ПОВЕСТЬ О НАСТОЯЩЕМ ИНДЕЙЦЕ
Кумир миллионов советских людей Гойко Митич добрался до Амура
Ле г е н д а р н ый юг о с л а в с к и й и немецкий актер Гойко Митич, известный по фильмам «Чингачгук — Большой Змей», «Сыновья Большой Медведицы», «Апачи», «След Сокола», «Виннету», «Братья по крови», «Вождь Белое Перо», создававшимся в ГДР в 1960–80-е годы, побывал на Дальнем Востоке. В Благовещенске на фестивале «Амурская осень» ему вручили «Журавля» за вклад в мировой кинематограф. «Надо его крепко держать, чтобы не улетел», — отреагировал Гойко.
«Не хочу знать, кто из друзей на меня доносил»
— Вы хорошо говорите по-русски, давно живете в Берлине, но родным языком остается…
— Язык матери, то есть сербский. В школе я учил русский язык, имел возможность выбора — русский, немецкий, французский, английский. Выбрал немецкий и русский. Давно живу в Германии, и второй язык мне пригодился. Много снимался на студии DEFA. Я ежедневно говорю по-немецки в повседневной жизни, играю в театре. Что касается русского языка, то у меня не было богатой практики. Но когда я снимался у вас на Кавказе больше пятидесяти лет назад, мне очень помогало то, что я чуть-чуть изучал ваш язык в школе. Мы были в Пятигорске на конезаводе, где выбирали арабского необъезженного скакуна. Мои немецкие коллеги тоже учили русский язык в школе, но не могли сказать ни слова. Я им переводил.
— Русские книги читали?
— Хотел прочитать «Войну и мир», но моих познаний маловато, чтобы читать нормально. В голове царит многоязычие, неожиданно начинаю разговаривать с немцами по-русски.
— Югославия для советских людей была настоящей заграницей и воспринималась как самая капиталистическая страна соцлагеря.
— На Западе считают, что Югославия коммунистическая страна, на Востоке называют капиталистической. Моя страна занимала срединное положение.
— Когда вы ее покинули и перебрались в Германию, это как-то отразилось на ваших родственниках?
— Нет, такого, как в СССР, у нас не было. Родители гордились мной. Отец всем показывал мои фотографии. Я ему сказал: «Старый, что ты делаешь? Не валяй дурака».
— Они не хотели к вам переехать?
— Нет! И я не хотел там оставаться. В Германии у меня было много поклонников. Они встречали меня с транспарантом: «Мы поздравляем нашего Гойко». Как можно после такого оставить людей? В Югославии никто не предложил мне работу в таких фильмах, как там. И я работал, построил дом в Германии. Ко мне приезжал в гости брат.
— Считается, что в ГДР жить было сложнее, чем в СССР. В частную жизнь немцев вторгалось «Штази» — министерство госбезопасности ГДР.
— Так говорят на Западе. Но если вы поговорите с жителями бывшей ГДР, то поймете: они так не думают. Теперь многие поняли, что потеряли с объединением Германии. В ГДР было много детских садов, дети имели возможность бесплатно учиться в школе. Конечно, «Штази» активно работало, но я никогда с ним не сталкивался. Слышал, что на каждого заводилось личное дело, и на меня тоже. Журналисты предлагали мне добиться доступа к этим документам, но я не хочу знать, кто из друзей подслушивал и доносил на меня.
— Из Восточной Германии смотрели с завистью в сторону Западного Берлина?
— У меня был югославский паспорт, и я мог поехать на Запад без визы. Живя в Берлине, имел возможность побывать в его западной части и вернуться назад. Поэтому ко мне обращались с разными просьбами коллеги: навестить бабушку, что-то привезти. И я помогал: «Скажите, кому что надо, дайте адрес, и я поеду». Меня принимали как своего человека, и это было важно. Я снялся в 12 фильмах на индейскую тематику.
— Почему в ГДР массово мас производили кино про индейцев?
— Дело в том, что писатель Карл Май жил в Восточной Германии, недалеко от Дрездена. Теперь там открыт его музей. Его романы переводили на многие языки, даже на японский. Еще ребенком я прочитал три его романа — «Виннету», «Золото Виннету», «Белый брат Виннету», брал их в библиотеке. Так что интерес к индейцам возник благодаря Карлу Маю.
