Агу Пало – коренной звездой окружающе

Агу Пало, лесничий Вырумааского лесничества RMK, которому в прошлом году волость Рыуге присвоила звание «Звезда окружающей среды». В нынешнее время, когда лесоводы нередко подвергаются критике, такое признание со стороны местной общины очень важно, говорит человек, который работает в государственном лесу уже 42 года. – Вы – коренной лесовод, всю жизнь проработавший в вырумааских лесах. Как вы оказались в лесничестве Кубия несколько десятилетий назад?

– Я родом из Хааньямаа, поэтому, изучая лесное хозяйство в Эстонской академии сельского хозяйства, я уже два года проходил практику в Вырумаа. После окончания академии я хотел вернуться в Вырумаа, тем более что я уже был женат и у меня родился первый ребенок. Так я стал помощником лесничего в лесничестве Кубия и остался в Вырумаа, но оставался помощником я недолго, потому что вскоре мне пришлось сменить старого лесничего… Если когда-то площадь лесничества Кубия составляла 4000 га, то сейчас вырумааское лесничество занимает 56 000 га.

– Трудно сравнивать работу лесничего десятилетия назад и сегодня, не так ли?

– В настоящее время лесничество представляет собой единую территориальную единицу, где роль лесничего заключается в том, чтобы быть хозяином и находить наилучшее применение для каждого участка земли. Когда я пришел на работу в 1980х, ситуация была совершенно иной. Поскольку рабочей силы в лесном хозяйстве не хватало, в первую весну мне пришлось высаживать растения самому. В это время мы сажали лес машиной, которую перемещал гусеничный трактор ТДТ 55, построенный на базе советского танка. Машина работала эффективно, растения хорошо приживались, и теперь в окрестностях лыжных трасс Хаанья есть шесть гектаров 42-летних еловых лесов высотой 20 метров, которые связывают много углерода и не испытывают недостатка в биоразнообразии. Я горжусь тем, что все растения, посаженные в этом лесном массиве, прошли через мои руки.

В то время в Вырумаа было также много питомников, где выращивались качественные еловые и сосновые растения. Поэтому мне больно слышать, когда лесоводов обвиняют в жадности и единственном желании вырубить лес. Лесоводы всегда были в душе защитниками природы, ведь не зря министерства лесного хозяйства и охраны природы раньше были одним учреждением. Выращивание лесов и защита природы идут рука об руку, но радикально настроенные защитники природы больше не воспринимают лесоводов всерьез, и это очень больно слышать. Я не понимаю, как можно не видеть великолепные молодые леса, которые у нас растут, и не понимать, какой труд затрачивается на их выращивание, и какое наследие мы оставляем будущим поколениям.

– Не зря выращивание леса сравнивают с воспитанием ребенка…

– Именно. Первые 20 лет вы управляете лесом, как будто воспитываете ребенка. Вы заботитесь о том, чтобы он не пропал и у будущих поколений был достойный лес. Когда мы воспитываем своих детей, мы также думаем о том, чтобы сделать их достойными людьми, и на это мы не жалеем средств. Возьмем, к примеру, красивые сосновые леса недалеко от Выру. Они выросли здесь не сами по себе, а были посажены окрестными помещиками более ста лет назад на бедной песчаной земле. Кстати, в Вырумаа семена сосны использовались в качестве подсева для овса, чтобы они хорошо прорастали и продолжали расти на сухой песчаной почве. В середине XIX века ливонские помещики стали более зажиточными, были запущены винокурни, кирпичные заводы, печи по сжиганию угля и смолы, потребность в лесах росла, и сельское хозяйство уже не имело столь важного значения с точки зрения доходов. Тогда помещики стали сажать сосновые леса, чтобы в будущем иметь качественную древесину. Эти великолепные сосновые леса, построенные в то время, все еще растут в окрестностях Выру, но они не вечны. Мы постепенно заменяем их новыми лесами, чтобы и через сто лет здесь выросли такие же леса.

– Разговоры о вырубке не очень популярны?

– Леса необходимо поддерживать, и вырубка является естественной частью ухода за лесом и управления им. Когда я начал свою карьеру в лесном хозяйстве 42 года назад, нам не нужно было согласовывать работу с местными жителями. Сейчас времена другие, и в случае деятельности на территориях повышенного публичного интереса нам необходимо обсуждать ее с общиной. Мы ничего против этого не имеем, потому что прекрасно понимаем, что лес важен и в качестве носителя, например, социальных и культурных ценностей, и очень важно разговаривать с людьми.

