Память моя, позови в опаленные дали

В 1941 году я окончил в своей деревне Красница на Могилевщине 4 класса. Колосились рожь, радовало солнце. Ничто не предвещало беды. Но в одночасье все изменилось вестью о варварском нападении на нашу страну фашистской Германии. Мою сестренку Катюшу вызвали в райком комсомола, и секретарь райкома партии Семен Свердлов дал ей задание оставаться в подполье, быть связной.

А я сбегал из дома в Марусов отряд и целую неделю передвигался с народными мстителями по лесам Могилевщины. Командир постоянно грозился дать ремня. Когда соединились с отрядом специального назначения “Славный”, его командир Анатолий Петрович Шестаков установил настоящую дисциплину во всех партизанских отрядах, до самого Кричева. Шестаков и все его товарищи офицеры знали немецкий язык, действовали решительно, снимали вражеские посты. В Довске освободили около 200 наших военнопленных и пополнили отряд. Мне, мальцу, Шестаков доверял чистить его лошадку. Когда он двинулся со “Славным” дальше, я ничего не знал о дальнейшей судьбе командира.

Давно выписываю “Гомельскую праўду”. Именно из нее в свое время узнал, что жизнь Шестакова оборвалась на Гродненщине. Очень плакал об этом человеке. Пусть ему будет пухом наша белорусская земля.

Сейчас мне 88 лет, я инвалид второй группы. Плохо слышу, 18 лет назад остался без жены. Спасибо богу, что есть доченька, она смотрит меня.

Часто мысленно повторяю поэтические строки, пытаюсь и сам сочинять. Не помню, чьи это рифмы, но они мне очень близки: “Память моя, ты не звон орденов и медалей, память моя, ты — осколок засевший в груди... Память моя, полети в опаленные дали, память моя, на минуту друзей возврати...”