«СТАЛКЕР» И СЫН
Андрей ТАРКОВСКИЙ-младший: «Надеюсь, что к концу будущего года мы сможем открыть музей в Мясном»
3 СЕНТЯБРЯ НА 73-М ВЕНЕЦИАНСКОМ КИНОФЕСТИВАЛЕ ПОКАЗАЛИ ОТРЕСТАВРИРОВАННЫЙ ФИЛЬМ «СТАЛ
КЕР» АНДРЕЯ ТАРКОВСКОГО. В этом году исполняется 30 лет со дня ухода выдающегося режиссера. А 25 августа в Губернском театре прошел вечер, посвященный его памяти, в организации которого принимал участие сын режиссера Андрей Тарковский-младший. Он специально для этого приехал из Флоренции, где живет. А вот до Венеции так и не добрался.
Все дело в том, что об участии «Сталкера» в программе «Венецианская классика» Андрей узнал случайно. До 5 сентября он должен был в Москве и Рязани встретиться с людьми, от которых зависит создание музея его отца.
Мы познакомились с Андреем три года назад в Женеве, куда его пригласила Елена Хазанова — режиссер и арт-директор фестиваля «Kino. Фильмы из России и не только». Андрей участвовал тогда в конференции, посвященной его великому отцу и проблемам эмиграции.
С тех пор много нового произошло в жизни Андрея Тарковского-младшего. Мы разговариваем сразу после вечера, посвященного его отцу, в Губернском театре. И хотя мы договорились о встрече заранее, вырвать Андрея даже на несколько минут оказалось делом трудным. К нему потоком шел народ, дамы с визитками, которые куда-то по делу и без дела приглашали, фотографировались, хотели поделиться впечатлениями от увиденного. Андрей покладисто уступает их просьбам, так что наш разговор откладывается и откладывается и начинается ближе к полуночи.
— Вы ведь случайно узнали, что восстановленного на «Мосфильме» «Сталкера» покажут на Венецианском кинофестивале?
— Да, я узнал об этом из газет, уже приехав в Москву. Меня даже пригласили на пресс-конференцию по этому поводу, правда, в последний момент. Но я должен был поехать в Рязань, чтобы встретиться с губернатором и поговорить по поводу музея моего отца.
— Выдающуюся картину вашего отца, которая стала иконой для кинематографистов всего мира, оценят с чистого листа. Молодое жюри, состоящее из студентов, не знает многих фильмов прошлого, но тем интересней будет их выбор. Секция «Венецианская классика» появилась на фестивале сравнительно недавно, и выбор его жюри всякий раз неожиданный.
— Да, меня эта идея тоже заинтересовала. Оригинально придумано. Я бы хотел присутствовать на показе в Венеции, но для этого пришлось бы нарушить все свои планы. Я ведь приехал в Москву всего на несколько дней.
— Как давно вы не были здесь? Вспоминаю ваш приезд в 2008 году по случаю выхода «Мартиролога», когда собрались коллеги вашего отца, о которых он и написал в своих дневниках.
— Два года я не был в Москве. У меня не было никаких конкретных поводов для этого, никаких мероприятий, приезжал только по вопросам музея в Мясном. Это деревня в Рязанской области, где жила наша семья и где сохранились не только вещи отца, но и его дух. Он строил дом в Мясном, там же работал над «Ностальгией». Много лет у отца не было своего дома, так что это фактически первый.
— Когда мы встречались в Женеве, вы рассказывали о возможности создания мемориального музея. Он так и не открыт?
— Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Правительство Рязанской области нам помогло. Создана заповедная зона, культурно-ландшафтный заповедник с контролируемой застройкой. То есть первый шаг сделан. В ближайшие дни я, наверное, туда поеду. У меня будет важная встреча, на которой мы обсудим конкретные шаги по программе открытия музея. Конечно, сначала нам предстоит ремонт, а потом уже все остальное. Надеюсь, к концу будущего года мы сможем открыть музей. — Дом в ветхом состоянии? Потребуются ли серьезные вложения?
— Да, нужны большие средства. Дом не то чтобы совсем в разрушенном состоянии, но ремонт ему потребуется. В этом году заниматься им нет смысла. Строить можно только летом или весной. Там нет дороги, это глубинка. В следующем году уже весной планирую начать ремонт. — Как вы себе представляете деятельность музея?
— Это будет частный музей. Все-таки дом мой, и я бы хотел там останавливаться. Вокруг него должна быть жизнь. Мы уже проводили там мастер-классы. Я мечтаю о проведении живой лаборатории для студентов киношкол и вузов искусства, куда мог бы приехать мастер со своими учениками, чтобы провести стажи, сделать учебные работы. Такая творческая лаборатория по духу и своим составляющим должна быть схожа с отцовским взглядом на искусство, совпадать с его видением и подходом к творчеству. Так что моя идея связана с живым лабораторным делом. Естественно, музей будет открыт для посетителей. Но мне хотелось бы, чтобы люди могли приобщиться там к настоящему искусству, обучаться, духовно расти. — Не так просто, наверное, добраться в Мясное?
— Да, но все будет организовано. Мясное расположено в 100 км от Рязани. К нам уже приезжали Андрей Звягинцев, Юрий Норштейн, Сергей Соловьев, Игорь Евлампиев, проводили мастер-классы. Были и ребята, в том числе местные, которые прошли конкурс на участие в занятиях с мастерами.
— Что нового в деятельности Фонда имени Андрея Тарковского, занимающегося сохранением его наследия?
