«ЗА СВОИМИ ТРУПАМИ Я ПОЕДУ»

Самый кровожадный маньяк признался в новых преступлениях

— Я совершил гораздо больше убийств, чем мне вменяли, — говорит маленький сухопарый мужчина в робе пожизненно осужденного. — За мои преступления сидят невиновные люди. Его руки как культи — нет большинства пальцев (в Афганистане в руках взорвалась граната). Но этими уродливыми руками он творил страшные вещи. Маньяк-путешественник — так называли его после того, как он оставил кровавый след в 10 регионах России. Но у него были и другие клички — Мясник, Санитар, Чистильщик, Воронежский Чикатило, Башкирский зверь, Убийца-бомж, Невидимка, Потрошитель... У Сергея Мартынова вообще прозвищ больше, чем у любого серийного убийцы. Мы встретились с ним в колонии для пожизненно осужденных «Белый лебедь».

Сергей Мартынов совершал свои убийства в Приморском крае, Новгородской и Воронежской областях, Башкирии, в городах Уфе, Абакане, Владимире, Екатеринбурге и т. д. Жертвами маньяка в числе прочих становились дети, женщины и старушки. Некоторым он вырезал внутренние органы. Мартынов, демонстрируя, что ничего святого у него нет, грабил церкви. А показывая свою неуязвимость, он оставлял записки полицейским, в которых «заигрывал» с ними. Был задержан в ноябре 2010 года в Воронежской области. Приговорен к пожизненному сроку за 8 доказанных убийств. Результаты судебно-психиатрической экспертизы показали, что преступления он совершал не на сексуальной почве, а просто из ненависти к людям и «общей раздражительности».

Абажуры и кисеты из человеческой кожи

— Ходила легенда, что вы одним ударом убиваете.

— Это правда. С детства занимался дзюдо и ножи кидал. Анатомию изучал. Я с ножом на «ты»: один удар — и нет человека.

— Скажите, а неужели с такими руками вам не тяжело было нож держать?

— Нет, вот она, рука, держит — видите (вытягивает сквозь клетку руки. — Прим. автора). А эта нет. Я только пистолет не могу хорошо держать. Вот здесь держишь, а вот здесь приходится постоянно помогать другой.

— Еще одна легенда — вы никогда не пользовались перчатками и не скрывали следы преступлений.

— И это правда.

— У вас же два пальца из десяти, какие отпечатки?

— Дактилоскопия остается у каждого человека индивидуальная, даже если у него нет пальцев. Почему во время прохода в серьезные организации вы целую ладошку прикладываете?

В общем, в любых случаях я действовал без перчаток. Это потому что я вообще не боялся ничего.

— Почему?

— Допустим, я иду где-нибудь, и милиционер навстречу. Почему я должен его бояться? Он только подумает про «ваши документы», я уже его убью. Одним ударом. Моментально.

— А зачем вы женщин и детей убивали? Какая причина, удар хотели на них проверить?

— Там по-разному было.

— Вы у некоторых жертв, у женщин, органы вырезали. Зачем?

— Грудь — да, вырезал. На кисет. Не знаете, что такое кисет?

— Мешочек, где хранится табак.

— Да.

— Зачем?

— Прихоть моя, наверное.

— Не страшно вам было это все делать?

— Ну я, наверное, не из трусливых. И сейчас тоже такой.

— Вам ту женщину не жалко было?

— Ну, относительно жалости — это второй или даже третий вопрос. Грудь я отрезал не из жестокости и не для того, чтобы был трофей. Момент просто такой, это все надо было сделать для наказания одного человека. Дело было в Ижевске, вот в этом городе он важный человек. На его участке произошло это убийство. Вот такая задача была: пусть он как хочет, так и разбирается.

— Запутать следствие, да?

— Нет. Пусть следователи занимаются им, задают вопросы: почему? зачем? Всё. Вот такая задача была. А то, что я якобы и другие органы вырезал, это неправда. Слава богу, не больной.

— А кстати, кисет вы носили с собой? — Да. Я не маньяк. Но я встречал людей, которые делали абажуры из человеческой кожи. Это в Ташкенте было.

«Я просил боженьку остановить меня»

— А вы ради чего все эти убийства совершали? Неужели по-другому нельзя было жить?

— А вы подумайте сами. Отсидели бы вы в этой «горячей точке» 7 лет, в Учкудуке, где не сахар и не сказка... Потом отсидели бы еще 15 лет на особом режиме...

— Обозлились на весь мир?

— Конечно, озлобленность была. Конечно, человек там, за решеткой (особенно в те годы), не становится лучше.

— И все-таки ваши поступки — за гранью понимания... Правда, что на одном из мест преступления вы оставили записку, где написали, что «не боитесь ментов»? Была такая записка?

— Конечно, но она по-другому немножко была написана. Дело было так. Я убил, покушал, выпил на месте преступления, записку написал и ушел. Сын этой жертвы, когда посмотрел эту записку, все понял. Там было послание: я поеду в Челябинск, ищите меня там. Но я, конечно, туда не поехал.

— Почему вы церкви грабили?

— Церкви? Был один эпизод, признаю. Чтобы батюшку наказать. Потому что он там уж очень заворовался. И все, его сняли после этого. А других преступлений, связанных с церковью, не было. Вы знаете, что у меня три побега из СИЗО? — И каждый ый раз удачно?

— Конечно. о Три раза я убегал удачно удачно.

— И сколько на свободе были — по неделе, две?

