МАКСИМ СТЕПАНОВ: «МЕДИКИ ЗАСЛУЖИВАЮТ, ЧТОБЫ МИНИСТР ЗДРАВООХРАНЕНИЯ БОЛЕЕ ЖЕСТКО ЗА НИХ ЗАСТУПАЛСЯ И ОТСТАИВАЛ ИХ ИНТЕРЕСЫ»

(Окончание. Начало на стр. 5)

— Слава богу, что у нас не ликвидировали все инфекционные стационары, иначе ситуация в стране была бы катастрофической, — продолжает Максим

Степанов.— К тому же у нас децентрализованная система здравоохранения. Многие считают, что министр в состоянии поменять, к примеру, любого главного врача больницы. Но это не соответствует действительности.

В общем, было тяжело. А в это время в СМИ и в соцсетях распространялось огромное количество чудовищных фейков. Когда приняли первый протокол лечения, ровно через неделю люди, не имеющие никакого отношения к медицине, даже отдаленного, позволили себе критиковать его, рассказывая, что таким-то лекарственным средством можно лечить, а таким-то — нельзя.

Естественно, я защищал и всегда буду защищать наших врачей. Отвечал этим «знатокам»: «Будем лечить лекарствами, которые внесли в протокол». Составлением протокола занимались главный инфекционист Украины, заведующая кафедрой инфекционных болезней Национального медицинского университета имени Богомольца профессор Ольга Голубовская, президент Ассоциации анестезиологов Украины, заведующий кафедрой анестезиологии этого же университета профессор Сергей Дубров и другие высококлассные специалисты.

Мы прошли тот сложнейший период, несмотря ни на что. Ни в одной больнице не закончился кислород, ни в одной больнице не было случая, чтобы пациенту не оказали медицинскую помощь. Коллапс системы точно не случился.

— Говорят, что он вполне мог произойти, что еще чутьчуть — и все посыпалось бы.

— Самым критическим был момент, когда мы поняли, что система поставки кислорода дает сбой. Например, конкретной киевской больнице до этого нужно было две-две с половиной тонны кислорода в месяц, а во время ковида — пять тонн в сутки. Мы начали регулировать все в ручном режиме. Вот тогда все было действительно на грани.

Помимо производства кислорода нужно было его доставить, а это логистика. Я реально боялся, что куда-то кислород не успеют довезти. Не пожелаю никому пережить то, что мы тогда пережили с моим замом Игорем Иващенко.

«Министерство здравоохранения ковидным фондом не

распоряжалось»

— В прошлом году мы слышали массу объяснений, почему деньги из ковидного фонда перебросили на строительство дорог, и заверений, что это никоим образом не отразилось на борьбе с коронавирусом. Это так?

— Моя точка зрения: изначально, когда мы говорили о ковидном фонде, не у всех было понимание, что речь идет исключительно о здоровье и что все деньги должны быть направлены непосредственно на борьбу с коронавирусом. Однако 18 июня прошлого года народные депутаты приняли решение расширить возможности использования этих средств. При этом Министерство здравоохранения ковидным фондом не распоряжалось.

— Вообще нонсенс.

— Парламент принял такой закон. Ковидным фондом распоряжалось Министерство финансов. Какие суммы и куда именно направлять, решали на заседании Кабмина. Для меня было важно, чтобы деньги выделяли на те медицинские программы, которые мы запустили, в том числе на борьбу с ковидом. Естественно, я возмутился, когда спустя время узнал, что в ковидном фонде деньги, предназначенные нам, закончились. Сказал: «О’кей, ищите тогда деньги в других источниках, но увеличивайте ковидный фонд. Искать деньги — не задача министра здравоохранения. Моя задача в данной ситуации четко показать, что такая-то проблема есть, нужна такая-то сумма, чтобы ее решить». А мне ответили: «Ищи где-то деньги сам».

— Каждый из нас может рассказать не одну историю о тех, кто преждевременно ушел из жизни из-за коронавируса. Можно было избежать этих потерь?

— К сожалению, ковид в определенном количестве случаев приводит к смерти. Это зависит от состояния здоровья заболевшего. У тех, кто старше 60 лет, в разы выше процент смертей. Поэтому прежде всего надо защищать эту категорию. Могу сказать, что без преувеличения медицинские работники боролись за жизнь каждого пациента. Нередко действительно героически.

