«С алкоголиками нельзя сюсюкаться»
Исповедь женщины, которая пила с 12 лет, но смогла все изменить
Мы с Верой встречаемся в самой обычной кофейне города, но она, оглядываясь по сторонам, доверительно говорит: «Слушайте, вот разве я могла подумать, что буду сидеть с журналистом в таком шикарном месте… Мне этот капучино жалко пить, чтобы рисунок не испортить. Хотя вот это (кивает на ряд бутылок, которые стоят для украшения) они зря поставили».
Вере до сих пор кажется, что она не достойна той жизни, которая есть у нее сегодня. А потому она снова и снова повторяет: «Я алкоголичка конченая, мразь». Это ее способ покаяться за десятки лет, в которых не было ничего, кроме пьяного угара, тюремных сроков и редких появлений в жизни сына, который уже не верил, что когда-нибудь увидит маму трезвой.
Такая возможность есть у него уже два года – именно столько Вера не пьет ничего крепче кофе. Сегодня неделя, как они учатся жить вместе: суд признал, что мама Вера имеет право на второй шанс. О том, кому и за что он дается, – в нашем разговоре.
«Для меня сегодня онкология и алкоголизм равноценны»
– Я никогда не забываю о том, кто я есть. Я зависимый от алкоголя, больной человек. Да, уже три года я посещаю группу самопомощи, но в ней нахожусь всего 2 часа, а еще 22 остаюсь наедине с собой, – рассказывает Вера. – Это трудно. Но сегодня я счастлива. Потому что 36 лет до этого я прожила в дерьме.
Вера попробовала алкоголь в 12, и зависимость дала знать о себе сразу. В семье, помимо нее, было еще трое детей, которых тянула на себе одна мама: отец был алкоголиком. Вера признается: в какой-то момент она, сама того не понимая, начала отзеркаливать поведение человека, которого ненавидела и боялась.
– Когда папа приходил домой, мы прятались кто куда, – вспоминает Вера. – И тогда он бил маму… Помню, что она плакала, когда нужно было идти на работу – мама была главбухом – с двумя фингалами под глазами. Было страшно.
И что я начала делать потом? Все то же, что отец. Буянить, драться… Громить мебель, на которую мама копила годами, подрабатывая по вечерам уборщицей, чтобы нам было где спать и делать уроки. Еду я могла просто выбросить в окно… Это сейчас ценю каждую копейку и каждую крошку. И мечтаю, чтобы дома была красивая посуда, из которой сможет есть мой сын.
Говорят, что все алкоголики – это недолюбленные дети. Похоже на правду.
Когда я начала пить, мне показалось, что я нашла компанию и поддержку. Это же здорово, когда друзья тебя подбадривают и хвалят – например, за то, что ты украла у мамы деньги, которые она собиралась потратить на четверых детей. Сегодня понимаю, что так я заглушала боль и страх. И что ни одну проблему на свете нельзя решить алкоголем. А тогда я просто искала повод, чтобы выпить – и он всегда находился. Болезнь брала свое…
О том, что алкоголизм – это болезнь, Вера говорит постоянно. Не для того, чтобы оправдаться – просто хочет объяснить. И тут же признает: тому, у кого нет зависимости, этого никогда не понять.
– Как у нас считают в социуме? Если человек пьет – у него нет силы воли, вот хочется ему – он и напивается. Моя бабушка, когда видит пьяного, трястись начинает и всегда говорит: «Сволочи, зэки». Я говорю: «Бабушка, поверь, у людей большая проблема». Она вскидывается: «Да какая у них проблема?!». А проблема эта – прогрессирующая, смертельная болезнь.
Обычные люди просто не замечают этого, но наш социум создан для алкоголиков. Если застолье, то обязательно с алкоголем. Чтобы расслабиться, нужно выпить. Когда горе, надо его залить. Ну а если есть повод для праздника – это само собой.
Для людей, у которых есть зависимость от алкоголя, это приговор. И кто только не пьет! Вы бы видели… Рядом со мной в группе самопомощи сидят люди с такими должностями, что мне страшно сказать!.. Другое дело, мы там не различаем, кто большой начальник, а кто дворник – ведь проблема у нас одна и та же.
