Красавица и чудовище

Не сказать, чтоб Евгения была такой уж красавицей, среди подружек были и постройнее, и покрасивее. Да вот только многие парни с первого взгляда западали именно на Женьку. Вероятно, все дело в умной науке химии, которая утверждает, что есть гормоны, запах которых обоняние не воспринимает, а подсознание считывает. Не менее умная наука биология утверждает, что, например, феромоны – высоколетучие вещества, выделяемые насекомыми в микроколичествах для общения друг с другом, позволяют самцу бабочки почуять самочку на расстоянии в несколько километров. Видимо, с этой химией-биологией у Женьки было получше, чем у записных красавиц, так что приманивала она поклонников десятками, не прилагая к тому особых усилий.

После окончания школы поехала Евгения к маминой сестре в областной город поступать в пединститут. Тетушка любимую племяшку заботой окружила, лучшую комнату ей отвела, кормила-поила, работать по дому не разрешала. Дескать, сиди, дитятко, в саду в уютной беседке, готовься к экзаменам. Дитятко поначалу прилежно занималось. Потом сходила девица красная на танцплощадку и… влюбилась в добра молодца. Хорош был Кеша: и высок, и строен, и глаза небесно-голубые, и чем-то на любимого Жениного поэта Есенина похож. После танцев долго гуляли по городу, парень стихи Асадова читал.

Так и повелось: днем Женька в беседке мечтала о встрече с Кешей, а вечерами бегала на свидания. Кеша приходил с гитарой, и девушка с восторгом слушала ранее неизвестные ей песни про желтую крапиву, черную розу, шумный Шанхай, «усталых ковбоев» и храбрых пиратов. Немного смущали ее хулиганским видом Кешины друзья и то, что все называли его Шмелем.

Однажды тетя увидела Женьку с кавалером, и разразился страшный скандал. «Ты знаешь, что этот твой Шмель – известный в городе бандит! Чудовище! Он недавно из тюрьмы вышел, образования никакого не имеет, нигде не работает», – увещевала тетя. «Знаю! – кричала Женя. – Его оклеветали. Он хороший! Я люблю его! Мы поженимся!»

Завершилась эта история тем, что Евгения с треском провалилась на экзаменах, в институт не поступила. Со Шмелем они договорились пожениться, как только Женьке в конце августа исполнится восемнадцать лет. Парень даже раздобыл бланки заявлений, которые они заполнили, и Шмель обещал отнести их в загс 28 августа, в день рождения невесты.

Женя уехала домой, получила, естественно, нагоняй и новую порцию упреков и нравоучений от родителей, которым тетушка обо всем подробно написала. Мама помогла

Жене устроиться на работу секретарем на небольшой завод. Девушка проработала месяц, получила первую зарплату и удрала к жениху. Тетушка охнула, закрыла племянницу в комнате и помчалась на переговорный пункт звонить сестре. Женька сделала макияж, нарядилась в новое платье, положила в сумочку паспорт, косметику, вылезла в окно и помчалась на танцплощадку в надежде увидеть там любимого.

И она его таки увидела… Стоял красавец под деревом недалеко от танцплощадки и целовался с какой-то девушкой. У Евгении возникло чувство, словно ушат ледяной воды на нее вылили, и вода эта както сразу смыла всю любовьморковь. Женя возвратилась домой, весь год прилежно готовилась к экзаменам, поступила в финансовый институт.

Веселая студенческая жизнь уничтожила остатки воспоминаний о Шмеле. На пятом курсе девушка встретила Виталия – мужчину своей мечты и вышла за него замуж. Семейная жизнь шла у них ладно, родились

сын и дочка. Однажды в девяностых, приехав к тетушке в гости, Женя встретилась со Шмелем. Шла по улице, вдруг рядом остановилась шикарная иномарка, из нее вышел Шмель в красном пиджаке с массивной золотой цепью на шее. «Ну, привет, невеста! Зря я тогда с тобой церемонился, интеллигентно обращался. Надо было сразу жениться, не дожидаясь восемнадцати лет, – рассмеялся новый русский. – Не жалеешь о прошлом? Была бы теперь королевой. А то, может, сейчас за меня замуж пойдешь?» – «Иннокентий, я замужем, двое деток у меня. Да и стара я уже для тебя». – «Это да, вон у меня какая красотуля», – нагло рассмеялся Шмель. В машине сидела раскрашенная сверх меры молоденькая девица. «Ты, если помощь понадобится, обращайся, – снова рассмеялся Шмель. – Я теперь в авторитете».

Невоцерковленная еще тогда Евгения Павловна мысленно возблагодарила Господа, что не связала свою судьбу со Шмелем.