КАК КРЕСТЬЯНИН В ЛАПТЯХ ПОБЕДИЛ РЫЦАРЯ В ЛАТАХ
Поисковики на Кольском полуострове открыли новые страницы летописи о Великой Отечественной войне
В июне совместная экспедиция Русского географического общества (РГО), Северного флота и поискового отряда «Верман» работала в Кандалакшском районе Мурманской области. В Великую Отечественную в этих местах проходил фронт. Спустя годы поисковикам удалось найти огромное количество военных артефактов, в том числе образцы советской и вражеской техники. Теперь музеи пополнятся уникальными экспонатами, которые помогут узнать новое о войне, лучше понять, какой ценой добывалась победа. Мы встретились с руководителем поисковой группы РГО, членом Комиссии Минобороны России по выявлению и сохранению объектов военно-технической истории и фортификации Артемом ХУТОРСКИМ.
«Поисковики — народ опытный: самым «юным» 40 лет»
— Кто входил в состав экспедиции? В каких условиях работали?
— Экспедиция проходила с 1 про 16 июня. Нас было около 30 человек, из них около десяти — солдаты. В прошлом году в этой местности 22 июня еще лежал снег. В этом году он уже растаял, но в некоторых стрелковых ячейках и окопах еще был лед. Вокруг — только сопки да болота. Жили мы в палатках. Без печки пришлось бы туго — по ночам температура опускалась до нуля. Но была и пара дней, когда мы, наоборот, изнывали от жары.
— Опишите обычный поисковый день.
— В 8.00 подъем, в 9.00 — завтрак, в 10.00 — выезд на работу. На дорогу туда-обратно по три часа уходило. Это очень труднодоступные места. Но грузовик «Урал», который нам предоставила отдельная арктическая бригада Северного флота, отлично справлялся. И главное — колоссальный кузов «Урала» позволял вывезти найденную технику. Прибыв на место поиска, мы выстраивались в цепь и прочесывали местность с металлодетекторами.
— Ходить по лесу опасно?
— Однажды было приключение. Мой металлодетектор показал очень сильный сигнал. Оказалось, на полуметровой глубине ящик с немецкими гранатами. Я только голову успел поднять, как метрах в десяти от меня пробежали сразу два сохатых. Честно скажу, в первый момент чуть дар речи не потерял... Вообще, там места очень богатые на животный мир. Встречались даже свежие следы медведя.
— Снаряды еще опаснее. Удалось уберечься от подрывов?
— Подрываться никто не хочет, да и люди в экспедиции все очень опытные — самым «юным» по 40 лет. Снарядов мы там собирали горы, но все у нас было по-военному четко. Происшествий не было.
— Как вы находили и, главное, как вытаскивали тяжелую технику?
— У нас работала водолазная группа. Водолазы ныряли в болото, где и нащупывали куски танка, к которым мы привязывали очень прочные веревки. А поскольку к берегу нельзя было пригнать грузовик — там абсолютно невозможно подъехать, — то мы, как бурлаки на известной картине, все вытаскивали на своих плечах.
— Что необычного было в экспедиции?
— Из необычного — скорее впечатления. Потрясающая природа и тишина. Каждый вечер на спиннинг ловилась достойная щука, до трех килограммов. Это вызывало огромное удивление и восхищение — ну много ли мест, где настолько легко такая рыба ловится?
— Рыба — неплохая добавка к экспедиционному меню. Оно ведь было без изысков?
— Как раз экспедиционное меню у нас было великолепное! Военные повара готовили отменно, кухня была домашней. Но когда в нем появлялась еще и свежая уха или жаренная с лучком щука — тут уж и вовсе все было по высшему разряду.
— Для вас поиски — это больше работа или увлечение?
— И то и другое. Есть даже третья сторона — это еще и отпуск. Находясь в отпуске по основному месту работы, я как раз и провел это время в кандалакшской экспедиции. За что очень благодарен командованию Северного флота, которое нас пригласило. И мы в долгу не остались — очень активно поработали. Огромное количество найденных экспонатов — это наша заслуга.
— Почему это так важно?
— Мое личное мнение — и оно совпадает с мнением военных руководителей, — память нельзя ничем оценить: ни деньгами, ни количеством потраченной солярки, ни нормочасами для военной техники. А сохранение исторического наследия — это и есть та самая память, которая будет жить не только в нас, в наших детях, но и в наших внуках и правнуках. Если не сохранять эту технику, не останется вообще ничего.
Редкие находки
— В каком состоянии сохранились военные объекты на Кольском полуострове?
— Сильно подгнившими оказались только те, что лежали подо мхом, в «черноземе». Отдельные траки на гусеницах. Те, что не касались корневой системы лишайников и мхов, сохранились великолепно.
— Расскажите про самые интересные, раритетные.
