Самодельные игрушки за вареную брюкву
Анатолий Новиков в трехлетнем возрасте оказался в немецкофашистском концлагере и запомнил страшные события, которые происходили с ним и его родными в 1943 — 1945 годы.
Выглядит Анатолий Максимович подтянутым и спортивным. В комнате — в ряд несколько видов гантелей. Левой рукой он с легкостью выжимает 24-килограммовое железо, а после разминки начинает свой рассказ.
В октябре 1943 года немцы отступали из его родной деревни Ястребка, что на границе Лоевского и Речицкого районов. Семья жила в землянке — дом сгорел при обстреле. Когда шли бои за деревню, их семью (кроме отца, который был на фронте) вместе с другими сельчанами немецкие солдаты согнали к эшелону и погрузили в вагоны. По воспоминаниям матери, в дороге малыш сильно простудился, думали, не выживет. Попали в лагерь в местечке Галле западнее Берлина.
Анатолию Новикову нелегко дается этот разговор. Перебирая фотографии, рассказывает: узников кормили вареной старой брюквой — жесткой и несъедобной, но другой пищи не было. В дощатых бараках, холодных и продуваемых, стояли ряды железных кроватей. От тяжелой простуды его, трехлетнего ребенка, вылечила немкамедсестра, которая потом хотела забрать мальчика себе, обещая ему сытую жизнь. Но мать Толи не дала ей этого сделать.
Два лагеря в Галле — для гражданских и военнопленных — стояли рядом, были обнесены колючей проволокой и хорошо охранялись. Но Анатолий и другие мальчишки, худые и вечно голодные, умудрялись таскать солдатам брюкву, потому что их кормили еще хуже. Это было опасно, но желание получить игрушку (военные мастерили их для ребят) пересиливало.
Голод в лагере толкал старших детей на воровство. Анатолий Новиков хорошо помнит эпизод, когда троих подростков 14 — 15 лет поймали охранники и показательно отправили на виселицу.
Мама с ее сестрой, как вспоминает Анатолий Максимович, работали на немецком военном заводе. А он с братом Василием оставался в лагере под присмотром дедушки. Старик прожил недолго: он часто отдавал свои порции брюквы малолетним внукам. Мать и других работниц часто и жестоко наказывали за порчу инструмента и материалов. Сломанное сверло считалось вредительством, а по-другому советские люди не могли работать на фашистов.
Весной 1945 года узников освободили союзники-американцы. Их, истощенных, измученных, начали хорошо кормить. Американцы выдавали огромные батоны белого хлеба, мед. Одновременно им настойчиво предлагали уехать в Соединенные Штаты Америки, чтобы там устроить свою жизнь. Семья Новиковых даже не рассматривала это предложение. Они вернулись домой.
Но дом сгорел, поэтому ютились у родственников в Мозыре. Потом с фронта вернулся отец, начал работать на строительстве моста. Однако документов ни у кого, кроме главы семьи, не было, соответственно, продуктовые карточки не полагались. Два года после войны голод был страшный. Ели крапиву, мерзлую картошку, щавель. Толя с братом делили отцовскую порцию супа, которую ему выдавали в рабочей столовой.
В 1950 году Новиковы перебрались в Речицу. Анатолий окончил семь классов, пошел работать на мебельный комбинат, учился в вечерней школе. Он окреп, занялся спортом, поступил в институт. Жизнь складывалась, как и у миллионов советских сверстников, переживших войну.
В его трудовой биографии есть и нефтяницкий труд. Анатолий Максимович работал в Речицком управлении буровых работ, управлении промыслово-геофизических работ. С 2000 года на заслуженном отдыхе. По-прежнему любит спорт, физически активен, старается меньше обращаться к врачам.
Накануне Дня Независимости Анатолию Новикову вручили юбилейную медаль в честь 75-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Получая награду и пожимая руку представителю военного комиссариата Речицкого и Лоевского районов, Анатолий Максимович улыбнулся: “Пятая”.
Сломанное сверло считалось вредительством, а по-другому советские люди не могли работать на фашистов