Моя боль не утихает

Об ужасах трагедии в Озаричах рассказала живой свидетель немецких расправ

Отдыхали только ночью, а весь день шли. Так продолжалось почти трое суток. Этот путь люди назвали дорогой жизни и смерти. Мы, дети, вопросов не задавали, все понимали, – со слезами на глазах рассказывает Тамара Александровна. – Когда добрались до лагеря, увидели тысячи людей под открытым небом. Никакой защиты от ветра, снега и мороза. Кругом колючая проволока, по периметру мины, а в середине – болото. Становишься на снег и проваливаешься в воду. Днем мог идти мокрый снег с дождем, ночью наступали морозы. Не передать словами тот кошмар – умирали целыми семьями. 50 тысяч узников немцы заразили тифом. Мы должны были стать живым щитом на пути советских войск, передать солдатам болезнь. Еды и питьевой воды не было. Пили прямо из луж, ели снег. В этом болоте росла трава, выдернешь, там луковица – сладкая. Ее и грызли. Помню эти страшные дни – кругом множество трупов.

Не было даже куда присесть. Тела складывали друг на друга и садились на них, потому что это было самое сухое место в том аду.

ВЫЖИВАЛИ

Лагерь смерти унес жизнь почти 20 тысяч узников. Выжившие, истощенные и в тифозном бреду, лежали на земле под дождем и снегом. Такую картину увидели советские солдаты, освободившие 19 марта узников Озаричей. Для них развернули военно-полевые госпитали. Забрали всю одежду, сожгли, людей остригли, потому что в лагере было огромное количество вшей. Жлобинчанка вспоминает, что они на волосах в целые плетенки собирались.

– Пережить те дни многие не смогли. Из нашей семьи остались в живых восьмилетняя я, 11-летний брат, 13-летняя сестра и бабушка Соня (сестра нашей бабушки), ей тогда было 54 года. Она нас и растила, мы стали для нее как родные. К несчастью, ее

По лесной дороге, которую люди назвали дорогой жизни и смерти, еле шли. Матери несли на плечах малышей, на руках еще по одному, а за подол держались старшие дети. Женщины начинали отставать, от бессилия выходили на обочину. И тогда начинались автоматные очереди...