— Мы нашли место, где были взорваны три танка — один немецкий Т-II и два наших БТ-7. Что произошло с нашими танками, пока выясняем. А по немцу есть справка — его уничтожил немецкий же самолет, чтобы он не достался противнику, потому что танк застрял в болоте. Отдельные фрагменты танков нам удалось достать и вывезти. Причем со следами боя.
Еще одна из интересных находок — зарядный ящик, который следовал за орудием. Он цеплялся к тягачу, к которому прикреплялась и пушка. Мы нашли в лесу один такой ящик — деревянный, выпуска 20-х годов Тверского вагоностроительного завода, с маркировочной табличкой. Он прекрасно сохранился и станет достойным украшением Музея авиации Северного флота в Североморске.
Но самая удивительная находка — это гусеницы от танков БТ-7. Сегодня эти танки — огромная редкость, их можно пересчитать по пальцам. Да и то, как правило, это новодел. Нам же удалось невозможное — мы нашли сразу четыре гусеницы от этого танка!
Думаю, для музея Северного флота это буд будет отличный обменный фонд. Сам музей не сможет восстановить танк, да и, собственно но, нет в музее таких танков. А вот с другим музеем, где есть реставрационный опыт и возможности, можно будет обменяться.
Сокрушили врага саперной лопаткой
— Военным всегда интересно сравнивать технику современную и прошлых лет. Были в ваших экспедициях находки, что и сейчас впечатляют?
— Да, были. В Баренцевом море из глубины моряки-североморцы достали несколько ленд-лизовских американских танков. Эти танки направлялись в Россию, но не доехали до нашей страны, поскольку судно, на котором их везли, было потоплено. Один из поднятых танков оказался на ходу уже через пару месяцев после поднятия! После 70 лет на дне его очень быстро удалось восстановить до ходового состояния механикам Северного флота.
А с песчаных дюн острова Большой Тютерс в Финском заливе мы извлекли немецкие зенитные орудия в хорошем состоянии. У них складывались станины, работали домкраты, механизмы поворота и подъема орудия. И это все несмотря на то, что техника столько лет пролежала в сыром песке! Это не может не восхищать.
— Наша армия была так плохо оснащена?
— Наша армия техникой была оснащена лучше германской. В годы советской власти неудачи в войне списывали на недостаточную оснащенность Советской армии, слабость танковых войск, устаревшие самолеты. Оказалось, это все мифы. Наши танки были лучше немецких. У немцев с начала войны не было ни одного тяжелого танка, а у нас были сотни. И артиллерийское оснащение СССР было на порядок выше — Германия не имела такого количества самых современных артиллерийских систем. А вот оснащение солдат не поддается никакому сравнению. Наш солдат против немецкого — как крестьянин в лаптях против рыцаря в латах. Количество экипировки у немцев было колоссальным. Впечатляют даже мелочи. Например, то, что у немцев были средства для обеззараживания воды, полный набор гигиенических принадлежностей, удобный комплект полевой посуды и многое другое. Ни разу во время поисков я не находил советскую зубную щетку. А немецкие — на всех дорогах валяются. У каждого одна-две были.
— У немецких солдат, говорят, уже тогда было что-то вроде несессера. В нашей армии только несколько лет назад начали выдавать такие призывникам.
— У них были походные ранцы, которые они с сами складывали. В бой они эти ранцы не брал брали, сдавали в обоз.
— Но, может, тогда это больше вопрос к наш нашей культуре?
— Нет, это вопрос политический: почему так у убого был экипирован наш солдат, а немецкий так хорошо?
— Вы знаете ответ?
— Система капитализма не может предусмотреть дешевую армию, это невыгодно. Чем дороже армия, тем это выгоднее тому, кто ее обеспечивает. А в Рабоче-крестьянской красной армии было все наоборот.
Но и цена жизни русского солдата была на порядок ниже, чем немецкого. Если брать наступательные или оборонительные операции 1941–1942 годов, то солдатская жизнь ни во что не ставилась. Дошло до того, что высшее командование было вынуждено запретить отдельным приказом лобовые атаки на населенные или на укрепленные пункты. Стали требовать их обхода, поскольку потери при их штурме были колоссальные.
К сожалению, перед войной недооценена была опасность вермахта, опасность немецкой идеологии. А еще стало понятно, что это лишь в наших сердцах — слова «никто не забыт и ничто не забыто». А на уровне государства у нас долгое время это было лишь декларацией. Как еще объяснить миллионы пропавших без вести, сотни тысяч не погребенных до сих пор останков? Запрет на долгие 40 лет после войны на проведение поисковых работ?
— Вы сказали, что многие из найденных образцов трофейной техники ждут своего музея на базе хранения. Как они будут распределяться?
— Мы готовы в рамках комиссии по выявлению и сохранению объектов военнотехнической истории и фортификации Минобороны России, членом которой я являюсь, рассмотреть вопрос о ее распределении. Главным нашим условием будет минимальная реставрация техники. То есть сохранение ее в таком виде, как она найдена.
Алена ПАВЛОВА.