СТАС НАМИН: «КРЕМЛЬ БЫЛ, КАК КУХНЯ НА ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ЗРИТЕЛЕЙ»
Музыкант и продюсер о юбилейном шоу группы «Цветы», рок-музыке, документальном кино и съемках в Армении
Большой кремлевский концерт легендарной группы «Цветы» состоялся в ноябре прошлого года и стал большим музыкальным событием. Создатель и лидер коллектива Стас Намин, как дипломированный кинорежиссер, окончательный монтаж концертного фильма взял на себя. Процесс растянулся на несколько месяцев, и телепремьера шоу состоялась лишь на днях.
Телеверсия концерта была, конечно, короче и не вместила все номера юбилейного шоу, однако и хиты, без которых трудно представить группу «Цветы», и гости концерта — от Пугачевой до Агузаровой, от Сукачева до «ЧайФа» — были показаны во всей своей красе. И еще это тот редкий случай, когда в эфир попадает концерт, от начала до конца сыгранный живым звуком. Сейчас так не принято, но когда подобное все-таки происходит, сразу становится понятно, кто чего стоит как музыкант.
Давно известно, что Стас Намин занимается самыми разными творческими проектами. Знаменитый музыкант и композитор, работающий во многих музыкальных направлениях, реализовался еще и как художник, фотограф, а также создатель и режиссер Театра музыки и драмы. Важное место в карьере Стаса Намина занимает и документальное кино. В беседе с нашим корреспондентом г-н Намин рассказал о съемках по всему миру и семейном подходе к кинопроектам, а также определил, чем отличается российский рок от западного.
— Самое сложное при съемке концерта — передать на экране атмосферу в зале. Удалось ли это сделать режиссеру вашего концертного фильма?
— В съемках наших концертов обычно участвуют два режиссера — режиссер самой съемки и режиссер монтажа. Когда мы снимаем своими силами, режиссером монтажа в постпродакшн являюсь я сам, а съемку мы продумываем вместе с режиссером, который снимает концерт. Этот концерт в Кремле был снят режиссером от телевидения, и мы его всерьез не согласовывали, поэтому монтаж был очень сложным и занял у меня несколько месяцев. Но в результате, мне кажется, дух и драйв удалось передать.
Получилось то, что мы и хотели: не специально придуманный и отрежиссированный концерт с разными эффектами и прибамбасами, а простой и спонтанный, такой, какие мы обычно играем. Мы просто пели все наши известные и новые песни, и зал пел вместе с нами, а один раз — даже без нас. Публика попросила нас еще раз спеть «Летний вечер», но у Валеры Диордицы к концу концерта сел голос. Тогда зал сам спел вместо нас, а мы стояли на сцене и слушали… В какой-то момент мы забыли про ТВ-съемку и огромную сцену и были такими, как в обычной жизни, будто бы на кухне среди друзей. Только кухня была на шесть тысяч зрителей…
— Долгое время «Цветы» попадали под запреты, и появиться на экране и даже на радио группе было очень сложно. Почему сейчас, когда рок-музыка не запрещена, вас тоже очень редко видно по ТВ и слышно по радио?
— Это интересный вопрос, который провоцирует на некоторые неожиданные для многих рассуждения. Думаю, дело в том, что если в 70–80-х годах «Цветы» были альтернативой того, что тогда звучало в эфире, то и сейчас мы в определенном смысле тоже не очень вписываемся в общепринятые отечественные стандарты. Российский рок, в противоположность западному, находится под влиянием так называемой авторской песни. Это значит, один автор-исполнитель пишет и музыку, и тексты и сам же поет свои песни, а остальные музыканты ему аккомпанируют. И по сути не очень важно, кто еще играет в группе помимо лидера, так как любого легко можно заменить, и на музыке это почти не отразится.
В мире такое тоже существует, так делает Боб Дилан, делал Дэвид Боуи и другие, но группой это не называют. В международном понимании группа — это команда, где от каждого музыканта принципиально зависят музыка, образ и стиль. «Цветы» были созданы под влиянием «Битлз» и во многом формально похожи. У нас тоже три лидер-вокалиста, тоже мелодичная музыка, полифонические аранжировки, ну и, скромно говоря, ребята профессионально поют и играют, что редко встречается в отечественной рок-музыке. И я не автор-исполнитель, и «Цветы» поют не только ко мои песни. Нет, наверное, не только зрителей, елей, но и музыкантов, которые с этим не согласятся. гласятся. Причем и у нас в стране, и на Западе, де где мы много выступали и записывались.
У «Цветов» около двадцати хитов, которые знает вся страна, и это подтверждает не только кремлевский концерт, но и любые гастроли группы, где публика поет с нами все песни. Но это почему-то не убеждает редакторов музыкальных каналов и тех, кто ими командует. У них какие-то свои критерии, не связанные с принятыми в мире ценностями и пониманием этой музыки.
