Безнадёга днесь и присно

Совсем недавно, ещё в середине февраля, экономические перспективы Эстонии казались вполне приличными. Пандемия отступала, рост цен по сравнению с осенне-зимним периодом ожидался незначительным. Минимальная зарплата росла и, следовательно, росли надежды на увеличение потребления в натуральном измерении.

Российские туроператоры бронировали гостиницы уже на майские выходные дни, тем более, на лето. И, вдруг, с начала марта «всё смешалось в доме Облонских», как сказано у Толстого. Нас накрыло не столько взрывной волной от бомбёжек на Украине, сколько евроатлантическим стремлением под грохот канонады вытолкнуть российскую экономику из глобального распределения труда. Не будем углубляться в политический аспект этой истории и не станем выяснять «Кто виноват?». Гораздо важнее сейчас найти ответ на вопрос «Что делать?» в условиях инфляционного взрыва. Размер инфляции у нас уже почти 20% (в годовом исчислении). И это пока только результат «смены вех» в топливно-энергетическом европейском хозяйстве, а также от разрыва сложившихся торговых связей. Впереди ожидаемые негативные перемены на продуктовом рынке из-за возможного отказа от российской пшеницы и других зерновых, а также удобрений. В нынешней ситуации неопределённости прогнозировать темп дальнейшего ценового ралли вряд ли кто возьмётся. Не только из-за внешних обстоятельств, но и по нашим собственным внутригосударственным причинам.

Кто теряет, а кто находит

В экономической системе всегда присутствуют три стороны: домохозяйства, совокупная бизнес-среда и государство. В результате инфляции, понятное дело, домохозяйства – безусловно страдающая сторона. Бизнесу, в подавляющей массе, тоже плохо, поскольку перекрыть рост себестоимости повышением цен удаётся до определённого предела – до тех пор, пока не перестанут по возросшим ценам продукцию этого бизнеса покупать. Только государству инфляция экономически выгодна. По крайней мере, пока население её терпит. Инфляция – всегда дополнительный налог, от которого налогоплательщикам никак не увернуться. Инфляционная составляющая в эстонской налоговой системе особенно эффективна, поскольку главный источник поступлений в бюджет у нас – налог с оборота (почти всё, что продаётся и покупается, имеет у нас ставку налога 20%). Не надо быть экономистом, чтобы понять: чем выше цены, тем больше пятая часть от цены поступает в казну.

Обратите внимание – прошёл всего лишь первый квартал нынешнего года, а уже образовался существенный дополнительный бюджет (который Рийгикогу делил почти до 5 часов утра). В условиях растущей инфляции у власти есть выбор из двух стратегий: ничего не предпринимать и получать прибавку к бюджету, пользуясь дополнительным налогом, или снизить давление налогового прес

са, уменьшив ставку налога с оборота или акцизную составляющую. Где-то по товарам и услугам жизнеобеспечения, где-то для отдельных групп потребителей. Есть примеры, когда снижают налоговые ставки на продукты первой необходимости и культуру. Иногда освобождают от НСО коммунальные услуги. Словом, по-разному сочетают интересы налогоплательщиков и бюджета. У нас в эту сторону даже разговоры не идут.

Разные виды спасения утопающих

Интересно – насколько должен вырасти, например, бензин, чтобы общество возмутилось? Почти двойной рост (до двух евро) проблем для властей не создал.

Особенно тяжело переносит рост инфляции малый бизнес. Но совсем неплохо себя чувствуют т.н. естественные монополии. Например, концерн Eesti Energia завершил прошлый год с 77 млн евро прибылью. А Tallinna Vesi только на дивиденды планирует направить 13млн евро. Тут бы государству и муниципальной власти занять сторону населения. Но увы… Непонятна позиция зрелищных предприятий. Например,

Русский театр вполне мог бы за часдругой до начала спектакля сбрасывать цены до 3–5 евро за билет хотя бы для школьников и пенсионеров. Но предпочитают играть при полупустом зале. Не развита система скидок «под закрытие» в крупных торговых сетях и ресторанах. Хотя примеров тому вокруг немало. А, к примеру, в Питере выстраиваются «хвосты» малообеспеченных горожан в некоторых театрах Петербурга (включая «Александринку» и «Мариинку»). В Петербурге же старики и студенты покупают дешёвую «предзакрытную» выпечку и даже хлеб в булочных.

Ценовой взрыв спровоцировал стремление профсоюзов добиться срочного роста заработных плат. С одной стороны, их забота о выживании малооплачиваемой части населения вполне оправдана. Но предлагаемый вариант решения проблемы не бесспорен. Требование установить минимальный уровень оплаты труда в 700 евро с середины года к огромному сожалению станет ещё одним фактором роста инфляции. Потому, что в той бизнес-среде, где преобладает «минималка», как правило, доходность невысока и рост зарплат неизбежно повлечёт рост цен.

Экономически целесообразнее добиваться повышения уровня не облагаемого подоходным налогом минимума пусть бы и до 700 евро, что увеличило бы нетто-зарплаты работникам получающим от 500 до 700 евро в месяц. Но чтобы реально повысить покупательную способность малообеспечиваемой части населения, разумно требовать поднять необлагаемый минимум до 1000 евро (о чём как-то говорил нынешний председатель Рийгикогу Юри Ратас и был совершенно прав) .

А те, кто побогаче, в нынешних условиях пытаются «спасти» денежные накопления, вкладывая их в покупку квартир. Уж лучше бы они это делали, приобретая земельные участки (которые в любом случае, хотя и не обязательно сразу, но всётаки будут дорожать), а жильё – актив очень волатильный.

Квартирный бум, поддерживаемый банками, разогревает инфляцию на рынке аренды жилья. Соотношение цены аренды квадратного метра жилой площади к медианной зарплате в Таллинне опережает этот показатель во многих других европейских городах. Надо отдать должное городским властям некоторых европейских столиц, где реализуют специальные программы снижения стоимости найма жилья. В нашей триаде самых «дорогих» городов в этом смысле: Таллине, Тарту, Пярну – пока этим муниципальные власти не озабочены. Хотя для этого сейчас самое время.

Впереди ожидаемые негативные перемены на продуктовом рынке из-за возможного отказа от российской пшеницы и других зерновых, а также удобрений.