ЕКАТЕРИНА ПЛЕХОВА: «Я хотела стать ветеринаром»
Екатерина Плехова рассказала о семье и работе
Телеканал ПБК остается самым популярным русскоязычным каналом Эстонии. Именно вместе с его ведущими многие начинают свой день и именно от них узнают последние новости страны и мира. Екатерина Плехова работает на ПБК не первый год и давно знакома зрителям, но вот о ее жизни за кадром знают немногие. «МК-Эстонии» телеведущая рассказала о семье, секретах профессии и самом опасном рабочем дне в своей жизни.
Екатерина Плехова занимается на ПБК самыми разными задачами – по очереди с Вадимом Малышкиным они ведут утреннюю передачу «Доброе у тро, Таллинн». Кроме того, Екатерина – диктор программы «Наша столица». Также теперь ее можно увидеть в вечернем эфире канала, в программе «Новости Эстонии». Какое-то время назад телеведущая пропала с экранов, это время она посвятила семье и рождению первенца. Выйдя из декрета, молодая
мама с новыми силами взялась за работу и настроена на покорение новых вершин.
– Столько разных программ, сложно переключаться?
– На самом деле, утренние новости и вечерние – фактически одни задачи. Хорошо, если ты в курсе, что происходит. Я пришла на вечер и уже примерно знаю, что будет завтра. Если не работать неделю, а прийти с понедельника, то не будешь знать, что уже было, что делали, что еще необходимо осветить. Пока ты в этой информационной струе, все делается чуточку легче.
С Вадимом Малышкиным мы работаем неделя через неделю. В те недели, когда у меня нет утренних эфиров, я задействована в вечерних новостях. А так как у меня есть определенный опыт и я могу его применить, то коллеги ждали моего возвращения, так что работы хватает.
«Я не могла перестать улыбаться»
– В первый рабочий день после декрета сложно было влиться в работу?
– Когда я пришла, надо мной коллеги смеялись, потому что у меня была улыбка до ушей – так я была рада вернуться к работе. Во-первых, тишина! После того, как ты все время проводишь с ребенком, начинаешь ценить тишину. Во-вторых, мне хотелось работать. Может быть, первые эфиры были не самые удачные, но я не могла перестать улыбаться. Я была рада гостям, рада атмосфере, рада, что вернулась «домой». Мне нужно было передохнуть от материнских забот. Зато после того, как ты отработал, приходишь уставший домой, тебя там обнимают, и так хорошо! И все эти «му-му-му» и «гав-гав-гав» уже в радость. Мне кажется, я вовремя вышла на работу – еще могу получать кайф дома от занятий с ребенком и получаю кайф от работы.
– В семье не противились тому, что вы опять станете пропадать на работе?
– Мы с мужем договорились, что одну неделю ребенка из детского садика забираю я, а во вторую неделю – папа. Утренние новости пишутся вечером, поздно вечером, садики уже закрыты.
– Сколько же длится ваш рабочий день?
– Например, сегодня в десять утра я уеду на съемку (с Екатериной мы встретились в 9 утра – ред.), вернусь, напишу ее, подготовлю и уже в три часа мы будем готовиться к утренней передаче. Надеюсь, что часам к семивосьми я закончу. Следующая неделя будет начинаться в 10:30 и заканчиваться в четыре часа дня, а потом я иду в садик. И вот так неделя через неделю.
– Как молодой маме вам не хочется создать на ТВ проект для родителей или что-то про детей? Как считаете, может быть, на нашем телевидении не хватает чего-то подобного?
– Я не из тех матерей, которые везде и всюду хотят говорить про детей, это излишний фанатизм. Если у меня кто-то что-то спрашивает, я могу поделиться своим опытом, но не хочу никому навязываться. У нас много информации в Эстонии, просто ее нужно уметь брать из разных источников. Мы владеем русским языком, поэтому можем брать что-то и из российских источников – курсы, полезные советы и так далее. Но самое главное, я считаю, что каждая мама знает, что нужно ее ребенку, просто она должна себя услышать. Все мамы разные, у всех разный подход, и самое важное, как ты это чувствуешь – никто ни с улицы, ни с экрана не подскажет лучше.
