Сянган: Эхо цветных революций уходящей эпохи
2019 год подходит к финишу с солидным «урожаем» уличных беспорядков и выступлений по всему миру. В их ряду и события в Сянгане (Гонконге). Поводом к этим событиям явился, казалось бы, незначительный с точки зрения «большой политики» случай: инициатива администрации Специального административного района Сянган о принятии закона об экстрадиции. Понимание необходимости принятия такого закона возникло после того, как 19-летний житель Сянгана убил свою 20-летнюю беременную подругу во время отдыха на Тайване в феврале прошлого года. Мужчина вернулся в Сянган, и его не смогли выдать на запрос властей Тайваня, поскольку между ними не существует договора об экстрадиции.
Вполне естественное стремление властей Сянгана действовать в соответствии с мировой законодательной практикой и экстрадировать преступников к местам осуществления правосудия, встретило нарастающее сопротивление со стороны определенной части сянганской (гонконгской) интеллигенции: в этом чисто юридическом акте они усмотрели политический подтекст.
Столь чувствительную реакцию граждан Сянгана на попытки регламентировать их жизнь можно объяснить некоторыми особенностями истории этого района. Сянган – совершенно особый административный район, он является бывшей британской колонией, приобретенной англичанами по результатам захватнической «опиумной войны» в 1842 г. В 1997 г. Сянган был возвращен материковому Китаю, при этом он имеет автономный статус и управляется по принципу «Одно государство, два строя».
Нынешние протесты начались с того, что часть сянганских юристов, обеспокоенных законопроектом об экстрадиции, провели 6 июня молчаливый марш и призвали других людей присоединиться к акции. Спустя некоторое время администрация Сянгана приняла решение отложить принятие закона об экстрадиции, но, несмотря на это, протесты не прекращались. С новой силой они возобновились в начале августа и получили свое продолжение.
Прослеживается некоторая закономерность роста «температуры насилия» в ходе протестов, свойственная многим «цветным революциям» новейшего времени. Поначалу сянганский протест проходил в форме внешне мирных массовых демонстраций – их участники даже убирали за собой мусор. Но позже главными игроками движения стали одетые в черное молодые люди в строительных шлемах, марлевых масках, и даже в противогазах. Их целью было добиться уступок за счет максимального нарушения нормальной жизни процветающего и зажиточного Сянгана. Они блокировали работу международного аэропорта, регулярно срывали движение метрополитена, перегораживали баррикадами основные автомобильные магистрали. Демонстранты использовали камни и дубинки, все чаще атаковали полицейских с применением бутылок с зажигательной смесью и арбалетов со стрелами.
Известно, что одним из отличительных признаков «цветных революций» является способность быстро «забывать» о первоначальных локальных лозунгах и переходить к лозунгам «покруче». Например, так разворачивалось противостояние в Чили, где первоначальное требование вернуть прежнюю стоимость проезда в метро было забыто так же, как в Сянгане забыто требование отмены закона об экстрадиции. В обоих случаях протестующие перешли к действиям, нацеленным на захват политической власти. В сянганском варианте это означает прямые выборы в региональные законодательные собрания, обеспечение там политического господства оппозиции.
Не сложно догадаться, что следующим на очереди будет вопрос о полном отделении Сянгана от КНР.
Сепаратистски настроенные группировки и их внешние спонсоры, по-видимому, рассчитывают на особенности исторического развития этого региона. В связи с тем, что Сянган больше 150 лет был колонией Англии, менталитет жителей Сянгана существенно отличаются от их «континентальных» соотечественников. Сянганцы долго жили в обстановке обслуживания интересов британской короны, были заняты в системе удовлетворения потребностей богатых иностранцев и их семей. Они работали офисными и банковскими клерками, были вовлечены в ресторанный и гостиничный бизнес, нанимались садово-парковыми работниками, заправщиками на бензоколонки, в массажные салоны и т. д. Немаловажную роль играл и статус Сянгана как одного из ведущих мировых финансовых центров. Естественно, что «финансовый дождь», пролившийся на Сянган, создал и более высокие по сравнению с остальными китайцами жизненные стандарты. В формировании местного менталитета свою роль сыграла и традиционно-либеральная британская законодательная система.
