышала сама, и ее снова перевели в интенсив», – вспоминает все события Татьяна.
Последняя встреча
Поскольку все это происходило уже во время чрезвычайного положения, то попасть в больницу к маме Татьяна не могла. Лишь с помощью лечащего доктора женщина смогла увидеть маму перед операцией.
«Я пришла в отделение. Там на меня начали ругаться. Медсестра говорила, в своем ли я уме и зачем я пришла, я могу заразу принести. Меня пустили в палату, но не дали ни маску, ни халат. С собой у меня были только перчатки. Температуру мне тоже никто не мерил. Я просила, что, если есть опасность, дайте мне все, чтоб обезопаситься. Но на меня только накричали. К маме подходить не разрешали. «Стойте здесь, и все». Мы разговаривали с мамой издалека. Мама уже путалась в мыслях. Не помнила, сделали ей операцию или нет. Это был наш последний разговор», – вспоминает Татьяна.
Из палаты Татьяну чуть ли не вытолкали. Женщина отмечает, что персонал не проявил ни капли сочувствия и человеческого отношения, когда она говорила со своей тяжелобольной мамой.
Никакой связи
Позднее опять было сложно получить какую-либо информацию о здоровье Тамары. По телефону дежурные медсестры всегда отсылали к врачу. Врач не всегда был доступен.
Кроме того, у Тамары был с собой мобильный телефон, но по непо
нятным причинам ей не давали его использовать.
«Один раз внучке удалось поговорить с бабушкой, после чего та разволновалась и плакала. Вроде как из-за этого ей больше не давали говорить по телефону. Телефон был отключен. Может, разрядился, может, просто отключили. Не знаю, где он лежал, но по нему она говорить не могла. Хотя, на мой взгляд, то, что мама была эмоциональна, лучше, чем если бы она лежала овощем», – считает Татьяна.
«На дежурном посту мне ответили, что если они всем будут носить свой телефон, то они сами заразятся. От кого, как – непонятно», – говорит Татьяна.
За два дня до…
После операции Татьяну уверяли, что состояние ее мамы в норме, должен пройти восстановительный процесс. Но когда, опять с помощью доктора, Татьяна смогла попасть к маме, было очевидно, что все далеко не в норме.
«Мама была словно в коме. Она на меня никак не реагировала. Тогда мне уже разрешили ее погладить, потрогать. Почему-то уже не было запретов, хотя еще было ЧП. Я спросила, в коме ли мама. Мне ответили, нет, просто теперь она такая. Я понимала, что это уже конец. И да, через два дня, 19 апреля, врач позвонил и сказал, что мама умерла», – говорит женщина.
Позднее врач сказал Татьяне, что это был нетипичный случай, когда панкреатит развился подобным образом и привел к такому итогу.
«Я спрашивала доктора, была ли, на его взгляд, необходимость в самой первой процедуре. Он ответил, что это на усмотрение лечащего врача, но он бы в этом случае не назначил такую процедуру. А на тот факт, что маму выписали после процедуры домой, он сказал, что ее следовало бы снова перевести в терапевтическое отделение. Но поскольку было ЧП, это отделение было закрыто. Вер
нее, весь персонал там был на работе, но не было пациентов, как я поняла», – продолжает Татьяна.
Обидная циничность
Когда Татьянина дочка поехала в больницу забирать вещи Тамары, дежурная сестра на входе так и не смогла дозвониться до отделения, но, дав девушке маску, разрешила ей пройти наверх.
«Дочка рассказала, что поднялась на шестой этаж, позвонила в дверь и объяснила, что пришла за вещами. Ее отправили на другой этаж. Там за дверью были слышны голоса, но никто не подходил. Она дверь дернула, оказалось, там было открыто. Дочка зашла в отделение, никто на нее внимания не обратил. Она прошла дальше и простояла несколько минут прежде, чем ей удалось «поймать» работника. Ей отдали вещи, и дочка вернулась на шестой этаж, чтобы поговорить с медсестрой, которая дежурила, когда умирала ее бабушка. Дочка хотела узнать, как это случилось и что говорила ее бабушка перед смертью. Но ответ был в грубой форме: мы не обязаны вам такие справки давать, жизнь продолжается, до свидания», – передает слова персонала Татьяна.
