Медиков освободят от ответственности
За какие врачебные ошибки и в каком размере будут полагаться компенсации пациентам?
Недавно была годовщина смерти Руслана Кириллова, пострадавшего в 1996 году от ошибки анестезиолога. 20-летний молодой человек пожаловался врачу на боли в животе, выяснилось, что у него – аппендицит. Но в результате ошибки анестезиолога Таллиннской центральной больницы на Рави Руслан после операции из больницы на своих ногах уже не вышел никогда и 10 лет, то есть треть своей жизни, пролежал в коме. Увы, это не единственный шокирующий случай врачебных ошибок, и сейчас на уровне Министерства социальных дел обсуждают, какие могли быть компенсации тем, кто стал жертвой, и как будут оценивать нанесенный пациенту вред.
Исполнительный директор Союза пациентов Эстонии Кадри Таммепуу отмечает, что тяжелых случаев – когда пациент умирал или получал тяжкий вред здоровью, и вина докторов была доказана – за 15 лет было всего порядка десяти. На самом деле, их было, конечно, намного больше, но жаловались далеко не все, и не все сумели доказать свою правоту.
Также стоит учитывать, что о многих случаях просто неизвестно, поскольку пациентам удается договориться с больницей о компенсации. Сколько таких людей и каков порядок цифр компенсаций – никто не знает, поскольку одним из условий договора является полнейшая конфиденциальность. Но, по оценке Кадри Таммепуу, их может быть несколько десятков случаев в год. И на данный момент – это единственный способ получить компенсацию без долгого судебного разбирательства.
Много или мало?
Сейчас человек, который остался недоволен оказанной медицинской услугой, может подать жалобу руководству медучреждения или же обратиться за экспертной оценкой оказанной медицинской услуги в специальную комиссию при Минсоцдел. За денежной компенсацией можно обратиться или в конкретное медицинское учреждение, или в суд, потому что решения комиссии не обязательны к исполнению, и денежные вопросы они не р а с с матр и в а ют. Поэто му люди туда обращаются далеко не всегда.
«Если сравнивать с Фин- ляндией, то в их комиссию в 2016 году подавали в 60 раз больше жалоб, чем нам, – говорит Кадри Таммепуу. – 8834 у них и 147 жалоб у нас. Да, у них в четыре раза больше жителей. Но неужели их лечат в 12 раз хуже? Думаю, просто у наших людей не хватает времени, денег, знаний, здоровья или они не хотят портить отношения с врачом».
В целом же каждый год в Союз пациентов Эстонии обращаются порядка 400 человек. Некоторые просто интересуются, куда им следует идти дальше, если они недовольны качеством оказания медицинской помощи. И специалисты им разъясняют, как построена система и что нужно сделать, чтобы пройти все ее ступеньки. Куда писать, как писать и что делать дальше, если результат вас не устроил.
«Самое сложное во всем этом – доказательный материал, – подчеркивает Кадри Таммепуу. – По нынешним правилам бремя доказывания врачебной ошибки сейчас ложится на пациента. И тут возникают сложности. Врачи не хотят давать показания против своих коллег. Они понимают, что завтра могут оказаться на том же месте. А те, кто работают в той же больнице, и не могут свидетельствовать. В итоге пациенту очень сложно доказать наличие врачебной ошибки. И это слабое место нынешней системы».
Кто же и как должен оценивать возникший в результате врачебной ошибки вред здоровью пациента? Специалист считает, что, как и в других Северных странах, должна быть специально созданная комиссия врачей, которые и будут анализировать каждый случай и назначать размер компенсации. Но важно, чтобы это делали без нападок на доктора, а просто изучали ситуацию и тот вред здоровью пациента, который возник после врачебного вмешательства. Тогда от этого будет польза.
Касательно же предположительной компенсации за тяжкие случаи врачебных ошибок в размере 50 000–100 000 евро, то специалист отмечает, что многое на самом деле зависит от обстоятельств. Если на уход за человеком нужно 1000 евро в неделю, и у пострадавшего – жена и маленькие дети, которых он до этого содержал, то сумма уже не кажется такой большой.
Десять лет в коме: взгляд изнутри
«30 октября 1996 года он пожаловался на сильную боль в животе, – рассказала «МК-Эстонии» старшая сестра Руслана, Алла. – Я отвезла его в Центральную больницу на Рави. Ему сделали анализы, сказали, что аппендицит и будут сразу же оперировать. Было уже около 6 вечера. Примерно через час он мне позвонил, сообщил, что его уже положили в палату и скоро повезут на операцию. Я спросила, что ему завтра привезти. «Привези водички!» – сказал он. У него было, как всегда, хорошее настроение, он шутил. Мы весело распрощались».
Это был их последний разговор.
«Но на душе в тот вечер было как-то тяжело, – говорит Алла. – Несмотря на разницу в возрасте – 8 лет, мы с ним были очень близки, я его, как говорится, «чувствовала»».