Значительная часть населения Сянгана неплохо владеет английским, достаточно образована и обеспечена. Жизненные ориентиры многих жителей Сянгана направлены на внешний мир – от Англии и Канады до Австралии и Сингапура. Да и мафиозные структуры, пользуясь отсутствием закона об экстрадиции, облюбовали себе это «теплое место». Не исключено, что в нынешних событиях они тоже приняли посильное участие.
Материковый Китай за последние 100 лет прошел другой исторический путь: он начался Синьхайской революцией 1911-1912 гг., продолжился освободительными походами Национальноосвободительной армии Китая, был
отмечен провозглашением суверенной Китайской Народной Республики и грандиозными реформами Дэн Сяопина. Народ здесь прокладывал свою дорогу, не обслуживая интересы зарубежных «партнеров». На этом пути у него было все: и заблуждения и невероятные успехи. Но, главное, он ощущал себя творцом грандиозного проекта, имя которому Великий Китай.
Вероятно, поэтому многие континентальные китайцы с недоумением смотрят на выступления своих собратьев в Сянгане. Журналисты немецкого телеканала ARDО побывали в Шанхае, где отметили, что многие жители этого многомиллионного процветающего города относятся к сянганским протестам с непониманием. «Что это даст? Зачем они так зазнаются? – говорит в недоумении журналистам телеканала 30-летний мужчина. – Люди в Сянгане должны просто работать и жить мирной жизнью. А демонстрации ни к чему не приведут».
Справится ли КНР с возникшей проблемой? Вне всякого сомнения – да! Ведь перед Китаем вставали проблемы куда более сложные, но и они были решены. Здесь союзниками выступают три основных фактора.
Во-первых, будет играть свою роль колоссальная терпеливость и мудрость китайской цивилизации, ровесницы «эпохи пирамид», которая пережила «многое и многих» и ныне достигла больших высот. Эта мудрость и терпеливость пересилит любые вспышки эмоций и любую радикальную демагогию.
Во-вторых, на КНР работает нынешний статус второй экономики мира: теперь не Сянган для континентальных китайцев, а Шанхай, Гуанчжоу и Шэньчжэнь становятся предметом карьерных устремлений жителей Сянгана.
В-третьих, существует удивительное психологическое качество всех китайцев, независимо от их происхождения и политических симпатий. Его можно охарактеризовать как «чувство всекитайского единства». Неважно кто ты – житель Шанхая, Сянгана или Тайваня – в любой точке мира, будь то Лондон, Нью-Йорк, Париж, Дели или Кейптаун, тебя будут воспринимать как китайца, а сам ты будешь воспринимать себя как часть большой китайской семьи.
Три этих фактора пересилят любое непонимание и любую распрю.
И еще мне хочется добавить: то, что сейчас происходит в Сянгане – всего лишь угасающий отсвет «цветных революций», эпоха которых уже заканчивается. Ведь любая революционная эпоха имеет свое начало и свой конец. Так, после установления бюргерскобуржуазных порядков в Европе в конце
XIX века закончилась эпоха Великой французской революции. А после роспуска Коминтерна и перехода СССР к политике «мирного сосуществования» закончилась эпоха социалистических революций. После краха СССР и демонтажа всей постсоветской системы отпала надобность в «цветных революциях». Да и сами «цветные революции», судя по акциям «Захвати Уолл-Стрит» или выступлениям парижских «желтых жилетов» превращаются в угрозу для инициаторов подобных акций.
Когда-то известный философантифашист разработчик доктрины «открытого общества» Карл Поппер высказал пророческую мысль: уличные революции потеряют всякую перспективу потому, что они примитивны, грубы и ведут к разрушению культуры и социальности. Будущее за научными революциями, которые преобразят всю мировую культуру, весь образ жизни человечества. И здесь самым ударным революционным классом становится высококвалифицированная научная интеллигенция. А наиболее продвинутыми «революционными» странами станут те государства, которые первыми смогут это понять и претворить в свою практическую политику.
Именно по этой причине стремительно модернизирующийся Китай может и далее уверенно смотреть в будущее.