Для меня сегодня онкология и алкоголизм равноценны. Понимаю, что мои слова многих шокируют и разозлят. Но согласитесь: количество людей, которые от них погибают, соизмеримо. Рак может сожрать тебя за неделю, а алкоголь – за сутки.
И когда я вижу этих синюшных у магазинов с утра, мне хочется им помочь. Ведь я знаю, что выход есть.
Я сама была такой же, и подруга, которая привела меня в группу самопомощи, 10 лет молилась за то, чтобы я увидела и признала свою проблему. Когда она говорила, что у меня зависимость, я в душе посылала ее на три буквы. Когда она слала мне в тюрьму книжки, которые могли помочь, – психовала и выбрасывала их.
«Мы все такие, алкоголички: царицы с переломанными носами»
смертности снизился бы на 13%, если б люди заменили 5% калорий в рационе из плохих жиров мононенасыщенными жирами.
Пищевая промышленность любит трансжиры, потому что они отличаются низкой стоимостью, долго хранятся, придают пище отличный вкус и текстуру. Трансжиры можно найти в жареных продуктах, сливках для кофе, пирожных, замороженной пицце, печенье, крекерах, Свой последний запой Вера помнит даже слишком хорошо. И каждый раз рассказывает о нем, как бы ни было стыдно – «не хочу забывать, кто я такая».
– Мне хочется достать из себя душу, положить на стол и самой себе сказать: «Посмотри, какое черное пятно ты поставила за эти 36 лет. Не отмыть его». Только два года я живу, а не существую, – говорит Вера. – А тогда считала себя королевой. Мы все такие, алкоголички: блатные, дерзкие царицы с переломанными носами. Жалко, нет с собой фото, чтобы вы посмотрели на эту царицу… Мне самой было бы полезно взглянуть.
Или вспомнить, как я во время последнего запоя шла по улице вся синяя, с отбитыми почками, и обо*****ая.
Шла в светлых серых легинсах, на которых все видно, люди оборачивались, смотрели вслед… А я встала такая – руки в боки, посмотрела на себя в витрину и своим безумным, бухим мозгом сообразила: «Все смотрят и думают, какие у меня красивые ноги и легинсы». (Смеется.)
Представляете, какое мышление убогое? Я часто рассказываю об этом на встречах с группой… И сейчас мне самой смешно.
А вначале, когда только начала посещать группу, выходила из себя, если люди над чем-то смеялись. Ведь у нас всех такая беда, нас нужно спасать… Как можно над этим смеяться?
Я не обманываю себя: если сегодня мне на язык попадет хотя бы капля алкоголя – я потеряю все, чего добилась за два года. И знаю, что это будет моя смерть.
Вера признается, что самый важный в жизни комплимент она получила недавно: от представителя органов опеки. Эта женщина в свое время забирала у нее детей. А когда увидела, как изменилась Вера, признала, что за 11 лет работы видит такое впервые. И добавила менее комплиментарное: «Вы ведь из тех, на ком мы сразу поставили крест».
Я по себе знаю: шанс есть даже у самых конченых. Ну, правда, таких конченых, как я, за всю жизнь не встречала – на самом грязном дне валялась. Но мне поверили. И теперь мне есть ради чего жить. Я радуюсь всему, как дитё: даже этому ветру на улице – он отгоняет от меня дурные мысли. И дождю! Он, конечно, смывает брови, но, может, и грехи тоже? (Улыбается.)
Больше всего Вера боится, что сын может повторить ее историю. И признает: если зависимость есть – от этого не убережешь. Но пока мальчик говорит, что никогда в жизни не возьмет в рот алкоголь, и Вера надеется, что на ней семейный список тех, кто отдал бОльшую часть жизни зависимости, закончится.
– Я верю, что когда-нибудь Бог меня простит и я встречусь со всеми своими детьми. Попрошу прощения и поблагодарю людей, которые стали их родителями. А еще верю, что увижу внуков и смогу отдать им то, что не отдала детям. Ведь иначе зачем меня оставили тут?..
«
Я по себе знаю: шанс есть даже у самых конченых. Ну, правда, таких конченых, как я, за всю жизнь не встречала – на самом грязном дне валялась. Но мне поверили.