Экранизировались и произведения немецкой писательницы Лизелотты ВельскопфГенрих. Она профессор истории Гумбольдского университета в Берлине, бывала у индейцев, жила у них. Ее романы основаны на реальных событиях.
DEFA — старейшая киностудия, и там тоже захотели снимать фильмы про индейцев, но с другой исторической точки зрения. Индейцы пережили геноцид, и моя роль борца за свободу стала важна для зрителей. Фильмы одной и той же тематики, снятые в Западной и Восточной Германии, разнились. Текумзе (фильм режиссера Ханса Крацерта «Текумзе». — С.Х.) — тоже историческая фигура. Идея состояла в том, чтобы объединить все индейские племена и построить страну индейцев. Если бы ему это удалось, то сегодняшняя Америка была бы другой. Но Текумзе это не удалось, поскольку он объединился с англичанами. Английская королева сделала его генералом. В последней битве он погиб. В Канаде ему установлен памятник.
Был у меня и другой исторический персонаж — Оцеола. Я побывал у индейцев, показал им фильм, и меня принимали как родного человека. Встретили с барабанами. Вождь обратился ко мне со словами «брат мой» и пригласил в свое жилище. Я привез ему табак. Вождь спросил, какое у меня второе имя в честь животного. Узнав, что его нет, велел подумать. Я закрыл глаза и увидел волка. Вождь сказал: «Ты — волк». До сих пор не понимаю, как он прочитал мои мысли. Такое имя дается лишь однажды. Индейцы подарили мне одеяло, которое надо хранить. Одна девушка преподнесла амулет, который носила четыре года. В нем заключена энергия.
— Вы — свободный человек?
— Я свободный, довольствуюсь малым. Там, где я живу, есть гнездо, и я слежу за тем, как птица его вьет, оберегаю. Ведь что такое человек? Он тоже часть природы. Мы не можем отделяться от нее, думать, что владеем ее богатствами. Человек должен вести себя в соответствии с тем, что он лишь частичка природы. Главное — близкие люди рядом. У меня брат жив. Дочке 25 лет. Детей она пока не хочет, живет в Индонезии. Надоело ей со мной. Что надо мне для жизни? Еда, крыша над головой, место для сна и хорошие друзья. Я живу вдали от центра, у реки. У меня есть машина, но когда я в Берлине, достаточно велосипеда. Есть небольшой сад и огород, где я выращиваю помидоры. Или правильно говорить «томаты»? Томаты — это скорее по-немецки. Я взял семена или рассаду у брата, когда у него выросли большие помидоры. Какие же они вкусные! Их можно есть как яблоки. Вернусь домой — не надо будет покупать помидоры. Сделаю салат из своих.
— Умеете готовить?
— Да, и очень хорошо. Мои гости хвалят. Я умею готовить блюда сербской кухни. Когда приходят мои немецкие друзья, угощаю. Вспоминаю рецепты бабушки.
— С детства приучены к сельскохозяйственному труду?
— Да, с детства все это видел. Сейчас те помидоры, которые мы покупаем, совсем не вкусные. А у моего брата они чистые, без химикатов. Мои — такие же, как когда-то у бабушки. Их вкус запомнил с детства. Меня воспитывала больше бабушка, чем мать. Надо ее поблагодарить за то, что я ни разу не попробовал сигарету. Она сказала, что мои легкие будут черными, как асфальт, и это сильно подействовало. Я представлял, что у курящих людей они черного цвета, и никогда не курил. Но трубку мира пришлось раскурить. Понадобилось двадцать дублей.
«Дина Рида в Германии не любили»
Одно время женой Гойко Митича была немецкая актриса Рената Блюме. Вместе они снимались в фильмах «Апачи» и «Ульзана». В 1982 году Блюме получила Ленинскую премию за участие в фильме «Карл Маркс. Молодые годы» советского кинорежиссера Льва Кулиджанова. В СССР она была также известна как жена американского певца и актера Дина Рида.
— Говорят, что у вас были плохие отношения с Дином Ридом.
— Мне мешало то, что Дин Рид всегда старался быть вхожим в верхушку страны, стремился к близости с властью.
— Зачем это было надо?
— Не знаю. Есть актеры, которые организовывают свою популярность, пока другие ее зарабатывают трудом. Я предпочитаю ее зарабатывать.
— Что известно о его гибели?
