Ложка для аппетита
Первые освобождениядни после Гомеля. Военного инвалида Ивана Федоренко на “Гомсельмаше” прозвали Плюшкиным. Видимо, за то, что собирал и сносил к рабочему месту никому не нужные пустые консервные банки.
Банки эти в основном были из-под американской ленд-лизовской тушенки. Впрочем, и по всему цеху таких расползлось немало: то они с питьевой водой, то с цветами или рассадой, то использовались в качестве мисок для котов, воевавших с расплодившимися на заводе мышами.
Иван, молчаливый, даже угрюмый, во время работы привычно кутался в свою хлипкую, не по сезону одежонку и делал-переделывал из глины какую-то простенькую форму, не давал ей просохнуть, покрыться мелкими трещинками. Не благодарил, если кто-то приносил очередной “экспонат” — расценивал как помощь его странному “коллекционированию”.
Когда наступало время обеда, бросал опоки и нетерпеливо развязывал тормозок. Хронически голодный, он назубок знал, что в нем две картофелины, кусок хлеба и немного порыжевшего сала. Да вместо соли щепотка осиновой золы.
Этого, конечно, как всегда, не хватит, и он втайне от мастера обмакнет хлеб в консервную банку с льняным маслом, используемым для крепления смесей и припасенным еще с утра. Да по осени подберет на десерт паданец от соседней яблони. Благо, яблонь на заводе десятки.
Он бы мог притащить на обед и постное первое. Но щи — хоть лаптем хлебай: ложек нигде не достать.
Жили тогда бедно, но денежных премий не любили. Другое дело, если фото на Доску почета помещали или выдавали ботинки, гофрированную радиотарелку, отрез темного шевиота на костюм… Как дети радовались, когда за два года до войны на сельскохозяйственной выставке в Москве заработали первую коллективную премию — простенький одноцилиндровый мотоцикл.
…Через какое-то время скуповатый литейщик сгреб все банки в тигелек —и в электропечь.
Расплавленное олово, чемто похожее на слезы, слил затем в глиняную форму, которую перед этим опять смочил водой.
Ложка получилась неожиданно грязная, неровная, ноздреватая. Корявая. И тяжеловатая. Но вполне пригодная.
Подумалось тогда: а каково приходится сегодняшним модельщикам? Чтобы получить нормальную отливку, от чертежа нельзя отступать ни на йоту. И металл надо чувствовать: одно дело — его объем при температуре плавления, совсем другое — когда остынет до температуры наружного воздуха.
Но вернемся к Федоренко. Вскоре и те, кто помоложе, поусерднее, тоже стали собирать банки и нести к нему: — И нам бы ложку. До окончания войны оставалось несколько месяцев.