спортивная холодная война

Эксперт по допингу: «Стоимость выявления вреда препарата оказалась в разы выше его потенциальной угрозы»

ДОПИНГ-СКАНДАЛЫ С УЧАСТИЕМ В НИХ РОССИИ ПРИОБРЕЛИ ХАРАКТЕР ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЙ В ЯПОНИИ: СЛУЧАЮТСЯ РЕГУЛЯРНО И С КАКОЙ-ТО ОПРЕДЕЛЕННОЙ ПЕРИОДИЧНОСТЬЮ. А последние громкие достижения российских атлетов как по заказу получили неожиданную печальную развязку. Это истории тяжелоатлета Ловчева, конькобежца Кулижникова… Да и теннисистка Шарапова, хотя давно не радовала крупными победами, все равно оставалась на самой вершине. В итоге имидж российского спорта упал как никогда, но глубину этого падения придется измерять еще очень долго.

Снова пришлось пойти навстречу нашим экспертам-врачам: чтобы картина немножко прояснилась — дать обещание не публиковать имен и фамилий. И вот на первый же «циничный» вопрос нашего корреспондента относительно гипотетической легализации допинга в принципе прозвучал ожидаемый ответ: «Тогда спорт в кладбище превратится. А еще в школу молодого наркомана. Вдумайтесь: наркотический паттерн — решение любых проблем с помощью химии. Это разве вариант?»

Тем не менее набивший за двое суток оскомину милдронат, он же мельдоний, не просто к наркотикам не относится, его эффект для спортсменов мало доказан. Как вышло, что до 31 декабря 2015 года он был разрешен, а на следующий день все стало по-другому?

— По роду деятельности я противник всякого рода паранойи. Но приходится признать, что политический заказ в этой истории есть, — признает наш собеседник. — Примерно в это же время год назад одна небольшая американская организация, занимающаяся грантами по антидопинговым исследованиям, вспомнила про мельдоний. Обычно гранты, которые раздаются на эти работы, — 80–100 тысяч долларов. И вот (внимание!) усилия объединяют… Антидопинговое агентство США (USADA), Олимпийский комитет США, бейсбольная MLB и лига американского футбола NFL. Комбинация крайне необычна. Две последние из упомянутых себя позиционируют за периметром олимпийских видов спорта. Более того, они вообще вне кодекса Всемирного антидопингового агентства (WADA): коммерческие лиги сразу обозначили, что у них «все свое»,

и никому не подчиняются. У WADA есть экстерриториальные полномочия, Всемирное агентство может диктовать условия всему спортивному миру. А вот крупные американские лиги, живущие в непосредственном североамериканском соседстве со штабквартирой WADA в Монреале, — нет. И вот организации фактически с разных планет объединились. Для чего? Изучать мельдоний!

— За последние два дня удалось проверить, что опасности он не представляет. Это так?

— Это какой-то страшный генный допинг? Он дает невероятный прирост результатов? Нет, конечно! А ведь в борьбе с мировым допинговым злом есть гораздо более срочные дела. Разработки новых типов гормонов роста, например. То есть что на самом деле стало головной болью для антидопинговых служб мира. Но занялись мельдонием. А каким образом, знаете? Не изучили его свойства, как это обычно бывает (изучается рост силы и выносливости, стимулирующее действие на нервную систему и так далее), они проверили около 15 000 проб в Северной Америке и Европе. Каждая проба стоит около 400–500 долларов. А теперь умножаем их на 15 000 и получаем около 7 миллионов в аме- риканской валюте! Хороший «грантик» получился, ничего не скажешь, учитывая прежние цифры 80–100 тысяч.

Всего на территории Соединенных Штатов берется свыше 10 000 проб, статистика открытая. А тут вдруг еще одно гигантское по масштабам и затратам (!) исследование по препарату, который ну вообще никак не интересен для американского спорта. Он не актуален и не опасен. И представьте, все эти работы проводятся в кратчайшие сроки. Дальше события развиваются молниеносно. Летом 2015-го WADA были представлены материалы. В США препарат принимают 2 процента спортсменов, а в Восточной Европе — 17. Не запретить ли его? Аргумент простой: его применяют. А цифра в 15 000 проб, если честно, удивляет: это должна быть огромная армия допинг-офицеров! Должна быть сверхмощная лаборатория. В России делали сравнимое число тестов за целый год, у нас в 3 смены люди работали. В одной из самых мощных лабораторий мира, кстати!

— И когда прозвучали первые сигналы?

— В сентябре стало известно, что мельдоний вот-вот будет запрещен. И той же осенью у нас грохнулось РУСАДА, националь- ное антидопинговое агентство. Доиграть до конца эту тему было уже некому. Надо было рассылать письма, предупреждать врачей, собирать конференции, греметь на всю Россию, но было уже не до этого. А кто это все профинансировал? Бейсболистам и футболистам-американцам какое дело до этого? И сразу вопрос: почему с такой скоростью сработало WADA? Почему главным аргументом стала статистика? Часто принимают лекарство — значит, запретить. Креатин (одна из форм карбоновых кислот, эффективный в спорте препарат. — Авт.) можно точно так же запретить. Его ведь еще больше потребляют.

А мельдоний, конечно, был ритуальным препаратом российской спортивной медицины. И, чтобы его «выдрать с корнем», нужны усилия. И одна заметка от 30 сентября прошлого года не могла повернуть этот гигантский танкер, за многие годы набравший колоссальную инерцию. Не забудем и того, что никто не изучил: за какой период этот препарат выводится, сколь долго держаться может в организме? Если его производные в жировую ткань попадут, то весьма долго.

Наверное, теперь понятно, кто был заинтересован в этой всей истории и кто финансировал разработку? Повторю: я не любитель теорий заговоров, но в данном случае впечатляющие усилия противников лекарства таковы, что они совсем не соответствуют потенциальной угрозе данного препарата.

— Остается вопрос: кого у нас в России к ответу призывать? Если называть вещи своими именами, это просто халатность!

— У нас на Руси давно существует традиция задаваться вопросами «кто виноват?» и «что делать?». С нажимом на первую часть формулы. Суть спорта такова, что это огромный бизнес, состоящий из зачастую антагонистически настроенных друг к другу структур. Это и национальные федерации по видам спорта, и их региональные подразделения, а также клубы, школы олимпийского резерва… Безусловно, это была обязанность наших антидопинговых служб: прозвониться всем, всех обежать, упредить негативную ситуацию на каждом из этажей этой большой конструкции. Просчитать все риски, предупредить об опасности и, кстати, быстро разобраться: а вдруг препарат этот не выводится из организма долго? А сейчас этим заниматься мы не сможем. Потому что главная лаборатория не функционирует. И придется приложить титанические усилия, чтобы эту работу возобновить.