— Не знаю, сам ли он это сделал, были ли у него личные проблемы. Образно говоря,
Гойко Митич на съемках фильма «Балканский рубеж».
он хотел нести флаг ГДР первым. Ему была важна политическая связь с властями. До сих пор не знаю, был ли он агентом.
— Какой была реакция в ГДР на смерть Дина Рида?
— Меня до сих пор спрашивают, знаю ли я о том, что тогда случилось. Мне известно, что нашли его в воде. Люди по-разному к этому отнеслись. В Германии его не любили. Это верхушка его любила. Он мог делать то, что хотел. В фильме «Братья по крови», сценарий которого он написал, у меня фактически не было роли, и я не хотел в нем участвовать. Что там я мог играть? И я сказал об этом режиссеру. Потом драматурги кое-что переписали. Для меня этот фильм не имеет значения. Потом был фильм по Джеку Лондону, и мне надо было играть его партнера. Но я сказал «спасибо», играть не стал. Сыграл другой актер. Уже во время первого разговора я не верил, что что-то получится. Все это трудно объяснить, но у меня было такое чувство. Есть люди, которых я сразу принимаю. А кого-то не принимаю. Потом всегда подтверждается, что я не ошибся.
— Многие ненавидят ту единственную роль, сделавшую их знаменитыми. А вы не страдаете от того, что часто приходилось играть индейцев.
— Знаете почему? Потому что все случайно получилось. Я собирался идти на лыжах, и тут позвонили с югославской киностудии и сказали, что надо к ним приехать. Если бы я тогда не снял трубку, то не разговаривал бы сейчас с вами. Жаль, что люди не видели других моих ролей. Я же не только индейцев играл, но и маршала Соколовского в «Восстании», которое мы снимали не в декорациях, а в Карлсхорсте, где была подписана капитуляция Германии. Были у меня и бандиты, и итальянский альфонс. Я играл Спартака и Робин Гуда. Одна из лучших моих ролей — грек Зорба в мюзикле, где я впервые играл в сопровождении оркестра.
— У вас же нет актерского образования?
— Можно многим вещам научиться на актерском факультете, но на экране важно, чтобы актер воздействовал на зрителя, чтобы у него было обаяние. В театре то же самое. Конечно, ты должен знать, как говорить, чтобы выдержать весь спектакль. Но важно пережить то, что играешь, пропустить через себя. Зритель все чувствует и тогда принимает тебя либо нет. Я никогда не ощущал нехватку ремесла. Я играл индейцев, которые скакали на лошади, охотились. Мне помог факультет физкультуры, который я окончил в Белграде. Все делал без дублера, чтобы зрители мне верили. Я ведь хотел быть тренером. Вчера один из ваших актеров сказал: «Я хотел быть таким, как вы, занимался спортом». Я и в театре играл с успехом. Восемь тысяч зрителей собирались под открытым небом, и я скакал перед ними на лошади в костюме индейца.
— Когда впервые сели в седло?
— Мне было шесть лет, и я уже ездил на лошади. Моего первого жеребца звали Драган. В детстве я лазил по деревьям. Мне нравилось на них висеть. А началось все в годы учебы в институте физкультуры. Ко мне там подошли и поинтересовались, могу ли ездить на лошади. Кинематографисты искали дублера исполнителю главной роли в исторической картине «Ланселот и королева». В нем было задействовано 200 лошадей. Потом пошли маленькие роли и первая большая на киностудии DEFA.
— Красота не мешала?
— Какая красота?
— Мужская, физическая.
— Я занимался спортом, и в фильме меня раздевали, чтобы показать тело. Я же играл индейца. Если бы у него был большой живот, кто бы стал ему подражать. Но я никогда не соблюдал диету. И теперь ем все. Главное — занятия спортом. Я купаюсь в реке, выходя из бани, ныряю в прорубь. Красота — относительное понятие. Для одного я красив, для другого — нет. Природа сотворила человека, и надо с этим жить. Иногда встречаешь яркую женщину, но в разговоре понимаешь, что она пустая. Мое лицо с возрастом стало выразительнее. Смотрю на себя в зеркало и вижу морщины, на лице теперь читается характер. В 24 года я был физически совершенней. Но с годами многое пришло. Когда я сыграл Зорбу, была очень хорошая пресса. Один немецкий критик, вечно мною недовольный, написал, что не может понять, как его Митич обвел вокруг пальца.