Понимание истории

— Артур Гарриевич, читала несколько ваших интервью и поймала себя на мысли, что вы уж очень неравнодушны к теме войны. Понятно, для белорусов тема Хатыни особенная, да и статус руководителя мемориала обязывает, но чувствую, дело не только в этом…

— Я по образованию историк. Но даже не из-за этого тема войны для меня особенная. Это началось с истории маленькой девочки Аллочки. Ей было три года, когда пришла война. Вместе с семьей она жила в Минске. Не все знают, что в те времена детские сады принято было организовывать за городом. С мамами дети не находились. Считалось, что женщины не должны отвлекаться от работы. Когда на Минск упали первые бомбы, мама Аллочки бросилась за дочкой. Но транспорта уже не было. Она не шла, она стремглав бежала десятки километров. Когда оказалась на месте, на ногах были кровавые мозоли. Но она не чувствовала боли, зато сразу ощутила холодящую душу тишину — детей уже не было. Кто-то сказал, что ребят погрузили в машины и увезли в эвакуацию. Женщина в отчаянии бросилась обратно в Минск. Потом был вокзал и долгий путь сначала до Могилева, Вязьмы и Москвы, а потом и до Урала. Она искала девочку всю войну. Но так и не смогла найти. Аллочка словно испарилась. Не было ни одной весточки о ней. Оказалось, что, когда за детьми приехали машины, их так до места назначения и не доставили. Воспитатели бросили детей в лесу, а сами кинулись спасать свои пожитки. Немцы собирали ребят под елками как грибы. Когда собрали всех, отвезли в тот же садик. Так он стал детским домом. На протяжении всей войны, всех лет оккупации у этих деток брали кровь для немецких солдат и офицеров. Несчастные девочки и мальчики, кажется, светились — прозрачная кожа, шаткая от бессилия походка и огромные глаза. Дети, на судьбу которых выпали недетские испытания.