— В общей сложности как раз те самые 6 лет в розыске был. А знаете, как убегал? Да легко! Вот представляете: они меня задержали, били-колотили, руки сломали, всё, кидают к «суточникам» (ну, кто сутки получил — алкоголики). Опера думают: «Утром мы придем, с тобой разберемся». А я, значит, сижу с суточниками. Там дежурный. Я говорю: «Гражданин начальник, дайте попить, дайте в туалет сходить. А хотите, я вам подмету там что-то?» — «Да сиди до утра, утром подметешь». Он думает, что я суточник, а я убийца. И вот Серегу выпускают утром подметать. И нету Сереги. Они пишут знаете что в своих отчетах? «Дали подписку о невыезде». Это ужас.

После небольшой паузы Мартынов продолжает:

— Тут меня охраняют так, как даже президента не охраняют.

— Это точно.

— Я постоянно под видеонаблюдением, везде видеокамеры. А вы на воле разве защищены? И полицейские не защищены. А какой-то Серега Мартынов идет спокойно по улице — раз и воткнул нож. Просто ему надо проверить, как у него с утра рука работает. Я постоянно утром должен тренироваться. Вот вам крест. Я до чего уже дошел? Боженьку просил: «Останови меня, останови».

«Невиновные сидят за мои убийства»

— Суд признал вас виновным в восьми убийствах. Но в действительности их было больше?

— Я хочу вам сказать важный момент. У меня досудебное соглашение с прокуратурой. И ты в рамках этого соглашения рассказываешь обо всех преступлениях, которые совершил.

— Знаю о том, конечно.

— Это досудебное соглашение я полностью выполнил. Я как бы уверовал в Бога. Решил — во всем признаюсь, все расскажу как есть.

Я не хотел на волю, не готов был к воле. Потому мне не нужно было наказание «ниже низшего» за все мои признания. Мне лучше здесь посидеть. Но хватит лирики: я досудебное соглашение выполнил, но не все учли на суде. За мной остались еще убийства.

— Которые вы совершили и которые вам так и не вменили?

— Да. В Томске, например, два человека, в Новосибирске еще двое... По этому поводу я посылал отсюда документы в Следственный комитет. Знаете, что они отвечают? Что в указанный мною период преступлений не совершалось. Это нонсенс. В квартирах я, когда убивал людей, был, как обычно, без перчаток. Там осталось миллион моих отпечатков пальцев!

— В каком году это было?

— В разные годы. Одно убийство, к примеру, зимой 2005 года. Оно произошло в обычной томской квартире, куда я ворвался с ножом.

— Вы ограбить пришли?

— Я пришел убивать, зачем грабить.

— А мотив какой?

— Были мотивы. Но вам они зачем? К сожалению, у нас в России по мотивам ничего не рассматривается, у нас рассматривается по фактам убийства. Пришел, убил — за это и посадят.

Ну так и быть, поясню вам. Допустим, приехал я в Томск. Связался с такими людьми, которые говорят: «Сделай это. Вот тебе за это. Оружие хочешь?» Конечно, хочу. Со «стволом» же проще, чем с ножом: нажал на курок, и нет человека.

— Правильно я поняла: за это преступление в тюрьме сидит кто-то невиновный?

— Сидит однозначно. Я сейчас перед вами признаюсь в преступлениях, за которые осуждены невиновные люди. Донесите это, если есть возможность, до тех, кому нужно.

— Это только два убийства — в Томске или есть еще что-то?

— Конечно, еще есть. Вот опять повторю, как б было. Когда я заключил досудебное соглаш глашение, мы со следователем из прокуратуры об обсуждали: вот это убийство мое и вот это мое. И мы выезжали на место преступления. Есть город Орел, там я убил человека: просто слом сломал ему грудную клетку и в воду выкинул. Мы п приезжаем на место преступления, проводи водим следственные действия. Следователи мест местные подтвердили: преступление есть, труп найден, мое описание повреждений совпадает. И что? Оказывается, за него уже осудили другого человека. Его привозят в Москву на очную ставку, следователь говорит: «Ну все, ты выходишь, потому что Мартынов признался, отпечатки пальцев есть — все совпадает». Угадайте, что дальше произошло? Ни-че-го. На суде надо мной этот эпизод даже не фигурировал. А тот мужик сидит 10 лет ни за что.

— И сейчас он за решеткой?

— Да. Томск возьмем — то же самое было. Я подробно план-схему места преступления составил, все детали рассказал... В итоге говорят: «Нет, мы тебе это не вменим». Вы как журналист и правозащитник поднимите этот вопрос. Новосибирск — там пропали люди. Ижевск — пропали люди. Это все моих рук дело. Надо следствию работать! Мне-то что? Пожизненный срок, терять нечего. Все эти преступления, которые другим вменили, — это ошибки следователей. Их надо исправлять. Я могу поехать на место, потом обратно приехать. Пока живой, слава богу.

— Так вы, наверное, на себя берете эти преступления, чтобы просто покататься по стране?

— Я уже наездился. И в другую колонию не хочу.

— Если истинного убийцу нашли, почему невинному человеку дали 10 лет?

— Это же преступление по горячим следам надо было списать. Списали. И им уже неинтересно, как было на самом деле все. Все получили за раскрытие звания, повышения по службе...

— Сколько в итоге на вашей совести трупов?

— 15 точно. Это минимум. А всего 8 сейчас здесь за мной. Просто так не хочу, как вы выражаетесь, «кататься» по городам. За своими трупами я поеду, а за другими нет. Есть преступления, где все легко доказать — 99%, когда совпадает слюна и все такое. Вот тогда я еще буду разговаривать.

...Уже прощаемся? Когда мы можем с вами еще увидеться? Я многое еще готов рассказать....