Возьми, убоже, что тебе негоже
Государство выделяет приличные суммы на реабилитацию, но толковых услуг для пенсионеров там крайне мало
«Мне государство выделило 483 евро на реабилитацию, – возмущается столичная пенсионерка Галина Степановна Володина. – Но если раньше я за эти деньги могла получить и массаж, и физиотерапию, и грязевую терапию, и специальные ванны, то сейчас – практически ничего. Все, что они теперь предлагают, – это консультации логопеда, психолога и социального работника! И зачем мне это нужно?» На что государство тратит деньги, предназначенные для реабилитации инвалидов, и сколько людей реально получают услуги, выясняла «МК-Эстония».
«Вот я, например, хожу в Reval Sport, – говорит Галина Степановна. – Там абонемент стоит 41 евро в месяц. За эти деньги я получаю 3 часа бассейна и неограниченное пользование спортзалом, а также аэробику и другие групповые тренировки – хоть каждый день. Этих 483 евро, которые государство выделяет на реабилитацию инвалидов, хватило бы на год посещения спортзала, бассейна и гимнастики. Я была бы очень довольна. Но они почемуто решили просто растратить эти деньги на всякую ерунду!»
Она показывает бумаги, которые ей прислали из Департамента социального страхования. Там предла- гают услуги психолога, логопеда, соцработника и… шесть сеансов физиотерапии.
Хорошие деньги на непонятные услуги
Раньше Галина Степановна несколько лет получала услуги в центре «Адели». По ее словам, это были действительно хорошие услуги, и их к тому же было много.
«У меня раньше сильно болело плечо, – говорит она, – правую руку не могла вообще поднять. Ни обуться, ни раздеться. Сейчас – вот! – она демонстрирует, как теперь достает до спины, и так, и так. – Это вот они мне помогли, вылечили плечо!»
Еще у пенсионерки болела спина – сейчас уже намного лучше. В рамках процедур по реабилитации ей делали и электромассаж, и накладывали на больные места лечебные грязи, и делали физиотерапию минимум 10 раз подряд, были и водные процедуры, полезные для сердца. Вобщем, пожилая дама была очень довольна.
«В этом году пришла к ним, а они и говорят: мол, порядки изменились, теперь вы должны ехать в Департамент социального страхования и там встать на очередь, – рассказывает Галина Степановна. – Поехала, еле нашла, написала заявление, чтобы встать на очередь. Через два месяца приходит письмо: вас поставили на очередь. Еще через два месяца приходит письмо: вам нужно обратиться в учреждение, оказывающее услуги».
Но почему-то пенсионерку прикрепили к Вильяндискому соцотделу. Какое она, всю свою жизнь прожившая в Таллинне и 45 лет проработавшая учителем в школе, имеет отношение к Вильянди, она не знает.
«Конечно, меня такая реабилитация не устраивает! – возмущается Галина Степановна. – Это просто списывание денег ни на что! Мне ничего из этих услуг не нужно – ни логопед, ни психолог, ни соцработник, ни врач, который не будет лечить. Только шесть сеансов физиотерапии еще куда ни шло…»
Она предлагает: раз в Больничной кассе дыра в 33 миллиона евро, то пусть ее 483 евро государство заберет себе и положит в БК. Раз уж они ничего толкового за эти деньги предложить не могут.
«А деньги-то хорошие! За эту сумму можно год ходить каждый день в бассейн, на аэробику, бегать на дорожке, крутить педали велосипеда в спортзале. От этого хотя бы будет толк», – возмущается нерациональным распределением средств пенсионерка.
Реабилитация, которая не лечит
«Начиная с 1 января этого года услуги реабилитации были разделены на две части, – говорит пресссекретарь Департамента социального страхования Регина Сальму. – Первая – социальная реабилитация для детей-инвалидов, пожилых и людей работоспособного возраста, но с частичной нетрудоспособностью. Эту часть финансирует Департамент социального страхования. Вторая – трудовая реабилитация, предусмотренная для людей с недостатками или частичной нетрудоспособностью, которые работают или учатся. Ее оказывает Касса по безработице».
Галина относится к первой группе. И, по новому порядку, ей теперь полагается только физиотерапия, творческая терапия, услуги соцработника, психолога, частного педагога. А также услуги врача, медсестры и консультанта, обучающего людей на основе собственного опыта.
«При этом услуги врача и медсестры по своей сути не дублируют услуги здравоохранения, – поясняет Регина Сальму. – То есть у врача и медсестры в данном случае есть только консультирующая роль:
они не назначают лечение, не направляют на обследования и анализы, не выдают рецепты и не проводят лечебные процедуры».
По ее словам, все вышеперечисленные услуги (за исключением услуги врача, которая исключительно персональна) оказывают индивидуально, семье или целой группе.
«Цель услуг физиотерапии – помочь человеку научиться самому справляться с теми особенностями здоровья, которые у него есть, но при этом не лечить его, – объясняет Регина Сальму. – Если человеку нужно именно лечение, то ему следует обратиться к своему семейному врачу или другому лечащему врачу».
Таким образом получается, что есть врачи и медсестры, которые не лечат, а только консультируют. И специалисты типа логопедов-психологов-соцработников, которые тоже помогают больше словом. К реальному лечению можно отнести только физиотерапию.
«Чаще всего люди пожилого возраста ее и предпочитают. Причина – ограниченная доступность восстановительного лечения, которое финансирует Больничная касса», – говорит Регина Сальму.
Она объясняет, что цель социальной реабилитации – улучшение или сохранение способности человека справляться с повседневными задачами. Поэтому из бюджета не финансируют так называемую «пассивную деятельность», то есть ту, в которой сам человек не особо участвует. Например, массаж, ванны, грязелечение и другие процедуры.
«И если кто-то до этого получал массаж и грязелечение, то, получается, тот, кто оказывал эти услуги из бюджета услуг по реабилитации, нарушал закон», – подытоживает Сальму.
В итоге выходит, что миллионы евро в год выделяются государством на услуги, которые многим пенсионерам, не имеющим речевых отклонений и нужды обращаться к соцработнику, не очень-то и нужны. К тому же 70% выделенных им денег уходит на составление плана, руководство и оценку результатов. И только 30% финансирования – на реальные услуги, которые могут хоть как-то помочь.