ОБИДЧИК СЕМЬИ БАТАЛОВА ЗАГОВОРИЛ О СМЕРТИ
И почему-то сказал, что его фамилия Горбачев
Подробности того, как обвиняемые в мошенничестве Михаил Цивин и Наталия Дрожжина «обрабатывали» любимых женщин знаменитого актера Алексея Баталова, были озвучены на днях в суде. Процесс, к слову, обещает быть таким же лихим, как и дело Михаила Ефремова, — у суда стали собираться «ряженые».
Процесс начался с конфликта. Адвокаты обвиняемых потребовали закрыть процесс для журналистов — ради безопасности Наталии Дрожжиной, на которую могут покушаться из-за публикаций. Закрыть процесс фигурантам дела и их адвокатам в итоге не дали.
Далее в зал позвали свидетелей обвинения. Первым выступил друг семьи, известный историк, научный руководитель Российского архива РФ Сергей Мироненко.Подсудимых Мироненко стал встречать в квартире Баталовых примерно за пять лет до смерти актера. Они присутствовали почти на всех праздниках, которые устраивала знаменитая семья.
— В то время взаимоотношения у них были хорошими, раз их приглашали на эти праздники, — заключил свидетель, добавив, что «хорошие отношения» заключались в дружеских и доверительных беседах и тостах, в которых был хорош Цивин.
После смерти Алексея Баталова Цивин и Дрожжина стали чаще бывать в доме вдовы.
Однако ресторанная потасовка имела еще одно, даже более серьезное для самого Юхтина последствие. Оказалось, что, «вразумляя» нахального поклонника Крючкова, он порезал о какой-то осколок руку. Уже к утру рана, которая поначалу показалась актеру пустяковой, воспалилась, рука сильно распухла.
Юхтин попал в больницу. Там врачи поставили пугающий диагноз: возникло серьезное заражение, возможно, придется прибегнуть к ампутации, а если это не сделать вовремя, вероятен даже летальный исход. Впрочем, закончилось все благополучно. Стараниями главного врача больницы Геннадия Гавриловича удалось вылечить, не прибегая к радикальному хирургическому вмешательству. Выглядело это, по словам свидетеля, более чем странно — «елейно» и неубедительно. О планах Цивина и Дрожжиной стало известно только в 2019 году.
— Гитана Аркадьевна в возбужденном состоянии рассказала, что Дрожжина хочет оформить на Машу опеку. Это открыло ей глаза на намерения Цивина и Дрожжиной... Дело в том, что для Гитаны Аркадьевны и Алексея Владимировича Маша была как самостоятельный объект, ее так воспитывали, несмотря на
тяжелую форму ДЦП. Маша окончила ВГИК, писала сказки. Когда зашла речь об опеке, для Гитаны Аркадьевны было абсолютно неприемлемым лишить Машу самостоятельности. Когда Дрожжина заикнулась об опеке, Гитана Аркадьевна поняла, о чем шла речь, когда она не глядя подписывала доверенности, — рассказал свидетель.
Странным показался свидетелю и фонд имени Баталова, который неожиданно появился в доме, где ранее размещалась мастерская артиста. Председателем фонда по документам являлась Гитана Леонтенко, а секретарем Мария Баталова — человек с 1-й группой инвалидности, иногда использовавшая свой нос, чтобы напечатать слово на компьютере.
— Не надо быть провидцем, чтобы понимать, что Мария никаким секретарем быть не может, — пояснил друг семьи. — Маша сама не может ни встать, ни сесть, ни поесть, ни умыться, ни почистить зубы, — пояснил свидетель.
Заподозрив неладное, Леонтенко запросила данные из Росреестра и ужаснулась — вся недвижимость была оформлена на Наталию Дрожжину, а со счета исчезли крупные суммы денег. Более того, Михаил Цивин отказывался возвращать ключ от ячейки, в которой хранились орден, золотые часы и документы актера.
Вот что рассказала подруга семьи Баталовых Марьяна Есаян.
— Летом 2020 года Гитана Аркадьевна попросила меня поприсутствовать на встрече с Михаилом Цивиным и Наталией Дрожжиной. Она хотела забрать ключи от ячейки и прочитать доверенность, которую она давала Цивину, — рассказала свидетель.
Ключей от ячейки в тот раз она не получила (к слову, позже выяснилось, что она пуста). Еще один удар вдова получила, когда внимательно вместе со своими подругами прочла доверенность — оказалось, что она доверила, по сути, постороннему человеку все сферы своей жизни — финансы, здоровье. По словам Есаян, вдова актера даже не могла вызвать врача на дом, потому что Цивин, ничего не говоря, прикрепил ее к другой поликлинике.
— Они считали, что ей это не нужно знать. Номер своей карты она узнала уже от врача, — пояснила свидетель.
— Что будете делать, если вас признают виновным? — спросили журналисты Цивина после заседания.
— ...! — выпалил Цивин. Слово, которое он произнес, мы не можем привести, не нарушая закон, — оно обозначает один из способов самоубийства. А под занавес обвиняемый зачем-то вспомнил последнего генсекретаря ЦК КПСС.
— Горбачев моя фамилия! — сказал Цивин и сел в такси.