Александра Алиева

Никто не готов к тому, что его ребенок может родиться особенным. Стало очевидно, что есть задержка в развитии, когда Дарию исполнилось почти три года. До определенного момента верила, что заговорит, а все остальные странности в поведении сына списывала на избалованность.

Совершила много ошибок, пока не нашла эффективный реабилитационный метод. Искала врачей, но никто не давал гарантий, вердикт был один: он не сможет быть, как все.

Меня это не сломило. Москва дала нам второе дыхание. Дарию тогда было почти 6 лет. Нашла специалистов, которые были согласны обучиться и работать по методике под курацией Москвы. Я перестала водить сына по всем центрам, закрыла двери дома и начала процесс реабилитации.

Специалисты семь дней в неделю работали с ребенком. Наша семья поменяла образ жизни, мы сделали окружающую среду максимально недоступной для ребенка, провоцируя его на речь: теперь ему приходилось все просить, не важно как, главное – произнести. Через 9 месяцев мы увидели эффект, еще через четыре месяца в активе ребенка было 400 слов. Это была победа моего шестилетнего ребенка, который занимался по 8 часов в день.

Я верю в своего ребенка. Окружающие не видят никаких признаков поставленного диагноза. Посещаем общественные места, и человек, не знающий о его аутизме, в поведении ребенка не замечает ничего необычного.

Дисциплина дала результаты. У меня есть расписание, по которому я живу. Нужно работать, чтоб обеспечить ребенка. Несмотря на всю загруженность, могу остановиться и выпить кофе в уютном кафе. Всего 10, но зато моих, драгоценных минут наедине с собой.

Благодарю мужа, что полностью доверяет моим действиям в плане реабилитации сына, он никогда не препятствует и всегда рядом. Никто не отвернулся от нас и из старшего поколения.

У нас ребенок, а не диагноз. Говорят, он не такой, как другие, но мы ведь все не такие, мы – разные. Даже близнецы имеют различия.

Главный бухгалтер

Двое детей: Виталина, Дарий