«ДЕРЖАВИН БЫЛ НАШИМ СОЛНЫШКОМ, ТЕПЕРЬ МЫ ЕГО ЛИШИЛИСЬ»
Не стало самого светлого артиста Театра сатиры
Большое счастье выпало в жизни Михаилу Михайловичу — он оказался выходцем и, собственно, частью «золотого состава» Театра сатиры, причем в ту пору, когда сама сатира как жанр была на коне. Вот они все этого коня и оседлали — все: от Тусузова до Менглета, от Миронова до Папанова. Что ни человек — то событие. И никого из них актером-краской не назовешь, они купались в своем естестве, играли широко. Таков был и Державин — сам себе эстрада, сам себе Счастливцев — Несчастливцев: одно слово, один легкий поворот в профиль — и тут же летел птицей-тройкой и Гоголь, и Щедрин, и кто угодно, потому что время этим дышало. Ровно полвека Державин отдал родной «Сатире» — в кавычках и без.
Михал Михалыч, с которым нельзя было поссориться
В последний раз Михаил Державин выходил на сцену в прошлом году, как раз на свой 80-летний юбилей. Театр, где он прослужил практически всю свою жизнь, без малого полвека (даже невозможно себе такое представить), хорошо подготовился и сделал все, чтобы его Мих Миху было хорошо. Выпустили книжку, устроили банкет — юбиляр был доволен.
А вообще недовольным его кто-нибудь когда-нибудь видел?
Вот что рассказывает заведующая труппой Бронислава Чунихина:
— Михал Михалыч… Да вы что… Это же уникальный человек. Знаете, с ним нельзя было поссориться. Наверное, он единственный в мире, у кого не было врагов, завистников, недоброжелателей.
— Почему, как вы думаете? Это неизбежно для людей публичных. Ведь Михал Михалыч был успешный артист.
— Вот представьте себе — не было. Его все очень любили. Наверное, за то, что ни разу в жизни не слышали от него ни одного обидного слова. Доброты невероятной, мягкий, шутник. Если его кто-то и пытался обидеть, то он не обижался и прощал — это редкое качество, особенно в театре, среди людей искусства, где оголены нервы и черствеют сердца. — Три месяца Михал Михалыч был в больнице. Удалось навестить его?
— В том-то и дело, что мы с его племянником Михаилом (Михаил Владимиров, актер Театра сатиры. — собирались к нему в госпиталь на праздники, но 1 января он позвонил мне и сказал, что дяде стало резко плохо. А до этого я каждый день разговаривала с Михал Михалычем по телефону. И знаете, что первое он всегда говорил? Спрашивал, как я себя чувствую. Это он, у которого был такой букет болезней! Ему ногу прооперировали — очень сильный тромбоз. После операции сказал, что все хорошо, только голова кружится. И добавил, что обязательно выпишут. Я, да не только я, — никто не готов был к его уходу. К этому нельзя быть готовым, всегда есть надежда.
Не может говорить по телефону его давняя партнерша Наталья Селезнева — плачет. На их счету — «Кабачок «13 стульев», несколько спектаклей. Осиротел и его многолетний друг и партнер Александр Ширвиндт. Родились в одном роддоме им. Грауэрмана на Арбате. Вместе учились в «Щуке», пришли в «Ленком» к Анатолию Эфросу и за ним же ушли на Малую Бронную. А потом — «Сатира» на всю жизнь.
Актер удивительной, счастливой природы, когда кажется, что личные качества в жизни и характер каким-то чудесным образом стали профессией. Он и в театре, и в кино в основном играл мягких, деликатных и невероятно обаятельных людей. В его биографии нет ни одного негодяя, ну или просто плохого человека с дурными наклонностями. Как он шутил: «Никого я не зарезал, никого не бросил, не обесчестил». Каким был в жизни — таким на сцене или на экране.
Скучно ли это? Конечно, каждому артисту хочется разнообразия красок на своей палитре, Михаил Державин не был исключением. Впрочем, его исключительность в том, что качества, которыми он обладал сполна, были настолько настоящими, стопроцентными, что ему не нужно было притворяться, ломать себя. Счастливец. Кстати, Счастливцева он сыграл в спектакле «Счастливцев — Несчастливцев» по пьесе давнего друга Григория Горина. Но не героя Островского Аркашку Счастливцева, а самого себя — актера-комика в паре с актером-трагиком — Александром Ширвиндтом.
Как он будет теперь без него? А Театр сатиры без Державина? Конечно, show must go on (шоу продолжается) — спектакли, публика… Но остается память о прекрасном артисте, и этим живы театр, будущие поколения артистов. Лирическим, светлым комиком, белым клоуном останется в памяти Михаил Державин.
Роксана Бабаян: «У нас замечательные врачи. Низкий им поклон»
Роксана Бабаян 37 лет прожила в браке с Михаилом Державиным. Они встретились в прямом смысле на небесах — летели на одном самолете: он — с гастролей, она — с концерта. Это была удивительная пара — Рокочка, так звал он ее, и Мих Мих — она его.
Конечно, сейчас говорить ей трудно, но она держится.
