Сквозь толщу лет…
Когда я думаю о своих близких, перенесших военное лихолетье, мысленно перемещаюсь во времени и представляю своих прадедушку и прабабушку совсем юными.
Прадедушка Степан
Утро. Из старого деревенского домика выходит молодой парень лет семнадцати, умывается ледяной водой из колодца и смотрит куда-то вдаль. Это мой прадедушка Степан. Пока он еще не знает, что скоро наденет форму солдата и станет пулеметчиком. А сейчас к нему подбегает маленькая заплаканная девочка и что-то говорит. Мой дедушка изменился в лице. Он со всех ног мчится в дом. Теперь он знает, что началась война…
Переведем часы вперед. Толпы юных ребят в гимнастерках, со слегка потерянными взглядами, прижимают к себе плачущих матерей. Степан крепко обнимает свою младшую сестру. Его успокаивающая улыбка не может скрыть безграничной грусти в глазах. Он с нежностью целует сестру в щечку, мокрую от слез, треплет ее по белобрысой взлохмаченной голове и подходит к матери. Она смотрит на сына, а пустота словно заполняет ее всю, подкашиваются ноги. Зовут! Степан обнимает маму и отводит глаза, чтобы она не увидела его слез. Мама целует его в лоб, благословляет.
Следующая остановка — 1942 год. Поле сражения, на котором человеческая жизнь не стоит ровным счетом ничего. В окопе сидят несколько ребят с безумным страхом и безграничной жаждой жизни в глазах. Один парень с душераздирающим криком выпускает пулеметную очередь. Это Степан. Ему больно. Ужасно больно оттого, что приходится убивать. Больно, потому что война не оставила ему выбора и смерть дышит ему в затылок... Пуля.
Прошло два месяца. Маленькая деревенская девочка набирает из колодца воду и, помогая себе всем своим крохотным тельцем, тащит ведро домой. К ней подходит мальчишка примерно ее возраста и протягивает помятый листочек. Васильковые глаза девочки наполняются слезами. И вот уже мать сидит на полу и рыдает, сжимая в руке этот проклятый клочок бумаги. Похоронка. Девочка, уткнувшись лицом в плечо матери, плачет. И громкий плач несется сквозь поля, леса, реки и, долетая до облаков, рассеивается где-то в небесах... Плач-боль. Плач-горе. Плач-молитва.
1945 год. Май. На деревенской тропинке трава выросла по пояс. И — о чудо! Мой дедушка Степан с тихим скрипом открывает калитку и, остановившись, дышит свежестью родного сада. А через пару минут увидит слезы радости, такие редкие для этой войны…
Я знаю, что на этом свете есть Бог, и он слышит наши молитвы. Мне кажется, что материнская молитва была им услышана. И Степан остался жив.
Прабабушка Евгения
Моя прабабушка, которая видела все ужасы войны, как-то рассказала историю о своей подруге. Прабабушке было от силы 16 лет, когда ее увезли в Германию, где она была направлена в трудовой лагерь.
Там Женя познакомилась с 18-летней Анастасией из Брянска. Девушки помогали друг другу, в голодное и тяжелое время делили пищу на двоих, страдания разделяли поровну. Однако спустя год моя прабабушка случайно узнала, что Анастасию собираются перевести в другое место, откуда, по словам остальных узников, не возвращался никто. Она поспешила предупредить подругу. Настя, не задумываясь, приняла решение совершить побег в следующую ночь и позвала с собой Женю, но та отказалась.
В ночь побега прабабушка не могла сомкнуть глаз. Она очень сильно переживала за свою подругу. Защемило сердце, когда услышала собачий лай и крики фашистов...
Вспоминая об этом, моя прабабушка потянулась к платку, а по ее морщинистой щеке покатилась слеза. Я без объяснений поняла, что произошло с Анастасией, и крепко обняла бабушку.…
Но это были слезы радости. Прабабушка Женя улыбнулась, встала, вышла в другую комнату, а спустя пару минут вернулась с целой стопкой писем, которые в конце были подписаны: “С наилучшими пожеланиями, твоя Настя”.
Какое это счастье — остаться в живых в страшной мясорубке войны и не потерять своих родных и друзей!