Ловушка для Солнца

Говорят, наука некиногенична. Что тут не так? От чего и от кого зависит производство фильмов о естествоиспытателях?

Прямо сейчас, навскидку: какой художественный фильм или сериал про ученых вам приходит на ум? Трое из пяти сразу скажут: никакой. Эрудиты назовут «Девять дней одного года» и «Белые одежды». (Сериал «Белые одежды» про генетиков по заказу телекомпании «Останкино» снял в 1992 году на «Беларусьфильме» наш земляк — актер и режиссер Леонид Белозорович.)

Телекиноолимп захвачен сыщиками всех мастей, неверными мужьями, женщинами с высокой либо низкой социальной ответственностью, а еще мультяшными животными.

Увы, наука и сам образ ученого никогда не обладали для русскоязычного кинематографа магнетической притягательностью. Эту тенденцию, несомненно, создал и укрепил твердой рукой сам Сталин. Ему было важно, чтобы профессора переходили на службу режиму («Депутат Балтики») и прославляли советскую науку в пику науке чужестранной («Пирогов», «Мичурин», «Академик Иван Павлов»). А в целом вождь не доверял «яйцеголовым» и в кино выставлял их если не вредителями, то невольными пособниками врага («Ошибка инженера Кочина»). Но чаще — чудаками и чудиками, которых, между прочим, прекрасно изображал Андрей Тутышкин, будущий режиссер «Свадьбы в Малиновке». (Вот так, как «Малиновку», ярко и страстно, снял бы он фильм про ученых!.. Не снял.)

В 1945 году на всесоюзный экран вышли очаровательные лирические комедии «Сердца четырех» и «Близнецы». Роли дедушек — профессора Ершова и профессора Листопадова — сыграл Андрей Тутышкин. «Дедушке» было 35 лет. Шапочка, бородка, пенсне, выставленный вперед животик, вытаращенные глаза, преувеличенная жестикуляция и — апофеоз! — вязаный жилет под пиджаком в летнюю жару. Разве мог комичный и нелепый профессор конкурировать с бравым лейтенантом, у которого мундир и ясный взор?.. Или с летчиком-испытателем, с полярником?.. Киношные доценты были обречены на антигеройство. (Симптоматично: в «Джентльменах удачи» в кино вошел большой «редиска» — рецидивист Белый. Прозвище его было Доцент!)

В «Сердцах четырех» есть молодой ученый Глеб Заварцев в исполнении Павла Шпрингфельда, который был всего на два года младше Тутышкина. Тоже чудаковатый и смешной. Хотя что тут смешного: Ершов — астрофизик, Заварцев — биолог. Однако… Зрители в полутьме кинозала хихикали над ними в кулак.

Перелом произошел на фильме «Весна», где сразу две главные роли получила любимая киноактриса Сталина Любовь Орлова. На стадии сценария ученая дама сменила несколько профессий: физиологрефлексолог, потом физик, потом знаток взрывчатых веществ, но в итоге вышла в свет в качестве ведущего сотрудника академического Института Солнца. Ученая дама «ловит Солнце» при помощи специальных устройств. Они показаны на экране во всей красе. Однако ловушка для Солнца — это еще и метафора всесилия.

При чем тут Солнце? При том, что изменилась ситуация в мире. К 1947 году на первый план вышла проблема приручения энергии и использования ее в своих целях. Американцы преуспели в создании ядерных бомб. Вспомним на минуточку, что страшного «Малыша» они сбросили на Хиросиму 6 августа, а еще более страшного «Толстяка» — 9 августа 1945 года. Сталин готовил ответ. Он зашифрован в такой, казалось бы, легкой музыкально-лирической комедии, как «Весна». Прототипом героини фильма была «русская мадам Кюри» — Зинаида Ершова, крупный радиохимик, один из инициаторов и создателей советского атомного проекта.

«Голыми руками в самый нужный момент получила для страны металлический уран» — эпитафия Ершовой от отраслевого министра. Вот Ершова на старых пожелтевших фотографиях: женщинааскет с жесткой складкой губ. «Сушеная акула», — так за глаза называют в «Весне» ученую. Любовь Орлова сделала ее к финалу фильма очень женственной и показала, как в закаленное сердце приходит весна. Коррекции губ под «среднюю припухлость, сексапил номер четыре» не потребовалось. Киногеничности хоть отбавляй…

А что касается Института Солнца, то… На момент съемок в Узбекистане действовал особый объект (сейчас это Институт материаловедения НПО «Физика-Солнце»), где большая солнечная печь с помощью тысяч зеркал концентрирует энергию нашей звезды. Так что киношники по факту ничего не наврали.

Но, говоря о Солнце, они имели в виду управляемые ядерные реакции.

Эту тему развил в 1962 году режиссер Михаил Ромм в ленте «Девять дней одного года». Лучшего фильма про ученых, про жизнь ядерного института изнутри, а если высокопарно — про познающий разум не было и нет. Мы видим галерею интеллигентных, самоотверженных, остроумных физиков-ядерщиков, теоретиков и экспериментаторов, которых представила советская актерская элита: Баталов, Смоктуновский, Козаков, Евстигнеев, Ясулович… Среди них как старого знакомого встречаем постаревшего Шпрингфельда и даже белорусского актера Игоря Добролюбова, впоследствии выросшего в большого режиссера, создателя фильма «Белые росы».

Ромма консультировал лауреат Нобелевской премии по физике Игорь Тамм, что уже само по себе означает, насколько общество и государство стали нуждаться в науке, подняли ее на кинопьедестал.

А может, наоборот, опустили, показав, что наука — обоюдоострое оружие?

Главный диалог в фильме идет между отцом и сыном. «Люди разное говорят про атомы эти… Стоят они того, чтобы отдавать свою жизнь?» — «Да… Мысль остановить нельзя». — «Ты бомбу делал?» — «Делал. Если б мы ее не сделали, не было бы этого у нас разговора, батя».

Двойственное представление о людях науки есть и в телефильме «Чародеи» 1982 года. Вот где настоящее зрительское кино! Завлаб Алена Санина — человек-перевертыш, она может быть и доброй волшебницей, и злой ведьмой. Как, впрочем, и директор института Кира Шемаханская. Актрисы Александра Яковлева и Екатерина Васильева прекрасно это показали. А сказочная фабула позволила говорить про ученый люд иронично и уважительно одновременно.

Ученые и наука — это социальное кино, его надо уметь делать. На такое кино никто в мире из серьезных режиссеров и не замахивается — все слишком сложно и тревожно в лабораториях, да и нет заказа от общества. Нельзя сказать, что советский кинематограф в этом преуспел, хотя хороших для своего времени картин снято было немало: «Иду на грозу», «Выбор цели», «Неотправленное письмо», «Укрощение огня»… При Брежневе ученые даже в комедиях стали смотреться вполне себе привлекательно, как, например, Шурик в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».

Хотя… Странный он, этот Шурик. На работу не ходит, возится дома с какой-то подозрительной штукенцией, аж искры летят.

Вот так наизобретают, натворят, выдумают, выискают что-нибудь такое-этакое. И все на наши бедные головы…