КАЛИБР РЕЖИССЕРА
Вадим Абдрашитов о годах без кино: «Время уходило. Оно бежит гораздо быстрее, чем хотелось бы»
12 февраля не стало кинорежиссера Вадима Абдрашитова. Ему было 78 лет, и в это сложно было поверить, глядя на его статную фигуру. Он был во всех смыслах красивым человеком, талантливым, благородным, честным. 15 декабря 2022 года, по всей видимости, был его последний публичный выход. Если бы знать…
Это было на закрытии фестиваля фильмов о правах человека «Сталкер», президентом которого Вадим Абдрашитов стал после смерти Марлена Хуциева. Весь вечер Абдрашитов находился на сцене, вручал награды. Одну из них, носящую имя Хуциева, которого он чрезвычайно ценил, вручил Петру Тодоровскому-младшему за картину «Здоровый человек». Вторую — за документальный фильм «Андрей Сахаров. По ту сторону окна» Дмитрия Завигельского, назвав его толковым и ясным по мысли, а это наивысшая оценка, какую только можно было услышать от него. Он говорил о калибре Сахарова. Абдрашитов и сам снимал именно такое кино, в котором есть смелость авторской позиции, и человеческий масштаб у него был на зависть.
Голос Абдрашитова был слаб. Незадолго до этого Вадим Юсупович перенес сложнейшую операцию, но старался об этом не говорить. В тот вечер быстро ушел после церемонии, не оставшись на дружеский ужин, хотя так любил и ценил возможность общения с дорогими людьми.
Он умер дома, в Москве. Рядом находилась его любимая жена — художник Нателла Тоидзе. У них двое детей — сын Олег, который пошел по стопам отца и окончил физтех, дочь Нана — сценограф. Совсем недавно на премьере «Терминала-3» в Театре Наций, где Нана работала как художник-постановщик, Нателла Тоидзе впервые была одна, без мужа. А он не пропускал спектаклей дочери. Видимо, уже не мог прийти.
Вадим Абдрашитов родился 19 января 1945 года в Харькове в семье военного, учился в МФТИ, работал на заводе, был начальником цеха Московского завода электровакуумных приборов, несмотря на молодость. Потом уже, когда ему было 25 лет, поступил во ВГИК в мастерскую Михаила Ромма. Вторым своим учителем он считал Юлия Райзмана, пригласившего его на «Мосфильм». В студенческие годы Абдрашитов снял короткометражки «Репортаж с асфальта» и «Остановите Потапова», и сложно теперь представить, что такие профессиональные работы сделал начинающий режиссер. Потом были мощные и бескомпромиссные картины, точно засвидетельствовавшие время, рассказывающие о настоящих поступках и чувствах: «Слово для защиты», «Парад планет», «Охота на лис», «Армавир», «Поворот», «Слуга» (фильм отмечен премией Альфреда Бауэра на Берлинале), «Пьеса для пассажира» («Серебряный медведь» Берлинского кинофестиваля), «Остановился поезд», «Время танцора», «Магнитные бури». Замысел картины «Плюмбум, или Опасная игра» возник после статьи в нашей газете о мальчике-дружиннике. Картина получила на Венецианском кинофестивале 1987 года золотую медаль президента сената.
«Я снимал картины, которые хотел, а те, которые не хотел, — не делал», — сказал Вадим Абдрашитов в нашем интервью. У многих из них трудная судьба. Их называли антисоветскими и антинародными. Про «Охоту на лис» так и написали в документах, а самого
Абдрашитова из-за нее уволили с «Мосфильма» на три месяца. «Остановился поезд» положили на полку… на два месяца. Юлий Райзман считал «Парад планет» творческим провалом. Картину пришлось сдавать в течение девяти месяцев. Тогда собрали худсовет, пригласили «товарищей» по цеху, которые безжалостно топтали картину, размазали ее с особым старанием. Уже в относительно недавнее время один документалист и вроде бы приличный человек написал на Абдрашитова донос, а потом встречал его у себя на родине так, словно никакой подлости не было. Вадим не дрогнул, не напомнил о былом. Была свидетелем этой фантастической встречи.
