БРЕШЬ В БРОНЕ ВЛАСТИ

Почему захлебывается атака на Навального

Алексей Навальный широко шагает по стране — шагает, не сильно при этом напрягаясь. В том, чтобы напрягаться или даже просто двигать конечностями, у Алексея Анатольевича просто нет особой необходимости. Все за него делают другие люди — люди, которые искренне считают себя врагами Навального.

В апреле 2017 года Владимир Путин по-прежнему остается никем не превзойденным великим российским политическим коммуникатором — лидером, который умеет разговаривать с народом на его языке. Но умение начальника почему-то перестало передаваться многим его подчиненным. В политическом аппарате российской власти сломалось нечто очень важное. По крайней мере в ситуации с Навальным власть потеряла способность к обратной связи, способность чувствовать, «как твое слово отзовется», способность понимать, как мыслят и рассуждают простые люди.

Пару месяцев назад я присутствовал при том, как видный российский государственный деятель произнес про президентские выборы-2018 прогремевшую на всю нашу политическую элиту фразу: «Нас ожидают не выборы в классическом понимании, а референдум о доверии национальному лидеру». Уже тогда в моей голове мелькнула мысль: выборы следующего года действительно будут в первую очередь очередным референдумом о доверии Путину. Но не слишком ли много в наших коридорах власти самоуверенности, самонадеянности и самоуспокоенности? Ведь «референдум о доверии национальному лидеру» может пройти очень по-разному. Может — без сучка и задоринки, как это было в случае с последними думскими выборами. А может — на фоне возрастающего раздражения и недовольства масс.

По прошествии двух месяцев я с уверенностью констатирую: мои инстинкты меня не обманули. Триумфализм и самоуспокоенность сыграли с нашей политической элитой злую шутку. Абсолютный политический рекордсмен по этим двум сомнительным показателям — это, естественно, нынешняя основная мишень Навального, действующий премьер-министр Дмитрий Медведев. В ответе Дмитрия Анатольевича на вопрос депутата от КП РФ Николая Коломейцева: «Что мешает вам защититься от нападок Навального?» — все обратили внимание на следующую фразу премьера: «Я не буду специальным образом комментировать лживые продукты политических проходимцев».

Но я считаю не менее, а возможно, еще более важной фразу Медведева, которая последовала дальше: «И считал бы, что и уважаемая мною фракция Коммунистической партии Российской Федерации должна от этого воздерживаться».

Мне эта реплика премьера напоминала о знаменитых дебатах в британском парламенте в мае 1940 года после целой серии военных поражений армии Соединенного Королевства. После нескольких разгромных речей своих политических оппонентов тогдашний британский премьер Невиль Чемберлен ответил так: «Призываю всех моих друзей поддержать меня сегодня вечером во время голосования!» Согласно мемуарам тогдашнего посла СССР в Англии Ивана Майского, «по рядам депутатов пронеслось что-то сильно напоминающее русское «ох!»... В повестке дня стоял грозный вопрос, быть или не быть Англии, вопрос, который требовал от каждого депутата подлинно принципиального подхо- да, свободного от всяких личных моментов, а Чемберлен не нашел ничего лучшего, как апеллировать к дружеским чувствам своих консервативных коллег. Это шокировало многих и только лишний раз подчеркивало непригодность Чемберлена для роли премьера».

Во время отчета Медведева в Думе вопрос о судьбе России на повестке дня, естественно, не стоял. Однако после рекомендации премьера «уважаемой фракции» по рядам депутатов-коммунистов тоже должно было «пронестись что-то, сильно напоминающее русское «ох!». Разве коммунисты что-нибудь «должны» Медведеву? Партия Зюганова называет себя главной оппозиционной силой страны. Она не обязана защищать премьера. Она скорее обязана его атаковать — Медведев ведь числится лидером партии, которая считается основным политическим конкурентом КП РФ! Но что мы видим на практике? Мы видим милый междусобойчик, мы видим полную готовность выполнить «дружескую просьбу» премьера.

То, что КПРФ — это «оппозиция» только на словах, а не на деле, никакой новостью, естественно, не является. Но в контексте нынешней политической ситуации этот «милый междусобойчик» объективно работает на Навального, воспринимается как подтверждение его тезиса «они в элите там все заодно!». Или, может, мне следовало написать как «одно из подтверждений»? В своей речи в Думе Геннадий Зюганов заявил: «Если посмотреть на общественные настроения, одни живут в Интернете, вторые живут на телевидении, а реальность направлена на дестабилизацию происходящего. И уже появился новый «фюрер». Я имею право об этом гово- рить, я видел трагедию СССР, видел поведение Ельцина».

Право вы, Геннадий Андреевич, конечно, имеете. Но, помилуйте, где вы увидели «фюрера»? Если я правильно понял ваш намек, то авторитарные наклонности и стремление прорваться к власти любой ценой, конечно, присутствуют у этого человека в ярко выраженном виде. Но является ли это достаточным поводом для того, чтобы называть его «фюрером»? «Фюрер» — это массовые убийства, это совершенно чудовищные злодеяния. Разбрасываться подобными терминами — это, на мой взгляд, забивать гол в собственные ворота.

То же самое можно сказать и о попытках сравнивать Навального с «молодым Ельциным». Если Навальный — это «молодой Ельцин», то нынешняя власть — это КПСС позднего периода, так, что ли, получается? Для нынешних правящих кругов такая аналогия является совершенно убийственной. И странно, что они этого не осознают. Я, разумеется, понимаю, что именно до нас пытаются донести, делая такие сравнения: за массовым обожанием Ельцина последовало массовое разочарование в Ельцине. Но это массовое разочарование наступило только тогда, когда Ельцин сокрушил КПСС и прорвался на вершину власти. Разумно ли сравнивать себя с лузером, а своего политического конкурента — с победителем?

Политические ресурсы Навального и политические ресурсы путинской вертикали власти по-прежнему несопоставимы. И думаю, что сопоставимыми они никогда не будут. Нынешняя правящая элита — это не охваченная пораженческими настроениями верхушка КПСС времен Горбачева. Однако Навальному, похоже, удалось проделать брешь в политической броне российской власти — брешь, которая на данный момент только расширяется.