ВСЕ КРУГИ… ДЛЯ РЕБЕНКА
Завтра, 11 апреля, мировая общественность отмечает Международный день освобождения узников фашистских концлагерей
Эта фотография сделана в 2016-м — в год, когда Галина Васильева отметила свое 80-летие. За ее плечами — достойно пройденный трудовой путь, активная общественная деятельность. Галина Ивановна и сегодня является членом советов областных организаций Белорусского фонда мира и Белорусской ассоциации бывших несовершеннолетних узников фашизма. Всего этого могло не быть, если бы много лет назад ей не суждено было пройти до конца все круги настоящего ада на земле и уцелеть. Наверное, малолетний узник в силу возраста не осознает весь ужас своего положения, но и ребенок, заточенный в нацистский концлагерь, задается простыми вопросами: «Почему? За что? Разве такое может быть?»
Галина Васильева с гордостью называет себя не просто коренной, а потомственной витебчанкой. Ее дедушка родился в Марковщине, окончил церковно-приходскую школу. Семья — отец Иван Семенович, мама Анна Константиновна, старший брат Александр и она сама — до войны проживала на нынешней улице Замковой, в том доме, где находилось пожарное депо. Отец был коммунистом, работал начальником снабжения станции Витебск, и именно величайшая степень ответственности, которую накладывали на него должность и партийность, стала причиной того, что до самого последнего момента, пока в город не вошли фашисты, он выполнял свои служебные обязанности и не смог побеспокоиться о семье. В один из июльских дней ушел на работу, и больше родные его не видели.
«Нашлись «доброжелатели», выдали нас»,— вспоминает Галина Ивановна. После прихода немцев бабушка Гали и Саши хотела забрать их к себе (она проживала в районе, где когда-то располагался 5-й железнодорожный полк), но не смогла этого сделать: семью коммуниста отправили на бывшую зеркальную фабрику, которую фашисты превратили в так называемый трудовой лагерь, а фактически в тюрьму. Это и стало первым местом заточения ребенка. Там было полным-полно узников. Жили в жутких условиях. Спали прямо на полу. Питались тем, что могли получить от сердобольных людей — в тот момент, когда охранник отвернется.
Осенью 1941-го их отвезли в «5-й полк». Все или многое происходило на глазах детей — расстрелы, повешение, издеватель- ства. Видели они, как гнали по дороге военнопленных и убивали на месте тех, кто пытался выйти из строя, чтобы ухватить какой-нибудь овощ с огорода. У самих кормежка была — подобие супа из отбросов и нечто с опилками, называемое хлебом.
В первых числах марта 1943 года детей вместе с матерью отправили в другой концлагерь, который находился в предместьях Вены. Запомнилось Галине Ивановне колесо обозрения в каком-то парке. Знающие люди восклицали: «Пратер, Пратер!» В действительности это огромный лесопарк, излюбленное место отдыха венцев. Но тогда, в 43-м, окрестности одной из цивилизованных европейских столиц стали самым страшным местом на земле для Галины и ее брата. У нее, как и у других детей, брали здесь кровь для раненых фашистов. Не все малолетние узники оставались в живых после такой «медицинской процедуры». Помнит Галина Ивановна, как лежала на одной кровати, а на другой — тот «дядя», для которого она становилась донором. Кровь качали напрямую, из тела в тело. Запомнились темнота в глазах и невероятная слабость после перекачки.
Хранит память и такие эпизоды. Самодовольный офицер выстраивал узников — мужчин, женщин, детей. Приказывал всем раздеться догола. Начинал расхаживать перед строем, нагайкой по голенищу себя постукивая. Выбирал тех, на кого натравит собак. Под крики умирающих несчастных людей, истекающих кровью, овчарки терзали человеческую плоть. Больше всего дети боялись таких построений. Когда надо было выходить из барака, била дрожь. Что будет в этот раз? Не укажет ли резвящийся нацист сегодня на тебя?
Четвертым кругом ада стал концлагерь в немецком городе Ансбах. Здесь вместе с мамой на военном заводе работал уже и старший брат Гали. Вообще, в Австрии и Германии ее, девочку-подростка, поразила та педантичность, с которой нацисты подготовились… принимать и перерабатывать живой человеческий материал.
Голод преследовал девочку все четыре без малого года, в течение которых длилось ее хождение по мукам. В 1945-м их освободили американцы. Чернокожий солдат, улыбчивый, с такими контрастными белками глаз, протягивал ей настоящий хлеб, намазанный тушенкой, и все что-то приговаривал, сопровождая слова жестом. Смысл был понятен: не все сразу, по чуть-чуть!
В 1945-м они получили извещение о том, что Иван Васильев пропал без вести в 1941 году. Семья уверена, что отец Галины и Александра, супруг Анны Константиновны до последней минуты своей жизни оставался верным долгу.
В послевоенные годы Галина Васильева 36 лет отработала на Витебском заводе электроприборов. Была главным бухгалтером профкома, возглавляла первичную ветеранскую организацию. В свое время являлась членом советов городской и областной организаций Белорусского общественного объединения ветеранов, была хорошим помощником и Владимиру Андреевичу Заровчатскому, и Геннадию Андреевичу Герасимовичу.
Галина Ивановна рассказывает, что среди бывших малолетних узников есть такая горькая шутка: меньше помнишь — крепче спишь. Все подробности за более чем семь десятков лет память, может, и не сохранила, но что-то главное в душе осталось навсегда. И сегодня, когда Галина Ивановна проходит по благоустроенному проспекту Фрунзе недалеко от площади Свободы, снова и снова встает перед ее глазами страшный призрак «зеркалки». И вновь, как и тогда, в 40-е, у нее возникают простые человеческие вопросы: «Почему? За что? Разве такое в этом мире возможно?»
На самом деле память бывших узников не отпустит их от себя никогда. Но и мы, не познавшие ужасов нацизма, должны о них знать, чтобы в наших душах не угасали ненависть к фашизму и благодарность советским людям, которые одержали победу над коричневой чумой.