— Про болезнь говорить не хочу. Сердце не выдержало. Врачи делали все возможное — им низкий поклон всем. Михал Михалыч, ты сама же знаешь, каким он был уникальным. Обладал природным теплом — печечка такая. Никогда никого ни о чем не просил, претензий не предъявлял и был самодостаточным. Не говорил одно, думал другое, а делал третье — в нашей семье такое не принято. Белое, черное или цветное, а в сером мы не участвуем.
— Вы прожили вместе 37 лет. Мне кажется, что с ним невозможно было поссориться. И в театре многие его коллеги так считают.
— Все живые люди, у всех свои эмоции. Мы не ссорились, мы просто определяли ситуацию, и он потом сдавался. Ссорились, только если он забывал принимать лекарства, померить давление и выходил с Шурой на сцену с давлением 200. Все было во имя его здоровья, а оно у него было плохое. И мой брат Юрий Леонидович его всегда лечил, и врачи в других больницах спасали его. А потом эти врачи становились его друзьями: не стать его другом было просто невозможно. И в Боткинской, и в Бакулевском центре, и в госпитале в Одинцове замечательные врачи, не нужно верить, когда плохо говорят о наших врачах, — они спасают.
Племянник Михаила Державина рассказал о последних днях дяди
Михаил Владимиров, племянник Михаила Державина, замечательный актер Театра сатиры, сейчас в хлопотах, едет на Новодевичье кладбище, чтобы вовремя оформить все документы. По сути, он стал главой большого клана Державиных. — В каком госпитале лежал Михал Михалыч?
— Это военный госпиталь, кажется, ракетных войск, в Одинцове на улице Маршала Бирюзова. Я ездил к нему практически каждый день — первого был января, третьего, шестого. Сегодня собирался после съемок, но… — Он в памяти был последние дни?
— Тяжелая ситуация. В реанимации находился. Болезнь сосудов — это наше, семейное. Сначала в ноги плохо поступала кровь, потом в голову. Первого января он разговаривал еще, храбрился, как всегда. А шестого стало хуже, его перевели в реанимацию. Когда я пришел, он открыл глаза, посмотрел на меня — я понял, что узнал, но ничего не сказал. Вот и все.
Об артисте вспоминает Вера Васильева
Благороднейшая Вера Кузьминична Васильева, конечно, сразу понимает, по какому поводу мы ее беспокоим:
— Да уж какое тут беспокойство, — говорит она, — так важно еще раз вспомнить об этом удивительном светлом человеке... — И столько лет вы на одной сцене...
— Горе очень большое. Неожиданное совершенно. Хотя он в последнее время болел и мало был в театре. Но когда приходил, всегда был веселым и очень добрым, очень... успокаивающим. Все же волновались, как он себя чувствует, а он только кивал: все нормально, все хорошо. Державин создавал ту атмосферу возле себя, когда веришь только в хорошее. — Атмосферу уюта...
— Конечно, потому что был очень позитивным. Дарил радость. Радость таланта. Радость доброй души. Радость шла от его ума и юмора. От его красоты. Я, кроме самых теплых чувств, никогда в жизни ничего к нему не испытывала. Ни раздражения, ни злобливости... — Хотя, казалось бы, театр есть театр.
— Нет-нет, в репетициях — чуткий к партнеру, человек-очарование. Потому что сам испытывал радость от жизни. Это огромная потеря. Нас осталось очень немного. Тех, кто был в момент создания той самой «Сатиры» — с ее трудностями, с невзгодами, но все это Державин переносил всегда с терпением и юмором. Я вообще его не видела раздраженным. Или сердитым. Никогда в жизни. Нес только улыбку, обаяние.
— И такой дуэт с Ширвиндтом у них сложился — словно дополняли друг друга...
— Не знаю, вдруг или не вдруг он сложился, но они были бесподобны на сцене, это огромным наслаждением было видеть этот дуэт — их совместный талант так много давал зрителю... Нет, Державин прелестный, побольше бы таких. А его кино- и телероли — и «Кабачок», и симпатичный образ в фильме «Трое в одной лодке»... И на эстраде они работали с Ширвиндтом, но это даже не столько работа, сколько существование, совместная радость с товарищами... — И он состоялся в золотую эру «Сатиры»...
— Да, у нас был роскошный состав артистов, очень многих уже нет. Но это важно, что он был не только блистательным артистом, но и чудесным в жизни... Вот мы эту радость потеряли. Даже когда болел, заходил в театр и всех успокаивал: ничего-ничего, все идет своим чередом... Не вызывал излишней жалости к себе, наоборот, этого не хотел. Да, болел, да, не играл года два, но не надо жалости! Не хотел быть обузой.
— Какая колоссальная жизненная сила у артистов Театра сатиры! Достойно подражания.
— Мы его очень любили. Родной человек. Виделись редко уже. Мы спрашивали у Роксаны, его жены, она старалась нас успокоить: когда становится хуже — принимаем меры, а в общем, нормально... И как-то мы были спокойны, что ничего катастрофического нет. Но ведь смерть... это такое дело, неожиданное всегда. Мы так надеялись, что он еще поживет. Но... это уже судьба. Солнышко наше. Марина РАЙКИНА, Ян СМИРНИЦКИЙ.