Как бы там ни было, с нашим «классическим» стилем и пониманием рок-музыки сегодня, так же, как и в 70-х, мы на отечественном музыкальном олимпе являемся своеобразной «неактуальной альтернативой». Ребятам это, наверное, немного обидно, а я за пятьдесят лет другого отношения к «Цветам» и не помню, так что на этот счет абсолютно спокоен. Я в последние месяцы вдруг написал песни для нового альбома, и одна из них называется «Время на моей стороне».
— Кроме музыки у вас есть немало других интересов. Например, документальное кино на протяжении многих лет является для вас сферой, где вы реализуете самые разные проекты. Что вас вдохновило на увлечение документальным кинематографом?
— В восьмидесятых я окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров при Госкино СССР и собирался всерьез заняться кинематографом, но перестройка меня отвлекла от этих планов. Сегодня я так загружен разными проектами, которые сам себе придумываю, что уже не могу все бросить и как режиссер снимать художественные фильмы. Поэтому я сам снимаю только документальные и продюсирую.
— Среди работ, снятых при вашем непосредственном участии, есть фильмы разных жанров. Любителей музыки, конечно же, впечатлил «Free to rock» — о влиянии рок-культуры на жизнь людей. А еще вы путешествовали с камерой по самым разным странам…
— Если вспоминать «Free to rock», то над этим фильмом мы несколько лет трудились с моим другом, режиссером Джимом Брауном, четырежды лауреатом награды «Эмми», и, конечно, работа с ним дала мне большой опыт. Потом мы еще сняли с ним фильм «Реальная Куба», который получил несколько наград на
разных фестивалях. Я снимал в Индии, в Африке, в США, Латинской Америке, Индокитае и многих других странах и старался передать дух и энергетику, этническое своеобразие и культуру этих стран стран.
— Один из ваших документальных проектов посвящен Эрнсту Неизвестному. В фильме вы выступаете не в самом привычном для вас амплуа интервьюера. Какие впечатления у вас остались от съемок?
— Ну, наверное, правильно было бы это назвать не интервью, а разговором, так как мы с Эрнстом дружили много лет и часто болтали на разные темы. А один разговор удалось снять, и это оказалось его последним снятым разговором о жизни. Но то, что интервьюер — непривычное для меня амплуа, это не совсем так. На подобном интервью-разговоре построен мой фильм «Древние храмы Армении» — об истории и культуре моей исторической родины. В нем я примерно так же разговариваю с Католикосом всех армян Гарегином II.
— Над этим фильмом вы работали вместе с сыном Артемом. Какие заботы он взял на себя?
— Артем — профессиональный кинематографист, он учился в Америке, и девяносто процентов того, что снято, — его заслуга. Но если я первый раз приехал в Армению еще ребенком, то Артем до съемок там не был. Он родился в Нью-Йорке, где закончил университет, потом прошел практику у Роберта Де Ниро в «Трайбека» и сейчас работает в Москве. Но после нашего путешествия он сказал мне, что почувствовал себя армянином. В Америке и Москве он об этом не задумывался, но в Армении почувствовал что-то близкое и родное.
— Вы проехали на машине почти всю страну и побывали в местах, которые принято называть отдаленными от современной городской цивилизации. Наверное, иногда возникали какие-нибудь трудности?
— Нам всегда помогали, и я думаю, так было бы и в других странах. Вообще в любых странах — чем чеем дальше столицы, тем добрее и проще людди. люди. С моей точки зрения люди не делятся по национальности, партийной принадлежностии надлежности и идеологическим взглядам. Они делятся на достойных людей и не очень. очень А вот которые не очень — они уже делятся по национально национальности, партийной принадлежности, идеологичес идеологическим взглядам и т.п.
Сама Армения Ар — это артефакт в истории мировой цивилизации. Никому не нужно доказывать ее тысячелетнюю историю. Во многих музеях по всему миру есть множество документов и артефактов, которые невозможно отрицать. Другое дело, что судьба любого народа складывается по-разному. Армянский народ в разные времена п е р е жил трагедии в своей истории, но за тысячелетия сохранились и государство, и генетический код. Например, сегодняшние греки не являются потомками древних греков. Сегодняшние арабы — не потомки народов, населявших Древний Египет. Это генетически совсем другие нации. А сегодняшние армяне по анализам ДНК — потомки тех древних армян. Правда, не знаю, насколько им это помогает (улыбается). Тем не менее, возможно, из-за древности нации у армян есть какая-то народная мудрость и генетическая доброта. В Армении нет национализма и агрессии, нет ненависти к кому бы то ни было. Это прежде всего касается простых людей на периферии.
— Фильм был снят еще в 2016 году, а премьера, в том числе и на сайте «МК», состоялась буквально на днях. Вы не оченьто торопились…
— Моя дочь, которая уже взрослая девочка, и у нее самой растут три дочки, однажды меня спросила: «Как ты все успеваешь?» И я ответил: «Я делаю все быстро, но не тороплюсь». И действительно так. Я не слежу за модой и занимаюсь только тем, что с моей точки зрения с модой никак не связано, а ценно по сути во все времена. На мой взгляд, фильм «Древние храмы Армении», как и другие, которые я снял, никак не связан со временем — его и через сто лет можно посмотреть с интересом.