Шел солдат во имя жизни
Ветеран педагогического труда Клавдия Вареникова (Мотузова) из агрогородка Иговка Добрушского района хранит солдатские треугольники отцовских писем.
— Война оборвала мое детство 22 июня 1941-го, — рассказывает 89-летняя Клавдия Ильинична. — В августе фашисты уже были на нашей Добрушской земле. Налеты вражеской авиации, свист снарядов, гибель земляков — такое разве забудешь?
Ее отец Илья Мотузов, уроженец деревни Огородня-Гомельская, участник Гражданской войны, воевал в дивизии Щорса. В мирной жизни — активный общественник, депутат, строил дома, дворцы культуры. Ушел воевать с фашистами в самом начале Великой Отечественной. Стрелок 70-го гвардейского стрелкового полка 24-й стрелковой дивизии участвовал в боях на Волховском, Сталинградском, Донском, Южном, 4-м Украинском, 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах, разгроме вражеской группировки под Витебском.
— При прорыве обороны немцев под Кенигсбергом отец был тяжело ранен: осколком снаряда ему оторвало ногу выше колена. Случилось это 20 февраля 1945 года, — смахивает слезу Клавдия Вареникова. — Мы храним письмо, присланное из госпиталя. Как мы ждали эти треугольники! Ведь это была единственная связь с родным человеком. Иногда их не было месяцами, но каждое такое полученное письмо свидетельствовало: живой! Отец очень дорожил семьей и, конечно, многое утаил о том ранении. У него ведь были изуродованы обе ноги. Вернулся домой инвалидом. Мы с мамой Неонилой Григорьевной, моими сестрами Ниной, Татьяной, братом Петром с такой радостью встречали его.
В семейном архиве Варениковых бережно хранят воспоминания Ильи Афанасьевича, в том числе о бое, который вырвал его из строя в местечке Меденао, где было сосредоточено много бронетехники и живой силы врага. Немцы постоянно пытались контратаковать, были большие потери с обеих сторон. Из воспоминаний Ильи Мотузова: Вдруг перед глазами яркая вспышка — и взрывной волной меня поднимает в воздух… Падаю на землю, не понимая, что произошло. Пытаюсь вскочить на ноги, опираясь на винтовку. Но снова падаю, правая нога подвернута и бездействует. Адская боль по всему телу. Чтобы не изойти кровью, быстро снимаю ремень с пояса и пережимаю, сколько хватило сил, выше колена. Левая нога посечена осколками и поврежден сустав колена. Кругом взрывы. И трупы, трупы… хорошо видны на снегу да черные воронки от взрывов. Увидел и свою воронку, была она примерно в шести метрах от меня. Сработала одна мысль, что дважды снаряд не попадает в одно и то же место, и надо как можно быстрее оказаться там. Переворачиваясь с боку на бок, с трудом закатился в яму. И стал наблюдать, как под крики “ура!” завязался рукопашный бой с немцами. Вспомнилась родная деревня, как когда-то в юношеские годы по воскресеньям устраивали любительские кулачные бои между Огородней-Кузьминичской и Огородней-Гомельской, в которых участвовали и стар и мал, собиралось много зрителей, женщин и детей. Померявшись силами, возле колодца или в речушке мыли разбитые носы и смеялись, кто кому надавал.
Но здесь не до шуток и смеха. Перед лицом коварный враг и битва насмерть. Под воспоминания я потерял сознание. Очнулся ночью от сильной боли и от холода. Всего трясло. Стояла гробовая тишина. Где же наши? Вдруг услышал немецкую речь. Как только показалась луна из-за облаков и осветила местность, увидел, что в метрах ста под редкими деревьями стоят танки. Возле одного, покуривая, ходят фрицы, что-то обсуждают. Возможно, их дозоры, стало быть, я на нейтральной полосе, и только одна надежда: дожить до утра, не замерзнуть, а там наши придут! Полами шинели обмотал раненые ноги и почти вслух произнес: “Господи! Воля твоя жить или умереть!”
Когда луна снова осветила землю, увидел, как ползут две санитарки, у одной за пояс привязаны саночки. Я что-то прохрипел и стал махать рукой. К счастью, то ли услышали, то ли увидели, подползли ко мне. Это были санитарки моего полка. Спросили, не видал ли командира, он не вернулся из боя. “У нас задание найти его живого или мертвого и вывезти с поля боя”, — сказали мне. Санитаров я предупредил, чтобы сообщили командованию о появлении немецких танков. Меня погрузили на саночки, и ползком к своим рубежам. Снова потерял сознание и пришел в себя, когда куда-то принесли, раздевали… Смотрел на фонарь, свет которого стал расплываться в тумане и исчез. Что-то горячее пошло по всему телу, стало легче. Потом неприятная тупая дрожь, словно пилят сухие дрова тупой ножовкой, а я это бревно прижимаю правой ногой, — и адская боль по всему телу. Когда очнулся, сильно стонал, просил пить. Появились медсестры, хирург. Спросил, где я и что с ногами? Правда для меня оказалась горькой. Узнал, что нахожусь в полевом госпитале, что ампутирована правая нога. Из мягких тканей левой ноги извлекли семь осколков, а восьмой остался глубоко в коленном суставе. Предстоит еще одна сложная операция, слишком много потерял крови…
В. РИМОВА Фото из семейного архива
Варениковых