Приведу пример. Допустим, люди хотят, чтобы территория повышенного публичного интереса была взята под охрану природы и в будущем там нельзя было вести какие-либо лесохозяйственные работы. Но понимают ли они, что через несколько десятилетий этот лес начнет буквально падать и превратится в гниющий, богатый видами, но уже не пригодный для прогулок лес? Когда люди говорят о лесе, 90 процентов думают о красивых парковых лесах, где можно гулять и собирать грибы и яго

Я не понимаю, как можно не видеть великолепные молодые леса, которые у нас растут, и не понимать, какой труд затрачивается на их выращивание.

ды. Не нужно каждый раз брать лес под строгую охрану из-за нескольких грибов или мхов. Когда мы объясняем это общине, они говорят, что мы поступаем правильно. В Вырумаа уже 15 000 га, или почти треть лесов RMK, находятся под строгой охраной. Если вы хотите полюбоваться дикой природой, вы можете сделать это в лесах вдоль границы с Россией или Латвией, в природном парке Хаанья или в национальном парке Карула.

– Скажем честно, в эстонском медиапространстве слова лесовод и любитель окружающей среды не очень-то сочетаются. Тем не менее, вы были удостоены звания звезды окружающей среды волости Рыуге. Что же произошло?

– Это самое важное признание моей деятельности, которое я когда-либо получал. В конце концов, я родился в нынешней волости Рыуге, я местный житель и понимаю выруский диалект. Когда я разговариваю с местными жителями, я не могу им врать. Если я что-то обещаю, то только то, что я могу сделать. В конце концов, Вырумаа – это и мой дом. Это так просто.

Поэтому с местными проще: я честно рассказываю им о планах RMK, кому-то они могут не нравиться, но они мне доверяют. Другая история с теми, кто здесь не живет, а является так называемым профессиональным членом разных общин и выступает против вырубки леса в принципе. Они пишут обращения в разные инстанции, говорят очень плохие вещи, и это меня сильно задевает. Иногда я просыпался ночью и думал, что я сделал такого плохого, чтобы какой-то молодой человек оскорблял меня в электронном письме. Это меня сильно задевает, поэтому я очень тронут этим признанием.

– Леса Хаанья особенно близки вашему сердцу, наверное, потому, что вы много катались там на лыжах.

– Действительно, в школьные годы я входил в молодежную сборную Эстонии и проехал на лыжах тысячи километров в Хааньямаа.

Управлять лесами Хаанья действительно сложно, потому что здесь сталкиваются многие интересы. Хаанья – это природный парк со всеми его ограничениями, а вдоль троп есть леса, которые нельзя трогать. С другой стороны, в Хаанья организуются международные лыжные соревнования, которые предъявляют совершенно другие требования к лыжным трассам. Например, вдоль трасс растут старые ели, ветки которых ломаются во время бури и падают на трассу. Однако на международных соревнованиях такого быть не должно. На лыжных трассах должна быть обеспечена безопасность пользователей, поэтому коридор трассы должен быть шире.

Нужно сделать так, чтобы помимо ценных местообитаний, которые находятся рядом с лыжными трассами, подрастал еще и молодой лес, потому что грустно смотреть, как лес просто падает. Молодой лес делает ландшафт более разнообразным и вселяет уверенность в завтрашнем дне. Лесозаготовка вдоль лыжных трасс в Хаанья тоже является очень сложным процессом, потому что приходится выбирать время для работ. Этого нельзя делать зимой, когда тысячи лыжников пользуются этой территорией, а вывоз древесины испортил бы трассы. С весны до начала лета здесь птичий покой, летом начинаются молодежные тренировочные лагеря, активно используются дорожки для езды на роликовых коньках и бега. Поэтому очень сложно найти подходящий момент для управления лесами, но пока нам это удавалось. Я надеюсь, все понимают, что когда мы рубим лес в Хаанья, это не массовое производство, потому что в таких условиях работать очень сложно.

В Вырумаа уже 15 000 га, или почти треть лесов RMK, находятся под строгой охраной.