Последняя картина Абдрашитова, «Магнитные бури», вышла в 2003 году. Спустя годы мы вместе побывали во Владикавказе после трагедии в Беслане. Женщины, пережившие горе, очень яростно восприняли этот фильм. Начались споры, упреки, возникло недопонимание, замешанное на обстоятельствах личной жизни. Фильмы Абдрашитова никого не оставляли равнодушными, их справедливо называли кино морального беспокойства.
25 лет Вадим Абдрашитов работал со сценаристом Александром Миндадзе. Вместе они сделали 11 картин. Потом Миндадзе пошел в режиссуру. А Вадим Абдрашитов на годы замолчал, не снимал 20 лет, хотя рождались интересные замыслы и сил еще было много.
«Мне казалось, что я переоценил свое время и силы, — сказал в нашем разговоре Вадим Юсупович. — У меня был интригующий замысел, который требовал больших затрат. Я был уверен, что смогу найти на него деньги. Появлялись богатые люди, готовые профинансировать проект. Но как только доходило до дела, все заканчивалось. Могу их понять. Разве может здравый человек отдать 2–3 миллиона на кино, не имея гарантий возврата? Наступили времена, когда стало ясно, что с кино никаких доходов не получишь, кроме благодарности в титрах или при получении награды на каком-нибудь фестивале. Я понимал, что надо перестроиться на более скромный финансовый вариант, но это не такой простой вопрос. Что такое средняя современная картина? Та, на которой не видно заплат из-за отсутствия денег. Вставал вопрос, где их достать.
Оба проекта, которые меня интересуют, связаны с современной литературой. Это экранизации. Первый замысел — о приоритете человеческой жизни отдельного частного человека, несмотря на сложные исторические и государственные процессы. История о человеке, который заведует скромным краеведческим музеем на юге. Вокруг идут процессы исторического масштаба, а он пытается сохранить материальную часть истории. Это новелла про стоицизм, макроисторию, подчас разрушающую настоящую, реалистическую историю. Это можно снять. Я надеюсь, что это произойдет... Но как будет сформулирована идеологическая политика?
Современная картина даже без сумасшедших декораций и костюмов требует немало средств. Их надо достать. Я даже не могу понять, что происходит со мной лично. Только я договорюсь с каким-то начальником и половина денег есть, как начальника меняют. Не могу понять, в гороскопическом смысле слова, что происходит. Только чтото намечается, и все. Я сосредоточился на более скромной в финансовом отношении идее, и опять никто не отказывал, но время уходило. Оно бежит гораздо быстрее, чем хотелось бы».
Сколько раз мы предлагал Абдрашитову подробнее рассказать о своих замыслах, тогда, возможно, и нашлись бы меценаты, как это было с Марленом Хуциевым после публикации в газете. Но Вадим не хотел раскрывать карты, пока нет определенности. Возможно, был прав. Речь шла о «Взятии Измаила» Михаила Шишкина и прозе Антона Уткина.
Главным в профессии режиссера Абдрашитов считал умение прислушиваться к картине. Он сравнивал процесс ее вызревания и появления на свет с ожиданием ребенка. Родители ждут появления мальчика, но рождается девочка. Как тут быть? «Воспитывать, лелеять, — отвечал на собственные вопросы Абдрашитов. — То же самое должно происходить с картиной. Надо к ней прислушаться. А если этого не происходит, то все идет по-другому: хотели мальчика и будем из нее делать мальчика. Это калечит картину, и я всегда это вижу на экране. У него свои законы существования. Снимаешь потрясающий кадр, вставляешь в картину, а она его выбрасывает. Я опытный режиссер и не стал бы снимать, если бы не был уверен. Но материал диктует свое».
Абдрашитов любил то, что сложно. Только это и было ему интересно. О сложном он снимал, а в последнее время только думал. Какая боль это его затянувшееся молчание. Можно только догадываться, чего оно ему стоило...