Женщина понимает, что персонал, который видит все это изнутри, уже немного цинично относится к таким ситуациям. Но все равно поведение медицинских работников оскорбило Татьяну.
«Такое поведение зачеркивает всю их работу в моих глазах. Мне не нужно было большого сочувствия. Но сказать просто «соболезную», рассказать о последних минутах жизни было бы нормальным с их стороны», – считает женщина.
Вопросы без ответов
Итоговым диагнозом, от которого умерла Тамара, был назван панкреатит, от которого начался сепсис и затем некроз. А какой диагноз был изначально, когда Тамара впервые приехала в EMO, так и осталось неизвестным. По словам Татьяны, тест на коронавирус у ее мамы был отрицательный.
«Получается, что ряд несознательных врачебных ошибок, приведших к панкреатиту и повреждению толстого кишечника, а также невнимательное отношение к пациенту за два месяца убили человека почти здорового, за исключением возрастных особенностей», – констатирует Татьяна.
У нее осталось много вопросов. Насколько правильными были решения врачей и назначенное ими лечение Тамары? Почему так сложно было получить достоверную информацию о состоянии здоровья пожилой женщины? Почему при ее жизни дочь с трудом могла попасть в больницу и повидать свою маму, а когда ее не стало, оказалось, что внутрь пройти не так уж и сложно?
Татьяна написала жалобу в саму больницу, а также отправила ее в Экспертную комиссию по качеству медицинских услуг.
Из комиссии на запрос газеты ответили, что собрание у них состоится лишь 16 июля, и только после этого можно будет получить их оценку ситуации.
Сочувствуем и извиняемся
Из больницы Татьяне (и «МК-Эстонии») ответили, что выражают ей глубокое сочувствие в связи с потерей близкого человека. А также руководство больницы со всей серьезностью относится к жалобам, которые касаются ненадлежащего отношения персонала к пациентам и их близким.
«Мы понимаем, что время от времени возникают недопонимания, но неуважительное поведение непозволительно. Мы проанализировали случившееся и установили недочеты в отношении работников отделения. Просим прощения у Татьяны за неуважительное поведение наших сотрудников. Нам жаль, что у нее сложился такой негативный опыт в нашей больнице. Также приносим извинения, что не смогли соответствовать ее ожиданиям в плане предоставления информации», – ответила председатель правления Ляэне-Таллиннской центральной больницы Имби Мокс.
Она также комментирует тот факт, почему Татьяне так сложно было попасть в отделение, чтобы повидаться с мамой, но оказалось так просто пройти туда уже после смерти Тамары.
«Поскольку в больнице был запрет на посещения, то, к сожалению, они действительно были сильно ограничены. Это было крайне необходимо, чтобы обеспечить безопасность находящихся в больнице, – говорит Имби Мокс. – Мы признаем, что когда Татьяна (вернее, ее дочка. – Прим. ред.) хотела забрать вещи покойной, возникло недоразумение, из-за которого она смогла пройти в отделение. По правилам же, родственникам должны были вынести вещи на инфостол при входе в больницу. Мы со своей стороны выясним, почему в данном случае произошло это недоразумение».
Касательно же самого лечения Тамары руководство больницы решило не давать комментариев. Со своей стороны они также обратятся в Экспертную комиссию по качеству медицинских услуг, чтобы получить независимую оценку проведенного лечения.
«Экспертное решение даст нам необходимое понимание, лечили ли мы пациента лучшим из возможных способов, или же были сделаны упущения», – подытожила председатель правления больницы.