— Мы сейчас работаем с продюсером Дмитрием Клепацким над документальным проектом, посвященным моему отцу. Надеюсь, что в будущем году он реализуется. Занимаемся также издательской деятельностью, начали сами издавать книги, особенно активно это происходит в Италии. Ежегодно что-то выходит. Работаем напрямую, без посредников. Наш институт делает публикации самостоятельно, что дает нам свободу выбора и высокое качество. Пока все очень хорошо развивается. Книги имеют большой успех. Недавно выпустили новый перевод книги «Запечатленное время» на итальянском языке. Первый тираж был распродан за пять месяцев. Вскоре будем его перепечатывать.
— На вечере в Губернском театре Анатолий Белый читал дневники вашего отца. Запомнились строки о том, что ваш папа не любил больших городов. А вы ведь тоже мне говорили, что не любите мегаполисы. — Видимо, мне передалась от отца любовь к природе. Он мне ее привил. Я все свои
каникулы проводил в деревне, в Мясном. Деревня мне ближе. Я нуждаюсь в природе. Город — это прекрасно, но спокойный душевный отдых возможен только на природе.
— Когда вы приезжаете в Москву, есть к кому пойти в гости, пригласить на вечер? Вы же в 15-летнем возрасте покинули Россию.
— Вы видели, что на нашем вечере сегодня зал был полный. Да, я уехал из России в 15 лет, но через 10 лет вернулся. Круг знакомств поддерживаю. Есть очень близкие мне люди, мои двоюродные братья, много друзей, тех, кто работал с отцом. Я очень доволен, как сегодня все прошло. Даже не ожидал, что столько людей соберется. — Вечер в честь отца — не единовременная акция? Будете его повторять?
— Если будет такая возможность, то почему бы и нет. У нас был подобный вечер, не было в нем только видео, лишь текст и музыка. Стихи моего деда Арсения Тарковского прозвучали благодаря Сергею Безрукову, который очень помог в проведении вечера, предоставил театр. Судя по реакции публики, может быть, имеет смысл продолжать такие вечера.
— Как возникла кандидатура Анатолия Белого, который фактически выступает от имени вашего отца? Выбор не мог быть случайным.
— Сергей Безруков подсказал. А наш продюсер Дмитрий Клепацкий, организовавший вечер, работает с музыкой. Он знал, что Анатолий Белый читает в сопровождении оркестра. У него есть опыт взаимодействия с музыкантами, что очень важно. У нас же все на музыке построено, в большей степени, чем на изображении. Изображение подстроено под музыку. Я запускал файлы с кадрами из фильмов отца, его фотографии на экран, следуя музыкантам и тексту чтеца. — Звучат фортепиано и скрипка. Музыкальный дуэт приглашен из Италии? — Да, это Наташа и Рафаэла Гацзана. — Наташа? Но она ведь не русская?
— Нет. Она итальянка. — Они сестры? Очень похожи. — Сестры. — Вы с ними сотрудничаете или же это ваши близкие люди?
— Десять лет назад мы познакомились, начали сотрудничать. А теперь Наташа — моя невеста. Мы с ней несколько совместных проектов сделали. Она и ее сестра — очень хорошие камерные музыканты. Но это первый проект, который мы вместе делали и посвятили моему отцу. Долго репетировали. По-моему, Наташа и Рафаэла удачную музыку подобрали. Они очень хорошо знают творчество моего отца. Мы вместе обсуждали музыку, которая должна была прозвучать. Наташа и Рафаэла, естественно, намного лучше знают произведения для камерного ансамбля скрипки и фортепиано и предлагали разные варианты. Мне кажется, что именно камерный ансамбль для этого хорошо подходит. Текст, музыка — все медитативно, интимно. Музыка позволяет сконцентрироваться на творчестве отца.
— Может, это случайность и вы не отдаете себе отчета в том, что все время на экране возникает образ мальчика — на фотографиях, в отобранных кадрах. То юный Коля Бурляев в «Ивановом детстве», то ваш отец, еще ребенок рядом с родителями, такой же маленькой сестрой Мариной Тарковской. Мне даже казалось, что этот мальчик — вы, ваше отражение.
— Может быть, что-то подсознательное и закладывалось, когда я выбирал изображение. Мне очень хотелось показать автобиографичность образов отца. Вы видели его реальные фотографии в родительском доме, с отцом Арсением Тарковским, мамой, все, что сопутствовало миру его реальных образов, которые он потом воспроизводил в кино. Они имеют конкретные корни. Это его сны, его жизнь, его автобиографические цитаты. Мне показалось интересным поставить некоторые кадры, которые возникают в каждой его картине, — ребенок, природа, какие-то архетипы. Это было свойственно отцу. Он оперировал только личным опытом, собственными переживаниями и снами. Когда человек переживает определенное событие, тогда он может его передать на экране. Если это только плод фантазии, то появляются фальшивые ноты, и зритель сразу все это видит и чувствует.
— Вечер пришелся на день рождения великолепной актрисы Маргариты Тереховой, которой исполнилось 74. Андрей Тарковский умел ее удивительно снимать.
— Да, я знаю про день рождения, поздравил ее дочку, Анну Терехову. Она приходила на наш вечер и подарила мне книгу своей мамы.
— Когда видишь в «Зеркале» пучок волос героини Тереховой, а потом абсолютно такой же на фотографиях вашей бабушки, мамы Андрея Тарковского, испытываешь сильные эмоции.
— Я специально взял этот замечательный кадр, думая о Маргарите Тереховой. А потом появляется моя бабушка. Сначала совсем молодая, а спустя время — постаревшая, перед зеркалом. Очень это красиво.