От ветеринарии к журналистике
– Вы на ПБК работаете давно, считали, сколько лет в профессии?
– Начинала я с практики. Сначала работала в газете «Вести дня». Это был самый первый опыт. Когда газету закрыли, я стала пробовать себя на ПБК. Первое время работала бесплатно. Помню, в университете мне все говорили: «Вау, ты там работаешь!». Но «вау» – это когда ты людей из огня выносишь, а тут просто работа. Долго я работала бесплатно, а потом постепенно мне стали поручать новые обязанности – начала вести «Нашу столицу», делать новости, потом оставаться на полный день. Вот так со временем влилась в коллектив. Уже лет восемь здесь. – С детства мечтали о работе на телевидении?
– В детстве я хотела быть ветеринаром. Потом – учительницей. Когда я занималась танцами, думала, что буду танцевать. А в итоге выбор профессии, можно сказать, стал случайным. После окончания школы я готовилась к поступлению в Таллиннский университет на соцработника, подавала документы и на юридический. В последний момент мама предложила попробовать подать документы в Эстоно-американскую бизнес-академию, там была специальность «экономическая журналистика», причем на русском языке. Мне настолько понравилась атмосфера в университете: на приемной комиссии к нам относились не как к конвейеру, к каждому искали индивидуальный подход, да и университет был такой небольшой, уютный… Это был ценный момент, и я осталась учиться там. Я верю в то, что это была судьба. – Может быть, когда-нибудь придет время вернуться к детской мечте о ветеринарии?
– Пока я точно знаю, что снова учиться не пойду – я очень нужна ребенку и семье, у меня нет времени на учебу. Да и моя работа слишком нравится, чтобы думать о смене сферы деятельности. Но животных я люблю. Дома у меня два кота. Я бы с удовольствием завела собаку, но она в мой график пока не выписывается. В детстве я приносила маме и собаку, и котов, и хомячки у меня всегда были, и лошадь я хотела завести. Мне кажется, я была самой обычной девочкой, мечтающей завести дома целый зоопарк. Когда я принесла щенка овчарки, мы его покормили, но мама убедила меня, что в квартире содержать собаку сложно – мама работает, я учусь. А когда я принесла кота, мама взяла его. И сейчас понимаю, что это был стратегический ход – надо взять кота, пока дочка не принесла кого-то еще.
Почва для размышлений
– Как вы готовитесь к съемкам? Может быть, репетируете речь перед зеркалом?
– Нет, перед зеркалом не репетирую. Я готовлю текст заранее. Смотрю тему, смотрю, какие могут быть вопросы. Я понимаю, что гость может быть разговорчивый, а может быть и не очень. А еще хуже – «да», «нет», «я с вами согласен». Вот это прямо «идеальный» собеседник. До записи я стараюсь найти к гостю подход, точки соприкосновения. Если я знаю, что человек яро поддерживает какую-то тему, мы можем это обсудить. Многие думают, что журналисты будут их пытать. Но это не так, нам хочется, чтобы получился интересный диалог.
Конечно же, я готовлю вопросы. В ходе эфирного времени есть пять минут. Это и мало, и много одновременно. Если гость разговорчивый, он может увлечься и уйти вообще не в ту сторону. Такого надо вытаскивать и стараться получить важную информацию. Конечно, каждому кажется, что важно разное. Мне – одно, гостю – другое, а зрителю – и то, и другое. И вот это все вместе надо попробовать в пять минут уложить. – Был какой-то гость, которого разговорить было сложнее всего?