Около 9 вечера Алла стала звонить в больницу
– узнать, как прошла операция: «И дежурная в хирургии ответила, что все нормально, он уже в палате, отходит от наркоза и завтра его с десяти можно будет навещать».
Когда Алла пришла на следующий день, как Руслан и просил, с водичкой, она с трудом узнала своего брата.
Они с мамой не могли поверить своим глазам. Вчера это был еще умный красивый молодой человек, шутник и балагур. Он работал на двух работах, достраивал дом, собирался жениться. «Девушка Оксана у него просто сказка была», – говорит сестра.
А спустя 12 часов на кровати, на месте сына и брата лежал совершенно неподвижный человек, у которого был сильно поврежден мозг. Он больше не мог ни ходить, ни говорить, ни есть, ни двигаться – кислородная недостаточность повлияла почти на все центры мозга.
«У него за ночь страшно изменилось лицо, – говорит Алла. – Как-то почернело. Мы его с трудом узнали».
По данным медицинской экспертизы, во время операции по удалению аппендицита 30 октября 1996 года анестезиолог вколола Руслану дозу наркоза, в пять раз превышавшую норму, что и привело к временной остановке сердца.
«Мне никто ничего не объяснял, я потом уже сама в интернете прочитала, что если мозг остается без кислорода более пяти минут, только тогда его клетки начинают умирать, – рассказывает Алла. – А у Руслана последствия были очень серьезными. То есть человек пролежал на операционном столе с остановившимся сердцем явно больше пяти минут, прежде чем врачи спохватились и начали что-то предпринимать!»
И самое страшное, возмущается она, что врачи еще и попытались скрыть все произошедшее: «Мало того, что сразу не сказали, что случилось несчастье, так и на следующий день, когда я пришла, они начали что-то крутить-вертетьобъяснять. Мол, он такой и был, какого привезли, такого и возвращаем. Стали все валить на него и говорить, что он сам виноват. Представляете, мой Руслан по их словам, был чуть ли не идиотом и наркоманом. Мол, что вы хотите?»
А еще через два дня выяснилось, что и операцию по удалению аппендицита Руслану сделали наспех: сверху зашили, а снизу – нет.
«В результате – грыжа. И пришлось резать его, уже без сознания, снова и доделывать то, что не доделали в первый раз», – возмущается халатностью врачей Алла.
Больше месяца Руслан пролежал в реанимации. «Врачи все это время отнекивались. И только благодаря усилиям и огромнейшей любви мамы через несколько месяцев, после проведения медицинской экспертизы, наконец-то была установлена правда», – грустно говорит Алла.
За следующие десять лет Алла потеряла отца и мать, и была вынуждена уйти с работы в полиции, чтобы ухаживать за больным братом. В 2006 году из-за непереносимости антибиотиков Руслан скоропостижно скончался. Он так и не пришел в себя и не стал снова сам ходить и говорить.
По планируемой системе Руслан мог бы получить от 50 000 до 100 000 евро.
Каким будет новый фонд?
После долгого обсуждения, что важнее: наказать совершившего врачебную ошибку медика или выплатить пострадавшему пациенту денежную компенсацию, эксперты сочли, что сделать и то, и другое одновременно нельзя, и следует выбирать.
По данным Eesti Päevaleht, врачи в Эстонии допускают в год около 500 ошибок, в результате чего наносится вред здоровью пациента. Их можно было бы избежать. И в среднем прокуратура занимается в год одним уголовным делом, связанным с врачебными ошибками. Но в подавляющем большинстве случаев до обвинений дело не доходит, так как ошибки медиков обычно очень сложно доказать. Гражданский иск в год подают четыре-пять пострадавших пациентов, но большая часть пострадавших не осмеливается даже думать об этом. Еще примерно 20 человек в год заключают с больницами тайный компромисс и получают компенсацию за причиненный здоровью вред.
При этом отмечается, что действующая система не удовлетворяет никого. И Министерство социальных дел готовит проект, согласно которому медиков освободят от уголовной ответственности, если они сами добровольно сообщат о своих ошибках, чтобы государство могло выплатить каждому пострадавшему пациенту компенсацию из специального фонда.
Плюсы для пациентов явные: им отныне не придется идти в суд и платить адвокату за поиск компромисса с больницей. И не придется самим собирать доказательства.
Но есть и важный нюанс: врачам дают гарантию, что даже если в результате допущенной ими ошибки пациент умрет или его здоровью будет причинен существенный вред, на врача нельзя будет подать в суд и наказать его, если ошибка была не намеренной, а допущенной по неосторожности.
Избежать ответственности медик сможет только в том случае, если честно признается, что по халатности или необдуманности совершил ошибку.
Сейчас собираются организовать обязательное страхование для медицинских учреждений, а заодно и отказаться от системы регистрирования несчастных случаев. Ожидается, что если вместо поиска виновного специалисты сосредоточатся на сборе информации и анализе ошибок, чтобы затем учиться на них, это мотивирует медиков не скрывать недочеты в своей работе, а открыто сообщать о них.