БОМБА-МОСКВА
Что творилось бы в городе, если бы его захватили гитлеровцы
Взорваны Большой театр, храм Василия Блаженного, гостиница «Москва», Центральный телеграф… Именно это должно было произойти 80 лет назад — осенью 1941-го, если бы гитлеровские войска сумели овладеть городом. На случай захвата Москвы врагом заранее готовилась система диверсионнотеррористического подполья. Использовать ее, к счастью, не пришлось. Но до сих пор многие детали этой секретной операции остаются малоизвестными.
Парад фугасов
К октябрю 1941-го казалось, что немецкую операцию «Тайфун», цель которой — взятие Москвы, уже не остановить. Судьба Первопрестольной повисла на волоске, готовом вот-вот оборваться. 15 октября Сталин подписал постановление ГКО «Об эвакуации столицы СССР Москвы». Последний пункт: «В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД — т. Берия и т. Щербакову (1-му секретарю Московского обкома ВКП(б). — А.Д.) произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро…»
Одним из руководителей операции был назначен Павел Судоплатов, возглавлявший 2-й («диверсионный») отдел НКВД. Позднее он написал в воспоминаниях: «…В октябре 1941 года меня вызвали в кабинет Берии… и приказали заминировать наиболее важные сооружения в Москве…»
Документов с точными списками намеченных к уничтожению московских объектов обнаружить не удалось. Известно лишь, что был подготовлен план «специальных мероприятий» в столице, согласно которому предполагалось вывести из строя 1119 предприятий, сооружений и отдельных зданий. В том числе около 400 следовало разрушить при помощи взрывчатки. Среди этих «приговоренных» много знаковых для города, важных построек. Например, Большой Каменный мост, Главпочтамт, Елоховский собор, завод «Серп и молот», телефонные станции, типография Гознака…
16 октября не работал столичный метрополитен. Одной из причин этого стало минирование его станций, технических сооружений, обеспечивавших подачу электроэнергии, откачку грунтовых вод, вентиляцию… На следующий день метропоезда вновь пошли, но теперь уже подземка была готова к тому, чтобы в любой момент быть взорванной.
Фугасами нашпиговали Большой театр, предполагая, что именно в его роскошном зале гитлеровцы захотят устроить торжественный вечер по случаю взятия Москвы. На этот праздник соберутся генералы, старшие офицеры — и тут как шарахнет заложенный в тайниках тол!
Исходя из перспектив предстоящей охоты на представителей немецкого командования, заминировали все престижные гостиницы в центре города, наиболее роскошные особняки… К ним добавили также кирху в Старосадском переулке: ведь наверняка многие неприятельские офицеры захотят помолиться после взятия заветной большевистской столицы — тут мы их и накроем…
Подрыв большинства объектов собирались осуществить дистанционно — из потайных пунктов, где находились пусковые устройства с протянутыми к ним от электрических взрывателей проводами. Одна из таких законспирированных точек находилась на улице Мархлевского (ныне — Милютинский пер.), в квартире актрисы Золотовой.
Но вся эта масштабная подготовка в итоге не пригодилась: войскам вермахта захватить столицу СССР так и не удалось. Уже в январе 1942-го, когда стал очевиден успех нашего контрнаступления под Москвой, сверху дали распоряжение начать разминирование объектов в городе, подготовленных к взрыву.
«…После того как немцев отбили, мины были сняты, причем делалось это под строгим контролем по детально разработанному плану». Однако, как выяснилось впоследствии, саперы ликвидировали не все закладки. Некоторые из фугасов продолжали прятаться под ногами людей долгие десятилетия. Несколько таких опасных сюрпризов нашли случайно.
Один из эпизодов относится к началу 1981 года, когда Москва готовилась к проведению XXVI съезда КПСС. Накануне столь важного политического мероприятия сотрудники органов тщательно проверяли центр столицы на предмет возможной подготовки терактов. При обследовании подвалов Госплана (теперь в этом здании располагается Госдума) под случайно отвалившимся куском штукатурки обнаружился кусок бикфордова шнура. По этой «ниточке» добрались до старой взрывчатки, замурованной в стенах.
Еще один случай произошел в июле 2005го. Рабочие, расчищавшие фундамент только что снесенной гостиницы «Москва», наткнулись на скрывавшиеся в нем ниши, где находились ящики с толом. Всего там было 1160 кг взрывчатки, заложенной в далеком 1941-м…
Конечно, опасные «сувениры» военных лет вывезли и уничтожили. Однако вопрос, почему фугасы не ликвидировали сразу после отступления немцев, так и остался без ответа. То ли это была организационная накладка, то ли… Некоторые исследователи высказали предположение, что часть мин оставили по распоряжению Берии, решившего приберечь такие «веские аргументы» на случай возможных в будущем баталий за руководство страной.
Провокаторы поневоле
Кроме диверсионных групп НКВД в Москве создавалось также антигитлеровское подполье по линии ЦК ВЛКСМ. В сохранившихся документах эта законспирированная система названа Московской городской комсомольской организацией спецсети. Причем, как выяснилось, данное подполье продолжало свое существование вплоть до весны 1943-го, когда гитлеровцев уже отогнали далеко от стен Москвы!
Кое-какие подробности о создании спецсети и заданиях, которые выполняли ее участники, нашлись в воспоминаниях одного из руководителей — Федора Медведева, хранящихся ныне в фондах ЦГАМ. В 20-х числах октября 1941 года его — секретаря Коминтерновского райкома — вызвали к 1-му секретарю МК и МГК ВЛКСМ Пегову. Тот сообщил, что на случай захвата города немцами создается подпольная комсомольская организация, во главе которой намечено поставить трех проверенных товарищей. Первый — секретарь Ростокинского РК ВЛКСМ Васильев, второй — Медведев, а третий — некто Жильцова.