– С гостями в студии таких проблем нет. Это больше касается сюжетов в новостях. Если человек зажимается, боится, то такое бывает. Чаще это люди, которые не привыкли говорить на камеру. Также сложно бывает, когда у человека родной язык эстонский, но он хочет говорить по-русски, хотя получается не очень. Конечно, мы всегда за комментарии на русском, особенно, если у самого человека есть такое желание. Но я предлагаю перейти на эстонский, если человеку тяжело. В вечерних новостях на спикера дается 30 секунд, и в это время надо успеть донести максимум информации. На родном языке это сделать проще. – Бывают какие-то темы, на которые вы категорически не хотите делать сюжеты?
– До декрета были темы, которые меня слишком задевали, например, проблемы, связанные с национальным вопросом. Но я все равно ими занималась, потому что, не высказывая свою мысль, но посредством экспертов – один за, другой против – ты можешь выразить и свою позицию. Были сюжеты, которыми я гордилась. Мне хочется надеяться, что у зрителя осталось после них некое послевкусие, появилась почва для размышлений. Во всяком случае, хочется верить, что мы делаем нашу работу не просто так. – Какой день или момент за время работы запомнился больше всего?
– Некоторый шок был, когда мы поехали в Брюссель, и как раз в тот день были теракты. Помню, мы сидели завтракали в отеле. Рано утром не смогли поехать на метро, хотя планировали, завтрак задержали. Это уже задним умом думаешь, что в это самое время в метро произошел взрыв… Так вот мы завтракаем, звонит редактор: «Как дела?». Я рассказываю о наших планах, говорю, что все хорошо. Он: «А новости смотрела?». Но мы только закончили свою работу и ничего еще не видели. Потом стали звонить другие коллеги, мы узнали, что случилось. Но страшно не было, мы сразу поехали снимать. Выдохнула и осознала все только тогда, когда приземлилась в нашем аэропорту и обняла мужа. Тогда я поняла, что даже в экстренной ситуации могу работать, могу снимать, могу что-то делать, не теряюсь.
Самый забавный момент был там. Надо было записать стенд-ап: ты выходишь с микрофоном перед камерой с места событий. Но связи не было, мы не могли с больших профессиональных камер передать материал. В итоге мы записывали на телефон. Но микрофон должен быть в кадре, поэтому он был в руках, а провод прятали в кармане и говорили громко. Вот такой сюжет с места событий – на обычный телефон.
Ужасный пиджак
– Выпуски со своим участием пересматриваете?
– Мне хватает просмотров во время монтирования, так что дома если и смотрю, то очень редко. – А мама смотрит, комментирует?
– Иногда от мамы прилетают замечания из серии «у тебя был ужасный пиджак». Тогда я объясняю маме, что выбор одежды небольшой, и мой размер не всегда бывает. Она понимает, но все равно должна сказать, что у меня был ужасный пиджак (смеется). – Вещи для ведущих берут в аренду?
– Да, у нас есть договор с фирмой, и на утреннюю программу одежду ведущим предоставляют в аренду. Если мне в месяц нужно 10 комплектов вещей, то не всегда находится то, что мне подходит. Ведь нельзя пестрый рисунок, например. Это может быть очень красивая клеточка, но такая вещь будет сильно рябить на экране. Нельзя в свитере выйти в эфир или с декольте. Платье должно быть полностью на молнии, потому что я одеваюсь уже с прической и полным макияжем. Понятно, что эти вещи проходят химчистку, но все равно надо избегать даже шанса чтото запачкать. Так что выбор вещей очень сильно сужается. – На улице вас узнают?
– Я очень редко появляюсь где-то в платье и на каблуках, да и по работе на каблуках много не набегаешь. Поэтому за кадром выгляжу иначе, почти не крашусь. Узнают редко. Никто не думает, что этот человек в куртке на детской площадке – тот же, кто утром читал по телевизору новости. И я благодарна, что те, кто узнают, спокойно реагируют. По историям коллег, я знаю, что к некоторым пристают с расспросами – почему-то думают, что журналисты, которые появляются на телевидении, не ездят в общественном транспорте, не стоят в очередях в магазине… Но мы обычные люди.