Самолечение было одной из серьезнейших проблем. Сколько раз врачи слышали: «Моя подруга переболела, она сказала, что нужно принимать эти лекарства». Некоторые начинали пить антибиотики или принимать гормональную терапию, чего категорически нельзя делать в первые дни, это продуцирует усиленное развитие вируса. После восьмого — десятого дня процесс лечения становился крайне сложным.

— Когда пандемия может пойти на спад?

— Так как это мировая проблема, естественно, надо достичь коллективного иммунитета, когда показатель вакцинации достигнет отметки более 80 процентов. Надеюсь, 2022 год мы завершим уже не в состоянии пандемии. Однако Украине следует кардинально увеличить количество вакцинаций.

«Полный провал

карантинных ограничений в июлеавгусте для меня стал

неожиданностью»

— Премьер-министр Денис Шмыгаль официально объяснил ваше увольнение тем, что в стране сверхнизкие темпы вакцинации и недостаточное количество вакцин. Что на самом деле послужило причиной вашей отставки?

— Президент предложил мне написать заявление: «Премьерминистр находится с тобой в конфликте, он не может с тобой работать». Меня это изрядно удивило. Считаю, что какие-то рабочие споры — это точно не конфликт. Ведь я был максимально корректным и в то же время, конечно, жестко отстаивал интересы отрасли, которую возглавлял. Считаю, что так и должно быть.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Сразу после отставки побыл немного с семьей, с внучкой, которая родилась 30 апреля, ведь у меня за весь период работы в министерстве не было ни одного выходного. Сейчас есть какие-то социальные проекты. Слежу за тем, что происходит, и предлагаю те или иные пути решения.

— Вы заявили, что покидаете пост министра здравоохранения с надеждой, что достижения вашей команды не уничтожат преемники. За что вы можете сегодня похвалить министра Ляшко? И что сделали бы по-другому на его месте?

— Считаю, что медицинские работники точно заслуживают того, чтобы человек, который возглавляет здравоохранение, более активно и жестко за них заступался и максимально отстаивал их интересы.

Созидательные моменты в его деятельности как бы есть. Но как-то не очень это все освещается. С одной стороны, мы видим увеличение количества вакцинаций — в среднем 150 тысяч в день. Но эти показатели точно должны быть больше.

Полный провал карантинных ограничений в июле-августе для меня стал неожиданностью. Как можно было такое допустить? Не надо быть провидцем, чтобы спрогнозировать большой рост заболеваний.

Есть еще какие-то точечные улучшения и планы. Но, опять же, как они воплотятся в жизнь?

— Ковид обнажил очень серьезные проблемы в отрасли. Многие в полной мере на себе ощутили, чем чревато пренебрежительное отношение государства к медицине. Может ли пандемия стать тем волшебным пинком, который кардинально улучшит ситуацию?

— Когда я стал министром здравоохранения, многие говорили, что это самоубийство, и спрашивали, зачем я согласился. У всех был шок, страх и непонимание, что делать дальше. Тогда никто не представлял, как долго будет длиться борьба с ковидом. Думаю, что в марте 2020-го вряд ли кто-то думал, что спустя полтора года мы будем говорить об очередной волне ковида и бояться ее.

Вторым моим приоритетом после борьбы с ковидом было реальное реформирование системы здравоохранения. Я тоже надеялся, что именно ситуация с ковидом заставит нашу отрасль стать локомотивом для страны. Что мы покажем, как можно реформировать. Не просто какойто маленький косметический ремонт тяп-ляп, а с новыми принципами и новыми подходами, с новой инфраструктурой и иным ее финансированием. Мне все пообещали, что так и будет, но, когда дошло до финансирования, все застопорилось.

— Планы были реальными?

— Считаю, что да. Было бы желание. Да, нужно принимать жесткие решения и от чего-то отталкиваться. В том числе вводить страховую медицину и повышать ответственность каждого человека за свое здоровье. Нужно было принять несколько серьезных законов, вплоть до изменений в Конституцию. В конечном итоге мы точно к этому придем. Это вопрос времени. Лучше, чтобы мы к этому пришли раньше, ведь здравоохранение — это прежде всего жизни людей.

Наши KPI (ключевые показатели эффективности) — это увеличивающаяся продолжительность жизни, улучшение ее качества и снижение смертности от определенных заболеваний, в том числе сердечно-сосудистых, онкологических и т. д. Но это точно не уменьшение количества медицинских работников, как нам рассказывают, или уменьшение количества площадей в лечебных учреждениях. Это какая-то чушь — ставить себе целью такие KPI. Но это уже тема для другого разговора.