Всех руководителей молодежного подполья законспирировали. Они должны были отныне работать под прикрытием и получили клички «Плясун», «Степан», «Ирина». Васильеву «танцевальную» кличку дали не случайно: его по фиктивным документам собрались устроить артистом в ансамбль песни и пляски.
Федору Медведеву придумали иную легенду. В одном из районных отделений милиции ему заменили подлинные документы на конспиративные. «Я стал Степановым Евгением Антоновичем. Была сочинена новая биография. Я получил конспиративную квартиру. Меня зачислили паяльщиком на один из краснопресненских заводов… С 8 утра до 8 вечера шла работа на заводе. Вечера и многие ночи мною отдавались встречам с товарищами, оставленными для подпольной работы…» По линии органов Медведеву был передан потайной склад, где находились предназначенные для комсомольцев-подпольщиков оружие, радиопередатчик, портативный печатный аппарат, продовольствие.Медведев упомянул, что московское комсомольское подполье состояло из 104 ячеек. Его информацию дополняет сохранившаяся в архиве справка «О работе московской городской подпольной организации ВЛКСМ»: «…Столичная организация Ленинского комсомола призвала группу лучших и передовых товарищей на подпольную работу в Москве на случай оккупации ее немецкофашистскими войсками…»
Но, судя по документам, задачи перед этими лучшими ставились в итоге далекие от реального противодействия врагу. Среди прочего им поначалу поручили, например, «сбор информации о переменах, которые могли характеризовать ситуацию в основных сферах жизни Москвы». Для этого создали группы наблюдателей
на вокзалах города, в
МГУ, 1-м и 2-м медицинских институтах, на четырнадцати промышленных предприятиях, в четырех больницах, в семи ресторанах и гостиницах. Работавшие там под прикрытием члены подпольных ячеек вели наблюдения за «контингентом», отслеживали, о чем разговаривают, контролировали, кто прибыл в столицу…
В «подвешенном» состоянии комсомольцы-подпольщики оказались, когда немцев погнали прочь от Москвы. «Более полутора месяцев… люди не получали никаких заданий… В итоге среди работников конспиративной сети начались разговоры: «Пошлите на фронт! Что мы бесцельно проводим время?!» Наконец, комсомольское руководство стало давать своим законспирированным агентам поручения, но какие! Это были тесты на умение обходить запреты, введенные в столице, находящейся на военном положении.
«Как известно, в условиях осады после 12 часов ночи движение по Москве без пропусков запрещено. Мы же, как правило, назначали встречи ночью». То есть комсомольцев-подпольщиков их руководство заставляло нарушать комендантский час, «играть в прятки» с патрулями, рискуя быть пойманными и наказанными по законам военного времени! Но ребята почти всегда выполняли приказ, доставляя лишние хлопоты солдатам и офицерам, охранявшим порядок в городе. «В одном из случаев товарищу Г. пришлось перелезать через заборы, обойти переулками 4–5 километров… Товарищ И. дважды попадал в комендатуру, а затем нашел пути обхода и обходил контрольные посты…» Серьезные сложности в работе комсомольской спецсети возникли в связи с тем, что часть агентов так и не определили на легальную работу. По этой причине они не получали продпаек, не были прикреплены к какой-либо столовой. Это был серьезный организационный прокол в работе горкома ВЛКСМ, создававшего систему подпольных ячеек. Однако вместо того, чтобы решить проблему административным путем, комсомольское начальство превратило продовольственную «загвоздку» в еще один квест для подпольщиков. «…Тов. П.-1, жаловавшемуся, что не может устроиться обедать в столовую, даем задание: познакомиться с девушкой — работницей одной из столовых, через нее узнать порядок отпуска обедов и посредством личного знакомства получать обеды. Через неделю тов. П.-1 доложил, что задание выполнено. В одной из столовых он питался до оформления на работу».
Некоторые из комсомольцев, находившихся в Москве на конспиративном положении, отрабатывали по-настоящему шпионские навыки, упражняясь на советских учреждениях и предприятиях.
«Тов. Б. под видом просьбы помочь устроиться на работу зашла в Краснопресненский РК ВЛКСМ. За три посещения она вошла в такое доверие, что смогла пользоваться такими материалами, как: докладные о выполнении производственных программ на заводах; списки предприятий с указанием адресов, телефонов и фамилий руководителей… Тов. С. получила задание проверить состояние охраны на заводе им. Войкова. Под видом устройства на работу она получила 16 января пропуск в завод для встречи с начальником цеха. По этому пропуску в течение января тов. С. проходила в завод несколько раз. Находилась на территории завода по 20–30 мин. и возвращалась без всяких препятствий…» Московской комсомольской спецсети было поручено провести рейд по нескольким стратегическим объектам города — пищевым базам. «Разведчики» умудрялись проникать на территорию этих баз, разговаривали с их работниками, «выясняя много важного». «… Сами методы проникновения на базы, умение вызвать на разговор их работников, неоднократные посещения, не вызывающие подозрения, — все это потребовало смекалки, выдержки». В столь странном качестве комсомольское подполье действовало на протяжении полутора лет. Из воспоминаний Ф.Медведева: «…Так длилось до марта 1943 г. Затем я был приглашен в МГК ВЛКСМ, где объявили: закрытая работа прекращается… Через неделю или через две нас, подпольщиков, вызвали в зал Пленумов МК и МГК ВКП(б). Выступал А.С. Щербаков. Он дал высокую оценку морально-политическому состоянию наших организаций, передал благодарность от И.В. Сталина…»